оглавление канала
- Возможно, ученик вашего отца, и ваш приятель Мезенцев что-то знал об этом? Вы же с ним, насколько я знаю, были хорошо знакомы? – На последнем вопросе, голос его сменил интонацию. Из нарочито небрежного, стал каким-то вкрадчивым.
А у меня так и зачесался язык, чтобы брякнуть, что, мол, вы и сами, были с ним неплохо знакомы, вопреки вашим предыдущим заверениям, дескать знать не знал, и ведать не ведал. Но, я взяла себя в руки, и стала тихонечко разливать готовый кофе по чашкам, стараясь казаться этакой незаметной тенью. Умница-Игорь, с удивлением поднял брови.
- У вас слегка неверная информация. Мезенцев действительно был учеником моего отца. Но, мы не были с ним настолько близки, чтобы обсуждать темы его исследований в то время. К тому же, насколько я знаю, Александр Иванович, не очень долго занимался какими-либо исследованиями, он очень быстро перешел из ранга ученых в ранг бизнесменов. После гибели экспедиции, в которой он участвовал под руководством моего отца, он обращался к моей матери, с просьбой о передаче некоторых материалов исследований, которыми занимался папа. Но, на тот момент, мама уже передала архив на кафедру, и ничем не могла ему помочь. Вот и все, что я знаю об интересующем вас вопросе. – Он на мгновение замолчал, а потом спросил, переходя из обороны в легкое наступление. – А позвольте поинтересоваться, почему вас так заинтересовал Мезенцев? Неужто, потому что вы приобрели принадлежащую ему ранее недвижимость? – Легкая усмешка в его голосе заставила Юдина непроизвольно поморщиться, а меня, мысленно поаплодировать Игорю.
Думаю, Кирилл предпочел бы не отвечать на этот вопрос, но, Игорь смотрел выжидательно, а пауза и так уже сильно затянулась. И дальнейшее молчание становилось уже просто неприличным. Нехотя, он стал объяснять.
- Я вам уже говорил ранее, почему интересуюсь работами вашего отца. По этой же причине, я интересуюсь и Мезенцевым. – Он на секунду замолчал, а потом пошел ва-банк. – Говорят, что Мезенцев продолжил исследования вашего отца здесь. Он пытался проникнуть в некую пещеру, в которой много лет назад пропала экспедиция, в которой и он принимал участие и чудом остался жив. Что вы об этом знаете? – И он впился глазами в Игоря, будто собирался его пригвоздить этим взглядом к креслу, на котором тот сидел.
У меня, кажется, на какое-то мгновение перехватило дыхание. И я не донесла до рта чашку с кофе. Благо, на меня никто не обращал внимания, и мое замешательство осталось незамеченным. Игорь спокойно сделал глоток из чашки, поставил ее на стол, и внимательно, глядя прямо в глаза собеседнику, спросил:
- Кто…?
Его простой вопрос сбил сосредоточенное внимания с Кирилла, как камень, выпущенный из рогатки хулигана, сбивает с забора зазевавшегося воробья. Он несколько раз моргнул, и с недоумением спросил?
- Что… кто?
Вот это я и называю нокдауном. Еще не полный нокаут противника, но уже очень близко к тому. А Игорь с легкой улыбкой пояснил:
- Ну, вы сказали: «Говорят…». Вот я и спрашиваю, кто «говорят»? Кто об этом может знать, кроме очень близких к Мезенцеву людей? Не думаю, что он в свои планы посвящал всех желающих. Саша был довольно скрытным человеком. И мне очень интересно, откуда ВЫ узнали об этом, если, по вашим словам, были даже не знакомы с Мезенцевым?
А вот это был уже нокаут, причем точный, быстрый и несокрушимый.
Я замерла, уставившись на Юдина и ожидая его ответа. У него было только два варианта. Либо, встать и уйти, что сказалось бы очень плохо на наших дальнейших отношениях, потому что, подобное поведение было бы расценено, как обычное хамство. А ему это было, ой, как не нужно. Либо, он должен был сказать правду. Ох, и не завидовала я ему сейчас! Что же он, в конце концов, выберет? По какому варианту пойдет? Игорь смотрел на него вопросительно, ожидая ответа, и его безмятежный взгляд излучал обычное любопытство, и ничего более. Но, Юдин сумел меня удивить. Несколько мгновений он хлопал на Игоря глазами, а потом… разразился веселым смехом. Причем, он смеялся так заразительно, и я бы сказала, искренне, что я поддалась его веселью и на лице у меня появилась улыбка. Игорь же, сидел и невозмутимо и спокойно продолжал смотреть на своего собеседника. Закончив веселиться, Юдин проговорил:
- Ну, что я могу сказать? Ловко вы меня поймали… Да, я был знаком с Мезенцевым. Я знал его довольно неплохо. Но, не могу сказать, что мы были друзьями. Он мне не нравился. А знаю я об его изысканиях, от его людей. Вернее, от одного человека. Он служил у него в охране. – На этом месте Кирилл внимательно и со значением посмотрел на Игоря. Но, тот сидел как сфинкс, невозмутимый и загадочный. И продолжал так же спокойно взирать на своего собеседника. На его лице даже не дрогнул ни один мускул. А я мысленно поаплодировала своему другу, восхищаясь его выдержкой. Не дождавшись никакой видимой реакции от собеседника, Юдин продолжил. - После того, как Александр исчез, тот остался не у дел, и попросил взять его на работу. Он сам местный, хорошо знает усадьбу своего бывшего хозяина. Вот я и оставил его. Он-то мне все и рассказал. – Он старался говорить искренне. Но, фальшивые нотки изредка проскальзывали в его голосе, особенно, когда он говорил о бывшем работнике Мезенцева.
Но, было абсолютно очевидно, что, если этот самый работник рассказал ему, так сказать про «А», он не мог умолчать про «Б». То есть, он обязательно рассказал Юдину про пещеру, и конечно, все что там произошло, включая и пытки Игоря. А значит, Юдин опять врет. Точнее, припертый Игорем к стенке, не договаривает. Причем, не договаривает самого важного, что означать может только одно – он тот самый противник, и никаких сомнений в этом просто быть не может. А Кирилл продолжал замазывать свою полуправду толстым слоем «штукатурки», состоящей из лжи с примесью наигранной искренности.
- Поймите меня правильно. Я ведь вас почти не знаю. И о таком рассказывать всем подряд, было бы просто глупо с моей стороны. Вы не находите? – И он уставился на нас, переводя свой «искренний» взгляд с Игоря на меня и обратно.
Нет, ну каков нахал, а??!! Мало того, что врет, как дышит, еще и нас в свидетели призывает, чтобы мы сказали, какой он молодец! Я не доставила ему такой радости, и молча продолжала на него смотреть с едва заметной ухмылкой и жалостью во взгляде. Только, не той жалостью, когда искренне жалеешь человека, а с той, когда ты нечаянно наступишь на червяка. Вроде, живой червяк был, а в то же время, подошва вся в мерзкой слизи.