За длинным столом, обитым нержавейкой, заседало два десятка покойников. Некоторые были подперты автоматами. Видимо, чтобы не падали. Перед трупами на столе кружки, ложки, консервы, какие-то сухари-галеты. Лица трупов были зелены, глазницы мутные и запавшие, челюсти у многих отвисали. Еще кучи дохлых мух на столе. Крупные жирные зеленые мухи. Тоже дохлые.
Об э том очередная глава антиутопического романа "Артинский ярус".
Глава 26
Челябинская область. Потаенное место. Закрытая информация.
Ноябрь, 202... г.
Закрома родины были закрыты. Наглухо и огромными, из мощных деревянных брусьев, еще и окованных железом, воротами. Но слева вполне даже гостеприимно было открыта небольшая дверка, откуда воняло мертвечиной и спиртом. Запашок на расстоянии чувствовался.
Распахнутая дверка была даже подперта стволом РПК. Чтоб не захлапывалась. Пулемет, несомненно, был очень популярен в этом сезоне, – когда началась Погибель, именно этот огнестрельный агрегат появился у выжившего люда в изрядном количестве. Некоторые даже таскали на себе этот полупудовый ствол. Возможно, опасались нашествия мутантов и зомби – жутких фильмов насмотрелись. Ожидания не оправдались, но пулеметы мужики все равно отважно носили. Для снятия нервного напряжения, вероятно.
Александр присмотрелся – на свежем снежке, погоняемом жестким ноябрьским ветерком, следов перед воротами не было. Даже давних, подмерзших. Снежок еще не тот, чтоб следы заметать, да и ветерок совсем не майский. Дня два, как минимум, никто не топтался. Махнул рукой, подзывая Сергея. Тот внимательно рассматривал жестко расхлестанный пулями забор. Судя по всему, по забору стреляли часто, яростно и совсем недавно. Отметины-дырья на рифленом заборном железе были очень уж новенькими. Отнюдь даже не недельной давности.
- Похоже, живет здесь кто-то…
- Пулемет-то слегка приржавел. Особенно сошки. По виду, так давненько к стволу примерзли. Явно не из этого ствола по забору палили.
- Так им, как ломиком, попросту дверку подперли. Разбрасываются местные хозяева вооружением. А мы ни гранат, ни автоматов с собой из машины не взяли.
- Расслабились от повсеместного покоя. Живого злого духу давненько не чуяли.
- Вот сейчас нам чуйку-то и прочистят.
- Эй, есть кто живой?! – крикнул Сергей.
Никто не отзывался. Но стоять перед распахнутой дверцей особого смысла не было. Если б и был за нею злобный агрессор, то уже точно бы давно раскатал и положил. Судя по обилию пулевых отверстий в заборе. Сергей двинулся к воротам. Из будто бы гостеприимной дверки очень зловеще торчал ствол. Похоже, что «печенега».
- Живой, мы к тебе идем. Мы тоже вполне живые. Мы добрые и пушистые! – крикнул Сергей. Из закромов родины никто не отзывался. Но вонь разлагающихся тел и сногсшибательный запах спирта были не просто ощутимыми, но даже давящими.
Александр перешагнул через железный порожек, не задевая «печенега», воткнутого на сошки. Под ногами захрустели гильзы. Много гильз, вокруг все гильзами унавожено. С картофельный мешок этих гильз, никак не меньше.
- Тишина? – спросил Сергей.
- На редкость тихая вонь, - ответил Александр и натянул на лицо «арафатку».
- Надо бы в машину сходить за «намордниками», а то и за противогазами, - заметил Сергей, тоже затыкая нос шарфом-куфией.
- Вроде храп какой-то, - поднял руку Александр. – Из того вон угла… А спиртищем-то отсюда несет. Бочка спирта разлита. И чепарухи какие-то стоят. Ведра, фляги. Канистра алюминиевая. Кто-то пытался по емкостям разливать, да сил не хватило. Не по сеньке, похоже, оказалась шапка. Двести литров ворочать – это не детские шутки. Из рук бочка выпала, растекся весь спирт. Но хороший признак. Явное присутствие разумной жизни. Храпит кто-то – вот это точно.
Храпел мужик в военческом камуфляже. Он лежал у стеллажа, на голом бетонном полу в распахнутом по-молодецки зимнем бушлате. Под головой у храпящего початый ящик консервных банок, вероятно тушенки или сгущенки. Посветили на него фонариком – лицо до изумления небритое, в щетине какие-то комья пыли, морда сплошь в мелких ожогах.
- Это явно от гильз «печенеговских», - прикинул Сергей. – Лупил этот деятель из пулемета неустанно, а гильзы ему в морду летели. Горяченькие. Даже раскаленные. Толкни его ногой, авось оживет.
Толкнули не сильно, но с размаху. Храпевший оживать не желал, а только слегка повернул голову на консервном ящике. Так, наверное, ему удобней стало. И вновь захрапел. Невероятными художественными руладами.
- Меня тоже многие приличные люди за храп ненавидят, - задумчиво сообщил Сергей. – Как-то раз, в старые добрые времена, путешествовал я в поезде. И в купе оказался с какой-то изумительно интеллигентной дамой, чопорной такой и утонченной. Нынче таких мало делают, но делают, остались еще. Так я даже при ней водку пить не стал, выпил чекушку промеж вагонами, когда курить ходил. В те счастливые времена еще курить в поезде не возбранялось. Ну, и спать, естественно, укладываюсь. А в голове мысли трепыхаются – дама столь чуткая и трепетная, а я возьму да захраплю, как это у меня получается постоянно. Неловко будет. И не сплю от таких стыдных мыслей, лежу- ворочаюсь. Зря ворочался – дама тоже спать завалилась да так жестоко захрапела, что я полночи, как минимум, глаз не сомкнул. Уставшая была дамочка, вероятно.
- Откуда у тебя такая упоротая циничность, - заржал Александр. – Вокруг какая-то задница на спирту с мертвячиной и полуживым служивым, а ты насчет образованных и возвышенных особ рассуждаешь. Я аж чуть «арафатку» со смеху не проглотил.
- Цинизм – это последняя наша надежда, - ответил Сергей. – Надо бы этого персонажа связать, что ли. А то проснется, схватит какой-нибудь очередной пулемет и начнет по нам со всей дури лупить. Может, ему уже давно колдуны да демоны мерещатся. У меня веревочка в кармане как раз завалялась.
- Запасливый, - завистливо сказал Александр, взял метровый и прочный на вид синтетический шнурок и ловко связал храпуну руки. – Затянул крепко, потом нужно будет не забыть перевязать, а то затекут у мужика руки и придется их немного ампутировать. Но нет поблизости хирургов. Ноги пока связывать не буду, он, по-моему, далеко не убежит.
-Это отчего так? – заинтересовался Сергей.
Александр приподнял полу бушлата – штаны у храпящего мужика были приспущены почти до колен. Вероятно, хотел облегчиться да и заснул.
- Как бы он яйца не отморозил, - пробормотал Сергей.
-Ну, если отморозил, так уже, - ответил Александр. – Я его закину сейчас парой тряпок, да и тулуп овчинный сторожевой рядом валяется. Гнездо у него тут под стеллажом какое-то создано. Матрацы, спальники, тючки с тряпками. Жил он тут, похоже. Не долетел сокол до своего гнезда, видимо. Пал, алкоголем упоенный, хотя верной дорогой двигался. Герой!
Решили выяснить, откуда столь ядрено пахнет мертвецами. Выяснили: в каптерке, а, быть может, в караульном помещении (предназначение этого помещения было уже и не важно), расположенном у ворот на входе, увидели жуть.
Специально рассматривать трупы не стали, споро захлопнули дверку, как можно крепче и приперли ее подвернувшимся тяжелым ящиком.
- Охренеть! – произнесли оба практически одновременно и выдохнули. Подошли к открытой дверке и отдышались. Закурили.
- Похоже, этот деятель, пулеметчик хренов, слегка головой тронулся. Это же явно он мертвецов рассадил, словно за столом в кабаке, да и укрепил их, чтоб прочно сидели. Они, наверное, пока свежими были, вполне нарядно смотрелись, - с какой-то кривой гримасой сказал Сергей. – Может, хлопнуть его? Не няньчиться ж с безумным.
- Блин, в себя прийти не могу от этой картины, - кивнул Александр. – Башку этому некрофилу прострелить мы всегда успеем. Давай пока пройдемся по складу, глянем, что тут есть. Легкую инвентаризацию произведем. Потом уж будем судьбу этого мракобеса решать.
Хранилище было плотно упаковано мощными стеллажами, уставленными разномастными ящиками. Чтобы хотя бы снять один ящик, нужно было крепко поднапрячься. Стеллажи уходили куда-то в тьму кромешную и конца-края им не было. Много стеллажей, целые кварталы и улицы из стеллажей, в переулках между которыми даже с фонариком легко можно было заплутать. Логистика понятная лишь ее создателю. На стеллажах цифры и буквы, буквы и цифры на ящиках.
Снимать со стеллажей и вскрывать ящики никакого желания не было – обилие барахла давило. Весь этот невероятный объем неопознанных складированных предметов уходил куда-то в темную даль несусветную. Хочешь – на автомобиле по хранилищу раскатывай, не желаешь на автомобиле – катайся на погрузчике. Погрузчиков хватало.
- В свое время был я на Сахалине в таком же вот хранилище, так, поговаривали, что там обмундирования и оружия с годовым запасом еды и медикаментов ажник на миллионную армию. Мы там теплые тельники воровали и сгущенку. Ну, естественно, не масштабно воровали, как недавно еще было принято, а скромно слегка приворовывали. В единичных экземплярах. Потому что плохо лежало, - сказал Сергей. – А сейчас я как-то даже и ошеломлен. Меня всегда гигантизм давит. Здесь, судя по всему, всякого добра невероятно много. Знать бы еще, что именно и где лежит. Но, скажу честно, даже знать не хочу. Потому что это какая-то необъятная прорва всего и всякого. Отторжение у меня от этой прорвы. Нет во мне жилки рвачества и хомячества.
- Даже если начнем «методом тыка» изучать содержимое, то и через месяц мы навряд ли будем понимать, что тут собрано. При этом еще все кости себе с этими ящиками переломаем, - вторил ему Александр. – Мы свою задачу выполнили – выяснили, что стоит этот росрезерв на месте, даже в относительной целости и сохранности. Никуда не убежал. Все в порядке, исключая охрану из мертвецов. Но, по нынешним временам, это норма. И даже в плен ненормального персонажа захватили. Если в себя придет, так, быть может, и расскажет чего-нибудь интересного.
- Погрузим его с машину да и в сторону дома двинем, - согласился Сергей. – Не думаю, что этот пулеметчик очухался. Носилки нужно какие-нибудь найти, чтоб до машины его доволочь. Где-то тут мельком видел что-то типа пожарного щита. Там, кажется, по правильным стандартам носилки положено иметь. Песок таскать, что ли. Еще какие-то безумные конусные ведра. Наденем на этого некроманта кретинское красное ведро и повезем с почестями. По ведру стучать будем, пока не образумится. Помогает, говорят. Но, предполагаю, лучше электрошоком.
- Тут погрузчики есть, может на них его, да и укатим? – предложил Александр. – Хотя если на погрузчике, то нужно сначала с этой техникой освоиться, но самое главное – большие ворота открыть. Они, мне сдается, на электрической тяге. Придется в этом случае радикальным методом. Гранатой рвать. Хотя, если мы их так радикально откроем, то уж точно не закроем.
- Утащим на носилках, пусть думает, что ангелы его в небеса возносят, - пробурчал Сергей. – От него спиртом за версту волокет, и не только, всю машину провоняет. Неплохо бы его, ежели очнется, переодеться поднапрячь.
- Сейчас я его гнездовье разгребу, - решил Александр. – Вдруг какое барахлишко посвежее найдется. Не останавливаться же в лавке Карабаша, чтоб смокинги под него выбирать.
Носилки Сергей обнаружил близ пожарного щита. Пожарный щит оказался на редкость богатым и не разворованным, как чаще всего и бывает. Кроме багров, ведер и топоров, там оказались диэлектрические ножницы, противопожарное волокно и скатка грубого войлока шириной метра в полтора. Носилки были неудобными и широковатыми, но для того, чтобы дотащить до машины вхлам пьяное храпящее тело вполне годились. Александр, развороша гнездовище пулеметчика, нашел там с десяток камуфляжных костюмов, пару зимних бушлатов, несколько пар вполне приличных новеньких берцев и даже сверток с портянками. Похоже, обнаруженный обитатель росрезерва неплохо ориентировался в хранилище. Это обнадеживало.
С благородным матом забросили тело на носилки и не менее благородно понесли. Тяжек был груз храпящий. Храпел он как-то чрезвычайно точно попадая в ритм шагам, что очень удивляло. На полпути встали и перекурили на ветерке – совсем уж дышать уж было нечем. На дно машины застелили противопожарный войлок – на случай, если тело обоссытся. Или того хуже. Тщательно проклиная храпуна, все же донесли воняющую поклажу до «буханки» и с сумбурными выражениями забросили вовнутрь.
- Руки-то ему я развяжу и чем-нибудь широким и плоским спеленаю, - позаботился Александр. – А то точно руки у него отсохнут. Тут в аптечке какие-то крепкие широкие жгуты есть, как раз под такое дело. Ты пока сходи, его амуницию собери. «Печенег»-то будем забирать?
-Да нафиг он нужен, этот деятель, того и гляди, ствол у него спалил, потому как стрелял неутомимо. А возить с собой всю эту лишнюю стрелковину… Нахрена, если мы ее даже когда нужно, в машине бросаем. Как сегодня, к примеру. Гражданские мы люди, абсолютно гражданские. Живых людей, даже пьяных и зассаных-голожопых, гуманно спасаем. Архангелы мы, но не ретивые убивцы, - заявил Сергей. – А вот чайку-кофейку вскипятить бы надо. Нормального кофе, а не этого, плебейского, три в одном. Прохладно сегодня на дворе, синоптики нам откровенно пакостят. Заслужили мы возможность погреться и оттопыриться: склад со всякой халабудой нашли, дорогу разведали, некроманта попутно обнаружили.
Сергей сходил в мрачное воняющее хранилище и вернулся с ворохом тряпок. Забросив ношу в «буханку», посмотрел, как Александр заботливо заматывает ноги пулеметчика-храпуна широкими эластичными бинтами.
- Мы назовем его Фараон, ежели он когда-нибудь мозги включит, - прокомментировал труды Александра Сергей. – Ты его похлеще египетской мумии умотал. Даже штаны натянул. Осталось только скарабея в жопу засунуть. И где у нас походная горелка? Да водичка, чтоб руки от всех этих пакостей отмыть.
Фараон ожил вовремя. Как раз тогда, когда Александр с Сергеем распили чаек-кофеек да благостно закурили. Сергей набил табаком трубку и восторженно пыхтел. И как раз в тот момент, когда Сергей вполне самодовольно доказывал, что трубочный табак значительно лучше отбивает запах мертвечины, чем дым сигарет, из «буханки» раздалось какое-то шипение.
- Ожил вроде как, - ткнул трубкой в сторону шипения Сергей. – Потому что табак – он от Бога. Польза от него исходит. Не зря классик сказал «…пепел моих сигарет – это пепел империй» (*40). Пойдем, глянем, кто там и как он.
Фараон дико вращал глазами и просил пить. Он просил воды практически беззвучно, но было понятно, что человек жутко пить хочет. Александр приподнял ему голову и приложил к губам стеклянную бутылку минеральной воды – в очередном сельпо затарились. Пил Фараон взахлеб и жадно.
- Его с воды после спирта сейчас снова развезет, но жить-то ему надо. Обезвоживание жестокое, нельзя живому человеку без воды, - вслух размышлял Александр, - Глотает воду, как анаконда кролика.
Фараон опустошил поллитровку минералки, и начал всем телом дергаться.
- Мужики, вы кто? – прошептал он.
- А ты хоть понимаешь, кто ты сам? – спросил его Сергей.
Фараон кивнул. Прошептал:
- За что меня повязали? Убил кого-то? Я не хотел, я спьяну, со страху. Ночь была и тьма кромешная.
- Связали тебя, чтоб ты не дергался. Вдрызг пьяный был, поэтому и спеленали, для осторожности. Нам ехать надо, нечего тут торчать. А кто тебя разберет, какие у тебя в голове тараканы бродят, - сказал Александр. – Ответишь на вопросы, освободим.
- Выпустите, мне очень до ветру надо, - униженно пробормотал Фараон. – Не утерплю я. Все скажу!
- Да скажешь, куда ж ты денешься, развяжи его, - кивнул Сергей. Александр полоснул ножом по бинтам. Фараон, постанывая и кряхтя, вылез из машины и скачками побежал к забору. Вскоре там заструилось и закряхтелось. Минут через десять Фараон смущенно подошел к машине и спросил, где бы умыться.
- Еще и переоденься, вот твое чистое барахлишко, - приказал ему Сергей. – Снежком оботрись, руки-лицо потом водой вымоешь, у нас тут ванной с гидромассажем нет.
Стеная и фыркая, Фараон совершил туалет. Размялся, обтер тело пригоршнями скудного осеннего снежка, обтерся портянками, переоделся и обулся. Попросил еще воды. Перегаром от него тащило гулко и невероятно. Плеснули на него каким-то гламурным одеколоном, конфискованым в сельпо. Фараон взбодрился и воодушевился. Заявил, что пришел в себя и готов все рассказать.
Сообщил, что спирт пил долго и беспробудно. Но водой разводил. Не помнит, когда вода закончилась, боялся на поиски воды выйти, собирал дождевую воду, а чаще глушил жажду чистым спиртом. Это когда вместо дождЯ снег пошел хлопьями. Много чего не помнит. А трупы в караулке – да, это он их всех посадил. Потому что по обычаю положено порадовать померших людей перед похоронами и самому с ними порадоваться (*41). До такой степени нарадовался, что и похоронить не получилось. Не смог похоронить. А умерли они все в одночасье. Пали и умерли. Он их тела в караулку затащил и за стол посадил. Пил вместе с ними. Потом уж и без них, они в караулке остались.
Под такие разговоры проехали воистину сюрреалистичные пейзажи Карабаша. Если где и есть ад на Земле, то это точно Карабаш. Даже на погибельной Земле он оставался адом. А Фараон продолжал рассказывать.
Родом из Больших Карзей (*42). Служил срочную, здесь же, в этой части, на росрезерве. Хорошо служилось – отец был печником и ремеслу обучил. Поэтому всю службу клал офицерам печи и камины на дачах. Потом остался контрактником, потому что здесь стабильность, а в деревне – хоть вешайся. Семь лет в деревне не был, съездил отца схоронить и больше там не появлялся. Стабильно здесь служил и жил. Стабильность была любимым словом Фараона. В телевизоре этому слову научился. Любил он телевизор смотреть. Фараона звали Мишкой.
Фараон оказался на самом деле пулеметчиком, но не боевым пулеметчиком, а любителем. Военная специальность у него была какая-то вычурная, на самом деле служил по схеме «подай-принеси» да еще и камин сложи. Но всегда был при деле. Стабильно кормили, стабильно деньги платили. На жизнь не жаловался. А из пулеметов наловчился стрелять от скуки, когда на стрельбище выезжали. Из хранилища, после того, как все померли, стрелял спьяну и со страху, потому, что вдруг понял, что все вокруг умерли. Думал, что он один живой остался. Хотел стрельбой демонов отпугнуть. А пулеметов в хранилище много, как и патронов к ним. Стабильно в хранилище с оружием.
Хотя и был Фараон любителем пулеметов, но Сергей с Александром пулеметы грузить в машину все же не стали, да и автоматы с гранатами перетащили из кузова «буханки» в кабину: непонятно, что у Фараона на уме, нет к нему никакого доверия. Поехали. «Буханка», конечно, машина гулкая и бряцающая, не до разговоров с пассажирами в кузове, но по пути допрашивали Фараона насчет того, что в хранилище есть и знает ли он, что где хранится. Фараон знал, не зря служил. Знал где сахар, чай, табак и сгущенка. Про тушонку знал все. Потому что тушонка – стабильное дерьмо.
Раньше была качественная тушонка, но ее определили как старую, списали и продали, а потом завезли новую, которая «дерьмо китайское». Кто-то «стабильно нажился на тушонке», сообщил Фараон. И еще стабильно нажился на другом «дерьме китайском» - обмундирование чуть ли не из марли, сапоги из картона и много еще чего. Все это «стабильно привозили для войны». На войне все стабильно пригодится, сообщил Фараон. А с кем воевать – по телевизору скажут. Должны были сказать, заявил Фараон. Но не успели, и потому все умерли. И оказались стабильно в дерьме.
- Все это увлекательно и интересно, конечно, - невежливо перебил Сергей Фараона, - но я сейчас вам из прошлой стабильной жизни историю про не менее стабильное дерьмо расскажу. Дело было в экологическо-чистой зауральской степи, на бескрайних просторах Курганской области. На учения выехала бригада МЧС. Для должной воинской подготовки обязательно нужно учиться и учиться, так еще классик завещал. Поэтому господа военнослужащие выехали, растаборились, палатки всякие установили и даже полевые кухни. Все как положено. А положено еще и до ветру по режиму ходить. Для пущей стабильности. Для того необходимы определенные, установленные, вероятно, уставом условия. То есть – полевой нужник нужно было сделать. Это для рядовых, а офицерам, быть может, какие-нибудь биотуалеты полагались. Простой военно-полевой нужник – это для рядового состава.
Для этого нужного дела отрядили спецтехнику, которая была в штате бригады. Спецтехника, естественно, расстаралась и вырыла траншею глубиной метра три или того более. С крутыми и ровными стенками, аккуратно и красиво. Вот в эту-то траншею бойцы исправно совершали свои естественные надобности, будучи крепкими, молодыми и здоровыми организмами. С перловки это хорошо получается. Затем учения кончились, лагерь свернули, бойцы уехали. Дерьмовая траншея осталась. Все как положено.
Дело к осени, во время которой селяне обычно совершают уборочную. Урожай всякий убирают, хлеба налево, хлеба направо. Раздолье, короче. А убирали вызревшие хлеба как раз около того места, где лагерь МЧС растабаривался. Уборка – дело живописное и зрелищное, понятное дело. Комбайны всякие по полю ездят, зерно намолачивают и закрома наполняют. Красота!
И комбайнеры, чтоб зря время не тратить, решили ночевать в полях - день год кормит. Вечер и утро тоже. Тем более, технику нельзя без присмотра оставлять. Ибо нет надежды на несознательный народ. Ну, и бутылочку-другую, конечно, комбайнеры не прочь приголубить попутно.
Ночь случилась. И молодой комбайнер увлекся зауральской ночью. Мечтательность нашла или просто, опять же, по естественной нужде отошел. Отошел как-то неудачно и во тьме прекрасной зауральской ночи залетел в эту аккуратную дерьмовую канаву МЧС. Стоит по пояс в дерьме – хорошо, что бойцы не особо много навалили. Стоит и воет. Только звезды мерцают. А что, кроме звезд , из аккуратно вырытой ямы глубиной в три метра минимум, стоя по пояс в дерьме, увидишь?
И вот он разглядывает звезды, пытается из ямы выбраться и орет благим матом. Типа, спасите-помогите. А хрен там - добрые люди по ночам спят. Особенно с устатку и после доброй чарочки. Так он всю ночь в дерьме проглосил и проорал. Никто не услышал.
Лишь утром кто-то тоже по нужде пошел и каким-то образом обнаружил дерьмового бедолагу. Может быть, более затейливо все было: например, сидит комбайнер, дела свои натужные делает, а откуда-то из-под земли стоны и всхлипы. Поневоле обгадишься сурово.
Короче, вытащили того дерьмового молодца, отмыли, вероятно, позвонили в бригаду МЧС. Те приехали и закопали канаву. Делов-то, если спецтехника есть. Такая вот простая степная стабильность. Быть может, и прав ты, Фараон, есть в этой стабильности какая-то романтика или даже польза, - завершил свой рассказ Сергей.
В Нязепетровске решили не останавливаться. Проехали через практически вымерший город молча. Домой.
Следующая глава завтра. Тихо и минорно напоминаю вам, что подписаться на мой канал очень просто. Нужно лишь желтенькую кнопочку нажать.