ТЁМА И ЖУЧКА. АКТИВНАЯ ЖИЗНЕННАЯ ПОЗИЦИЯ МИХАЙЛОВСКОГО.
НЕРАЗУМНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ СИЛ В РУССКОЙ ДЕРЕВНЕ.
КОНЦЕПЦИЯ «У-ВЕЙ» В ПРАВОСЛАВНОЙ ОБЩИНЕ.
ПРОБЛЕМЫ С КАДРАМИ.
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОГРАММЫ НА СЕЛЕ.
ПОЖАР – ДЕЛО БОГОВО. ПОКОРИТЬСЯ НАДО!
Прошлый блок мы закончили вопросом
Всегда ли общинность означает честность, активность, процветание?
Сейчас будем разбираться.
Вызываем независимого свидетеля.
Николай Георгиевич Гарин-Михайловский. (1852 г.рожд. Санкт-Петербург, Российская Империя. Русский, из дворян, православного вероисповедания). Инженер, писатель, путешественник.
![Н.Г. Гарин-Михайловский (1852 - 1906) «У него всегда были в голове широкие проекты, и, пожалуй, чаще всего он говорил: «Надо бороться!»
[М. Горький, Собр. Соч. в 30-ти томах. М., ГИХЛ.1952, т.17, с.79.]](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/1704699/pub_62666cba4ba37a027b6c3458_62698672bb8a5261a24eda75/scale_1200)
Кто в детстве читал «Тёма и Жучка», наверняка помнит этого автора.
Михайловский – его родная фамилия, а Гарин – литературный псевдоним.
Поэтому говоря о писателе часто используют двойную фамилию – Гарин-Михайловский.
Николай Георгиевич происходил из очень обеспеченной семьи. Получил образование в Петербургском Институте путей сообщения, по окончании успел проявить себя талантливый инженер-изыскатель, организатор строительства, начал быстро продвигаться по службе.
Но в возрасте 31 года Михайловский решил оставить работу на железной дороге, приобрёл имение в Самарской губернии и поселился там вместе с женой и двумя маленькими детьми. Потому что, как он напишет после, «перспектива свободной, независимой деятельности улыбалась нам самым заманчивым образом».
Уже двадцать лет как отменено крепостное право. Многовековое рабство на селе сменил «как бы свободный» рынок. Но почему-то Крестьянская реформа 1861 года не дала толчок развитию русской деревни. То ли «крепость» как-то не так отменили – крестьянам приходилось выплачивать немаленькие деньги за пользование землёй, то ли ещё какие-то причины были. Но явно что-то пошло не так. Во многих местах экономическое положение крестьян только ухудшилась.
Бедность, болезни, грязь, пьянство в русской деревне стали куда более распространёнными явлениями, чем при помещичьем «рабстве». Однако, пусть не часто, но были примеры и весьма успешных хозяйств, зажиточных поселений.
В сорока верстах от приобретённого имения располагалась колония немцев-меннонитов (это протестанты, кстати). 100 семей. Дела у колонистов шли блестяще. Во всём система, порядок, аккуратность. Невиданные в округе урожаи.
Если у меннонитов получается, рассуждал Михайловский, то и у наших крестьян тоже должно получиться. Почва, климат – всё то же самое. Надо только хозяйство правильно организовать.
«Цели, которые мы решили преследовать в деревне, сводились к следующим двум: к заботам о личном благосостоянии и к заботам о благосостоянии окружающих нас крестьян. Каким путём думал я стремиться к достижению этих целей? ...
Вообще, а в деревне в особенности, в делах людских резко бросается в глаза неразумное приложение сил в борьбе за существование. У людей под руками неисчерпаемые богатства в лице природы, а почти вся их деятельность направлена не на эксплуатацию этой природы, а на вымогательство у более слабого. В городах это не так режет глаза, но в деревне, у самого источника, так сказать, глупо и дико видеть, как все силы человека направлены на то, чтобы как-нибудь отнять последнюю каплю у ближнего, когда соединёнными усилиями можно овладеть целым источником. Мне и хотелось помочь людям стать на надлежащий путь, хотелось помочь им перенести центр тяжести борьбы за существование на природу. Задача не казалась особенно трудной: стоит научить крестьянина более успешным приёмам борьбы с природой, и он сам поймёт, как дико и нелепо бороться с ближними, тем более, что в той местности, где я приобрёл имение, были уже примеры такого отношения к делу».
Н.Г. Гарин-Михайловский «Несколько лет в деревне».
Красиво сказал Николай Георгиевич! Как будто начало для тоста. Если ещё произнести с грузинским акцентом:
«Глупо и дико видеть, как все силы человека направлены на то, чтобы как-нибудь отнять последнюю каплю у ближнего, когда соединёнными усилиями можно овладеть целым источником.»
Прямо хочется добавить: «Так поднимем же бокалы…!»
Я серьёзно, без иронии.
Но в уже разлагающейся сельской общине успели прижиться несколько иные нормы поведения. Соединённые усилия если и были, то направлены на что-то совсем другое.
Кулаки правили бал. Беднота от этого страдала, но была крайне пассивна. Вместо «на Бога надейся, а сам не плошай» говорили «как Бог положит, так и будет». Православный даосизм какой-то, концепция «у-вей» («недеяние»).
Любой пришелец воспринимался как чужак. Именно так крестьяне отнеслись к новому, пусть доброму, но чужому барину – самому Михайловскому.
Можно сказать, община в её прежнем, этическом понимании, разрушалась.
Удивительно, насколько отличались нормы, принятые у староверов, с теми, которые проявились в русской деревне спустя лишь четверть века после освобождения крестьян. Как возникла такая разница? Не потому ведь, что одни двумя перстами крестятся, а другие тремя.
Вот с чем столкнулся Михайловский:
«В своих беседах и общениях с крестьянами я невольно знакомился с их внутренним миром. При этом знакомстве меня поражали, с одной стороны, сила, выносливость, терпение, непоколебимость, доходящие до величия, ясно дающие понять, отчего русская земля «стала есть». С другой стороны — косность, рутина, глупое, враждебное отношение ко всякому новаторству, ясно дающие понять, отчего русский мужик так плохо живёт».
«В избе ползают полуголые ребятишки, все простуженные; плачут; изба холодная, грязь, спёртый воздух, телёнок кричит; умерший лежит на лавке, а у старика на лице такое спокойствие, как будто всё это так и должно быть.
— Трудно тебе будет сам-восемь кормиться? — спрашиваю я.
— А Бог? — отвечает он.
Бог всё: голодная смерть смотрит в развалившееся окошко гнилой лачуги; умирает последний кормилец; куча ребятишек, невестка недужная, похоронить не на что, а он себе спокойно на вопрос участия отвечает: «а Бог?» — и вы слышите силу, непоколебимость, величие, не передаваемое словами.
Приходит весна. Давно отсеялись люди, а мой старик всё тянет.
— Ты что же тянешь?
— Да чего станешь делать? Мой-то загон на уклон от солнца, — снег-то и не тает. Стает — дня не упущу.
— Да ты золой его посыпь, как я сделал, — в два дня пропадёт снег.
Мнётся.
— По-нашему, это будто против Бога. Его святая воля снег поелать, а я своими грешными руками гнать его буду.
Так и дождался, пока снег сам собою сошёл, упустив хорошее время для посева. Урожай вышел, конечно, незавидный.
— Его святая воля!
— Да ты у батюшки спроси: грех это или нет?
— Хоть спрашивай, хоть не спрашивай, это как кому Господь на душу положит».
Н.Г. Гарин-Михайловский «Несколько лет в деревне».
Три года Николай Георгиевич с энергией молодости и смекалкой инженера внедрял передовые методы ведения сельского хозяйства. Научил, даже заставил крестьян удобрять землю навозом. На своём личном примере показал, что даёт осенняя вспашка. Будучи грамотным инженером применил в хозяйстве много новой техники, привёз из Германии усовершенствованные плуги. Устроил водяную мельницу, молотилку, новые амбары, сад в 2000 фруктовых деревьев. Поставил крытые сараи, сушилки, чтобы хлеб по осени не сгнивал в снопах.
В итоге – повторил успехи немцев-меннонитов. Достиг тех же урожаев. Себестоимость только выходила повыше. Но это естественно. В треугольнике проекта «Быстро-Качественно-Дёшево» один угол обязательно выпадает.
«Всё у меня обходилось дороже и всего выходило больше. Объяснялось это отчасти тем, что я нарочно поднял заработную плату, находя её слишком низкой, отчасти инженерною привычкой делать всё скоро, и только по личному опыту убедился, что скорость и стоимость обратно пропорциональны между собою.
Наконец, несомненное влияние на удорожание имело то обстоятельство, что я не имел соответственного штата людей в своём распоряжении. Подобрать в деревне такой штат очень и очень трудно. Или будет честный, но ограниченный, или ловкий, но только для себя. Все эти приказчики, старосты, дрессированные в прежней школе, ничего не стоят, в новое дело они не верят; по личному опыту у них сложилось твёрдое убеждение, что все эти новаторства — прямой путь к разорению, а при таком отношении никакой энергии, никакой любви, понятно, быть не может. Постепенно присматриваясь к окружающим и заметив несколько смышлёных рабочих, в течение трёх лет я успел организовать из них потребный штат низших служащих, удовлетворявших моим требованиям.
Надежду иметь настоящих помощников я откладывал до того времени, когда вырастет молодое поколение деревни, поступившее в школу, которой заведовала моя жена».
Н.Г. Гарин-Михайловский «Несколько лет в деревне».
Очень серьёзные кадровые проблемы! Три года ушло на то, чтобы обучить смышлёных и организовать минимальный штат менеджеров низшего звена. Настоящих помощников нужно ещё растить и растить – из молодого поколения.
Кто-нибудь из читателей подбором сотрудников занимался? Знакомо?
А помните, как решались такие вопросы у староверов?
«Если купец приезжает в какой-нибудь город и ему срочно нужен приказчик, то простому человеку это достаточно сложно организовать, а старообрядец просто шел в местную общину и ему тут же рекомендовали какого-то конкретного человека, которому можно довериться».
Михайловские не только собственно сельхоз-бизнесом занимались.
Супруга, Надежда Валериевна, бесплатно лечила всю деревню.
Кроме того, на дому у Михайловских была организована школа, где хозяйка сама учила грамоте всех деревенских детишек. Через два года их набралось уже 50 детей. Обучали грамоте и взрослых. Регулярно проводились «культурно-массовые мероприятия» с раздачей призов и подарков. За счёт средств «помещика» были проведены плановые ремонты жилья для неимущих.
Но!
Хоть и правильно всё Николай Георгиевич делал, и с добром, и деньги хорошие стали крестьяне зарабатывать, как-то не легло им всё это на душу.
В конце концов – пожгли «барина».
Небольшие кулацкие хозяйства, выросшие в этой же общине, организовали ряд поджогов, чтобы уничтожить растущее предприятие нового типа. Зачем другим открывать дорогу к источнику, когда можно привычным способом отнимать у них по капле?
В начале лета сгорела мельница. Автор приводит разговор с крестьянами после первого пожара, когда ещё не было доказательств, что это поджог:
— Барина нам Господь какого дал! Сколько жили, такого не видали, — сказал Пётр Беляков. — Кажись, на такого барина бы радоваться только…
Пётр запнулся.
— А его сожгли, — хотел сказать я весёлым голосом, но голос помимо меня дрогнул.
Толпа потупилась.
— Сожгли ли? — спросил я. — Разве я заслужил перед вами, чтобы меня жечь?
— Где заслужил! — горячо сказал Пётр. — Тоись, умереть — такого барина не нажить.
— Народ плох стал, — сказал Елесин. — Правды вовсе нет. Ты ему добро, а он норовит по-иному. Не сообразиться с ними. Неловко, чего и говорить. За твою добродетель в ножки бы тебе кланяться.
Похоже, добрый барин ничего не понял.
По осени, после сбора небывалого урожая, заполыхало снова:
«Я только теперь сознал опасность своего положения. Один с своей семьёй, ночью, вдали от всякой помощи, среди этих людей, пошедших, очевидно, напролом…
«Так вот чем кончилось моё дело!» — мелькнуло у меня в голове.
Тяжёлое, невыносимое чувство охватило меня, — это был не страх, а скорее какая-то смертельная тоска, какую никакими словами не передашь. Эти добрые, простые с виду люди оказались просто гнусными, недостойными негодяями, тупо и бессмысленно разбивающими своё собственное благо. Вести дальше дело нельзя было уже по тому одному, что не было больше средств. Цель этих пожаров, очевидно, состояла в том, чтобы привести меня к этому положению. Цель блистательно достигнута. Завтра, послезавтра я должен буду удалиться, уступив место моим торжествующим противникам. С тупым злорадством проводят они меня, торжествуя свою победу, — победу, состоящую в том, чтобы снова отдать себя в кабалу какому-нибудь негодяю».
Как видим, «община» не только не предотвратила поджоги, не только не поднялась на защиту своего благодетеля, но и покрыла поджигателей. Своих выгородили, а «новому барину» – помогай Бог:
— Дело Божье видно, — покориться надо.
— Надо покориться, сударь, — говорил Фёдор Елесин, — от пожару никто ещё не разорялся, а виноватого Господь сыщет.
— Сыщет, — уверенно подхватила толпа. — Человек не найдёт, а Бог найдёт.
Начались рассказы каждого, как его жгли, как он оставлял всё на волю Божию, как сжёгшего, в конце концов, постигала кара Божия, а они-де, рассказчики, и посейчас лучше прежнего живут.
— Покориться надо.
Я с отвращением слушал это, как мне казалось, наглое издевательство надо мной, — жгут, негодяи, без передышки, как кабана какого-то, и предлагают ещё покориться. Кому? Мерзавцам, постановившим какое-то нелепое решение и преподносящим его мне, как решение Бога!
В конце концов, только лишь благодаря активным действиям самого Николая Георгиевича, поджигатель был пойман. Вина доказана. Но община не спешила его осуждать. Как же – не наше дело. Бог всему судья! Если его на каторгу – чем семья его будет кормиться? Чем жена и дети виноваты? Что тут скажешь. По-своему, крестьяне правы.
Суд присяжных, в основном из своих же крестьян, несмотря на все улики, оправдал преступника. Общинность и набожность здесь проявилась таким образом.
О том, чем закончилась эта история, о дальнейшей судьбе Гарина-Михайловского и о том, насколько разными могут быть общины, читайте в следующем блоке.
<<Ранее | Далее>>
Оглавление
#крестьяне в 19 веке #община #русская деревня #инновации #предпринимательство