8.История Олега. Кража
Зябко. Ветер бьёт в лицо, колет, втыкает морозные иглы глубоко под кожу. Олег тянет за воротник, пытается засунуть свою маленькую голову поглубже в куртку, но это не особенно помогает. Снежинки кружатся в каком-то странном танце, будто танцуют вальс на выпускной, так неумело, они то и дело сбиваются, оступаются, но в целом картинка кажется сносной. Словно белые мухи, невесомые легкие снежинки кружатся. Кто-то мог подумать, что снег падает, но это была бы грубейшая ошибка, он парит в воздухе, танцует причудливый танец. Олег подумал, что снежинка летит вниз, прямо и стремительно, но, к своему удивлению, заметил, что она направляется вправо, а потом вверх, на губах проскальзывает тень улыбки. Олег следил за снежинкой, которая особенно понравилась, белая робкая в воздухе она совершает непредсказуемые пируэты. На миг он даже думает, что снежинки живые, что они сами выбирают себе путь, схему движения. Но потом понимает, что это все шалун ветер, он-то и управляет беспечным стадом малюток-снежинок, это он не может угомониться и дает им новые и новые указания. Пара минут, и танец заканчивается.
Предыдущая глава:
Звонит телефон, Олег поднимает трубку, при этом ковыряет палочкой в сугробе, снега в этот год много, но в деревне его не убирают, чистят только центральную дорогу, а остальное – сами местные жители. В детстве jy часто играл в незатейливую игру, когда мать отпускала гулять, брал в руки палочку и представлял, что это не палочка вовсе, а человечек. У человечка свой домик, он живет в снежном жилище, которое Олег делал собственноручно, просто продавив пальцем снег. И там человечку-палочке очень хорошо, там есть и стул, и стол, и кровать. Человечек кушает, смотрит телевизор, а потом идет гулять, взбирается по снежным холмам, скатывается с них и снова идет домой. Такая незатейливая жизнь у человечка, правда он может путешествовать, ведь ему открыт целый мир, огромные для него снежные долины, а если захочет, то сможет и добраться до бескрайних вод и отправиться в плаванье. Но и человечек, и море существовало только в голове у Олега.
– Какой план?
Олег прищурил глаза, продолжая слушать человека на другом конце провода.
– Да, я понял, будешь меня учить, то я не знаю.
Олег кидает телефон в карман, набирает целые легкие морозного воздуха и с силой выдыхает. Он смотрит в сторону барака, где живет его дружок, немолодой чудаковатый мужчина, который только и делает, что постоянно пьет. Барак находится прямо у магазина, где и прозябает сейчас Олег. Помялся еще немного, бросил палочку подальше, чтобы не вернуться к ней и не сомневаться больше, твердыми шагами он направляется к дороге, прямо к дому не пройти из-за сугробов.
– Тук-тук-тук! Кто дома?
Озвучивает свои действия Олег и стучит по обшарпанной двери, стук глухо отзывается, дверь сама по себе отворяется. Он вдыхает затхлый запах, стоящий в прихожей. В кухне холодно, не топлено, у Коли, видимо, закончились дрова, либо просто забыл протопить печь.
– А это ты?
Привычно протянул хозяин хаты откуда-то изнутри квартиры. Социальное жилье, ничего не скажешь. Дом словно постанывал, но это не Олегово дело. Он переминается с ноги на ногу, то и дело порывается снять куртку, но так и не решается, проходит в комнату в верхней одежде, только слегка расстегнул ворот, все-таки теплее, чем на улице.
– Что по поводу нашего дела?
– Ай… Садись, выпей, потом и поговорим.
Отмахивается лысый сутулый мужчина с некрасивым шрамом на лице, слова произносит медленно, можно подумать, он никуда не торопится.
– Окай!
Кривит лицо Олег, пытаясь подмигнуть, но губы его неприятно выгибаются, отчего подмигивание больше похоже на паралич. Шарит взглядом по комнате, по закопченным картинкам времен советского союза, которые висят на стенах, по желтым, приобретшим свой оттенок от постоянного курения фотографиям, по бюсту гоголя, темному и тоже закоптившемуся.
– Я был уверен, что в прошлый раз все получится, но не так все просто.
Говорит мужчина, при этом подкуривает сигарету. В ответ ему Олег прищуривается.
– Мне не очень хочется уголовщины.
– Черт с тобой! Давай выпьем!
Мужчина скрипит костями, неестественно разворачивается, изо рта выглядывают кривые зубы.
– Ааа…Дак и нечего вроде…
– Что ты приперся-то тогда? Ааа… Молодежь… Что вас взять?
Мужчина недоволен, опухшие брови нависают над глазами, шарпейная кожа съежилась, все его тело дрожит.
– Да тебя так и удар хватит!
С юношеской беспечностью отзывается Олег, гогочет, опять прищуривается. Вот старый черт, хочет меня как мальчика гонять! Нет, не выйдет, не по зубам я тебе! Послышался шорох, Олег насторожился, в одно мгновение он скукоживается, становится еще меньше в этой маленькой темной комнате, которую освещала лампочка без люстры, скорее всего сороковка, шестидестка светит намного ярче, желтый теплый свет доходит не до всех уголков, так как лампочка свисает слишком низко. Олег сглатывает, по деревянному полу веранды кто-то шагает, направляется к ним, к Олегу и Василию, последний же ждет кого-то.
Василий только и делал что пил дни напролет, на бутылку собирал по всей деревне, то одной бабке воды принесет, то другой дров наколет, а когда и вовсе ходил, просил выручить. Черт, и живет же. Олегу понятен такой образ жизни. Он тоже пил, и это происходило практически каждый день, всегда пытался разживаться, где-то получить побольше, где-то заработать, поэтому с Василием общий язык у них и нашелся, пусть Вася и был намного старше.
– Хозяин дома?
Ввалилась толпа уже хорошеньких мужиков, ароматы, исходившие от которых заставили Олега зажмуриться, он еле сдержался от того, чтобы не зажать ладонями нос.
– Где ж мне еще быть? – смекнул Василий и легонько толкнул Олега в плечо.
– Ну, будем!
Перед глазами все закрутилось, завертелось – звон посуды, тусклый свет лампы, прокуренные обои, драные рейтузы Василия. Об пол ударилась рюмка, осколки разлетелись по всей комнате прежде, чем Олег успел наклониться, чтобы подхватить уже посудину. Сознание помутилось, в ушах шум, голоса мужчин, громкий мужицкий смех, даже скорее гогот, такой, что Олегу стало противно, захотелось провалиться сквозь землю. Как ненавидел он все, что происходило кругом, как хотел он отказаться от такой жизни. Каждый раз он смотрел на все происходящее со стороны и думал: «Завтра все будет по-другому, с завтрашнего дня я не пью» или «Завтра я устраиваюсь на работу». Но не наступало никакого завтра, в этом весь секрет, каждое завтра превращается в сегодня. Люди, которые окружали Олега, никак не способствовали переменам, все идеи и мысли загасали на корню, как спичка на ветру он вспыхивал и тут же ветер задувал огонек. И сейчас Олег находился под столом, смотрел на свои проворные небольшие пальцы и думал, насколько это все невыносимо, видеть пьяные покрытые морщинами лица, что мелькают чуть ли не каждый день, пить эту ядреную жидкость, запах от нее разносится по всей комнате и безжалостно бьет в нос. Гогот и вскрикивания только подтверждают догадку о том, что у этих людей нет ни целей, ни желаний, все, к чему они стремятся – это жижа в бутылке со знакомой надписью. Вынырнув из-под стола, Олег видит ту же картину, а мужчина невысокого роста с отпущенной рыжей щетиной произносит, от него пахло нестираными портками, Олег хорошо почувствовал этот запах, потому что Мужчина со словами наклонился через стол к его рюмке, чтобы поглядеть не опустела ли и она.
– Слышь, Васек, у нас пойло-то и кончилось.
– Ну дак и у меня в погребах ничего нету.
– Э, так далеко не уедем.
Отзывается Санек с кухни, за желтыми потертыми занавесками, которые висели в кухонном проходе, мелькнула только его махровая рубаха в синюю клетку. Олег несмело предложил.
– Что по домам?
– Дак это, давай, что ли сходим, попросим хозяйку ларек-то и открыть, чай недалече живет?
Колян выступил с дельным предложением.
– Ой, Колька, не смеши, будто она тибя послухает, пошлет куды подальше[1].
Молодой парнишка чуть старше Олега лыбился и смотрел на Коляна с насмешкой.
– У меня другое предложение, Давайте-ка, ребятки…
Василий вступился, но на этот раз его тон приобрел серьезность, от которой у Олега по спине пробежал холодок. Василий приклонился к столу, исподлобья окинул взглядом всех присутствующих в составе тринадцати человек, а после стал озираться по сторонам.
– Давайте-ка замок у магаза сдернем и наберем по бутылочке. Видали замок-то?
В воздухе повисло молчание, всем хотелось добавки, но никто из мужиков не думал идти на воровство. Все могли показаться чудаковатыми, деревенскими, слишком простыми. Городские девки, что приезжали в деревню, говорили Олегу, мол, ты хамло, быдло, чурбан неотесанный и использовали прочие лестные эпитеты, которые он не держал в голове, только улыбался беззубым ртом, у Олега недоставало верхнего и нижнего зубов, поэтому чтобы рассмешить приятелей, он обычно улыбался. Девушек это обычно пугало, но ему дело до этого не было, считал, что девушки любят его не за зубы. Как только деньги заводились, также они и пропадали, и девушки соответственно, такие и вились возле Олега, мимолетные.
– Я вам так скажу, хлопцы, возьмем немного, чтобы погулять, да на пропитание, денег-то нет.
Олег испугался вида Василия, он пригнулся так, что стал казаться со своим низким ростом еще ниже. На том и порешили. Если честно говорить, то Олег плохо запомнил, как взламывали магазин. Раз, и мужики уже не в халупе у Васьки, а у двери магазина, с черного хода решили ломать, эта дверь снаружи закрывается, а та, что парадная, – изнутри, да еще и на засов запирается, так девки рассказывали, с ней бы и не справиться. А тут простой амбарный замок, нужен лом и всего-то. И вот в руках Олега лом. Он стоит на очищенном от снега пяточке возле двери, сзади него толпятся мужики, мнутся, четверо пошли, еще двое на крыльце Васькиного дома. Холодно рукам, Олег покрепче сжал ледяной посох, холод от которого пронизывал насквозь, зубы стучали, словно отыгрывали какую-то знакомую мелодию, изученную до слез, руки словно застыли в одной позе, сложно было пошевелить пальцами, к тому же лицо обжигало, резало, кололо, но Олегу удалось удержать этот непослушный посох.
– Долго возиться будешь, Малой?
Олега принимали за салагу, по сравнению с сороколетними-пятидесятилетними мужиками, он таким и был.
– Да сам-то попробуй!
Заикаясь от холода, произнес Олег, не выдержав обиды. И все ему казалось, что кто-то со стороны смотрит и таким взглядом, с укором что ли, будто оценку дает Олеговым действиям, хорошо или плохо тот поступает. А Олег и сам не задумывается, не до того, но взгляд этот чувствует, только хочется понять, кто же этот кто-то, кто на него смотрит, во все глаза пялится. А ведь если смотрит, значит, не зря все здесь и сейчас происходит.
– Вот и попробую. Ничего вам, молодежи, доверить нельзя.
Недовольно и зло пробурчал Васька, вырвал из Олеговых рук ломик и принялся за дело с новыми силами. Васька орудовал умело, заправски. Всю жизнь просидел в тюрьме. А что? Там хорошо, накормят, напоят, согреют, а как ни выйдет после очередной отсидки, – зима, как на зло. Дрова заготавливать надо? Надо. На работу устраиваться надо? Надо. А Ваське и не охота, вот он на дело опять и идет, и как всегда неудачно, так, что опять садиться приходится. А было раз, что Васька по ментовскому указу сидел, начальник тюрьмы его из камеры вызвал на ковер и говорит, мол, есть дело к тебе, с меня сигареты, пайка, мобила, а с тебя, Васек, еще три года отсидки, а Васька только и рад, что домой возвращаться не нужно. Писала Ваське только мать, и та, хоть и вздыхала, слезами подушку мочила, да выла, как в магазин придет, но сама не больно рада-то бывала Васькиному возвращению. Каждый приход одно и тоже, пьянки, вся деревня соберется, и к ним в барак валит, мать наготовит, да и уедет к сестре, а Васька остается пропиваться.
Все сделали быстро. Портвейна в магазине оказалось всего десять бутылок, три стояло на витрине, Оксанка, продавщица, их на ночь не убирала, а остальные нашлись в подсобке, холодном и сыром помещении. В подсобке никак не могли отыскать выключатель, в итоге нашел Василий, наперебой с матерными словами он радовался выключателю и беззубо улыбался. И если торговый зал хоть как-то был очеловечен, занавесочки чистые, полы нетоптаные, доска объявлений прибита, Олег помнил зал очень хорошо, света там не включали, чтобы не палиться, все делали на ощупь, а подсобка затуманенная в плесени и пыли. В таком помещении и соления-то хранить страшно, стены бетонные, некрашеные, всюду паутины, в углу, на стене, на больших весах, на которых положено мешки взвешивать. Рядом с весами стояли гирьки для взвешивания. Олег даже было хотел взвеситься, и сразу же получил затрещину от Михалыча, неотесанного широкоплечего мужика, который насквозь пропитался табаком и рыбой. Олег пригнулся с выражением лица таким, как будто кричал «Аааай!», у Михалыча же ни один мускул на лице не дернулся.
Пахнуло капустой, сквозь дурман Олегу запомнилась эта вонь, резкая пробивающая нос, кажется из коробки, которая стояла прямо за весами, по сему капуста уже сгнила, Олег пожалел, что наклонился к коробке, чтобы проверить, что в ней находится. Справа слева стояли ящики, из-под чего они? Да кто их знает, главное, что пустые. Ящиков много, в таких привозят хлеб, по сторонам валялись коробки и тоже пустые. Стены на две третьих белые, белые – не в смысле белоснежные, скорее серые, на поверхности лежал плотный слой пыли. В углах висела паутина, до конца помещения даже страшно идти, туда свет лампочки не добирался. И зачем сюда ломиться, если в сельпо ничего нет? Ааа, да и черт-то с ним с этим магазином! Вот, кажется, что-то есть. В одной из коробок нашлись консервы. Мясные. Олег машинально потряс тушенку, сам не понял, зачем это сделал, на тушенку ему откровенно плевать. Сигареты, масло, несколько пачек пельменей и, конечно, пиво, зачем-то Василий прихватил женский шампунь, Олег хмыкнул.
Всю добычу мужики распихали под куртки, за пазуху так сказать. Олег умело все расфасовал, помог товарищам, проследил за тем, чтобы у них ничего не вывалилось по дороге. Он заправлял Егорыча и Фомича, будто малых детей, от тех разило алкоголем, но Олег довольно улыбался. Тут его взгляд куда-то поплыл. Василий зло ткнул Олега.
– Малой, не засыпай.
– Васька, что ты меня дрюкаешь?
Олег огрызнулся на товарища.
– Того и дрюкаю, молодо – зелено, слыхал?
Теперь уже Василий заглядывает в растерянные глаза Олега. Обида, жгучее чувство загорается внутри, часто Олег ощущал несправедливость, нечестно жизнь поворачивалась к нему. Может, и ничего с жизнью, она штука обманчивая, то передом повернется, то задом, но тут-то он все делал правильно, во всем Василию потакал. Если бы не наставления Василия, он вынес бы отсюда и весы, да сдал бы их на металл, а тот все: «Не тронь, не тронь». В мгновение глаза у Олега вспыхивают, по телу бежит дрожь как от удара током, пульсирующей волной она проходит от плеч и до кончиков пальцев, от плеч и к ногам, будто сам Олег – источник этого тока. Глаза наливаются кровью, все тело трясется.
– Ты чего? Ты чего? Про меня? Да я тебе…
В голове играют совсем другие фразы, но воспроизвести их не выходит, то ли оттого, что слишком пьян, то ли от того, что боится Василия. Тот отзывается рыком.
– Ты щенок!
Василий на глазах становится коршуном, оперяется, становится большим на фоне Олега, насупившись, каменная глыба вырастает и нависает над щуплым Олеговым телом. Василий замахивается, мужики, которые стоят вокруг, задерживают дыхание, рука повисает в воздухе, все движения замирают, в мрачной сырой подсобке воцаряется тишина. Слышно только частое Олегово дыхание и угрожающее сопение Василия. Неравная схватка предрешена, но в мгновение Василий смягчается и опускает руку. С прежней кривой улыбкой бурчит и дальше пакует сигаретный блок.
– Бог с тобой, будешь мне должен.
Олег же остается в прежней позе, зажавшийся, прикрывшийся руками, тело не слушается, оно расслабилось, ток перешел в дрожь. Олег размяк. О Василии ходили дурные слухи, говорили, что он убил троих, да еще и в тюрьме кого-то замочил. Правда или неправда это, Олег не знал, скорее слухи, но страх перед Василием оставался внутри и никуда не уходил. Олег облегченно выдыхает, нервная дрожь, портвейн под фуфайкой, такой старой, но теплой, все смешалось. Странно, но Олега не пугает, что могут приехать менты, что могут всех повязать из-за какого-то портвейна, а вот страх перед Василием есть, да еще и какой.
[1] Местный говор – Будто она тебя послушает, пошлет куда подальше.
Следующая глава:
Рада снова видеть Вас на канале!
#книги #рассказы #преступление #нарушение закона #реальные истории #мужчина и женщина #тюрьма #наказание