Началась большая и кропотливая работа по спасению найденных людей. Медики суетились вокруг пострадавших космонавтов, проводили необходимые исследования. Цель этих исследований заключалась в полном описании процессов протекающих в организме пациентов. Огромную помощь в этом деле оказывала СИРЕНА – интеллектуальная система реанимации.
Анализ данных производился суперкомпьютером Апейрона и возможности работающей с ним в тандеме СИРЕНЫ позволяли поддержать самого безнадёжного больного и вернуть его к жизни, чуть ли не с того света. Вместе с этим проводилась полная диагностика пациента. Ни один нюанс физического или функционального состояния обследуемого не мог ускользнуть от компьютерной комплексной диагностики. Система способна выявить и описать все процессы, происходящие в организме человека.
В этот раз суперкомпьютер Апейрона был загружен многочисленными данными о состоянии здоровья пациентов СИРЕНЫ. Для обработки огромного количества информации искусственному интеллекту Апейрона не понадобилось много времени и вскоре на многочисленных дисплеях медицинских модулей стали появляться первичные данные с результатами диагностических исследований. Это продолжалось несколько минут, пока дисплеи реанимационно-диагностических модулей, один за другим, не начали окрашиваться в красный цвет с надписями: «Действует сигнал высший уровень бактериологической угрозы. Эпидемия. Возбудитель болезни не выявлен. Основной симптом функциональное расстройство работы центральной нервной системы. Предварительный диагноз: Энцефалопатия. Медицинский сектор заблокирован».
Суперкомпьютер корабля сделал такие выводы из общего характера симптомов и других проявлений болезни. Но не эта информация могла стать настоящей сенсацией для медицинской и научной общественности Апейрона…
В отличие от медицинского сектора, где проводилась большая диагностическая работа, по выявлению причины болезни космонавтов, в помещении специальной лаборатории отдела безопасности в этот момент было как обычно тихо и спокойно.
За рабочим местом находилась Сара Род, старший научный сотрудник, начальник лаборатории. Она завершала свою работу и собиралась вскоре пойти домой, как вдруг включился главный монитор диагностического комплекса СИРЕНА. На красном фоне, сигнализирующем об опасности, высветилось сообщение автоматической рассылки данных: «Действует сигнал высший уровень бактериологической угрозы. Эпидемия. Возбудитель болезни не выявлен. Основной симптом функциональное расстройство работы центральной нервной системы. Предварительный диагноз: Энцефалопатия. Медицинский сектор заблокирован».
Это было чрезвычайное событие, разумеется, Сара как ведущий специалист, химик, посчитала своим долгом участвовать в работе по выявлению возбудителя болезни. О принятии такого решения Сара Род должна была сначала, доложить своему начальству и уже потом, убыть в медицинский сектор.
Она приподняла руку, где на запястье находился симпатичный браслет-коммуникатор, и наговорила номер телефона. Послышался зуммер вызова абонента, а затем знакомый голос начальника отдела безопасности полковника Водина:
– Да, я слушаю.
– Владислав Борисович, – обратилась Сара к полковнику, – В медицинском секторе чрезвычайная ситуация. Эпидемия!
– Да, я знаю.
– Думаю, что мы, силами нашей лаборатории должны оказать помощь.
– Похвально, Сара. С вашей стороны очень разумное предложение, но есть один нюанс, – сказал полковник Водин.
– Какой? – заинтересовалась Сара Род.
– Среди «заболевших» находится наш с вами подопечный.
– Неужели? – удивилась Сара.
– Вы понимаете, о ком я говорю?
Сара Род знала только одного человека, который за последнее время побывал в лаборатории отдела безопасности, поэтому она назвала его имя:
– Это, наверное, инженер Алекс Годман?
– Совершенно верно.
– Неужели? – интонация Сары Род была неоднозначной.
– Сара, это что, сарказм?! – удивился подобной реакции полковник Водин.
– Нет, нет. Я не ожидала, что болезнь инженера Годмана повторится так скоро.
– Почему?
– Буквально несколько часов назад, он был совершенно здоров.
– В этом нет ничего странного, – сказал полковник Водин, – Думаю, что его нынешнее состояние было предопределено предыдущими событиями.
– Вполне вероятно, – согласилась Сара.
А знаете, что? – вопрос полковника Водина свидетельствовал о внезапной догадке посетившей его.
– Что?
– Обследуйте Алекса Годмана и проверьте ещё раз все как следует. Выясните, наконец, что с ним происходит.
– Вы считаете, что из полученных системой данных специалисты-медики, могли сделать неправильные выводы? – удивилась Сара словам начальника.
– Разумеется, ошибка возможна, ведь специалисты-медики опирались на выводы искусственного интеллекта, им сейчас не до погружения в научные изыскания, они занимаются реанимационными мероприятиями, поэтому я предлагаю всё ещё раз проверить самим.
– СИРЕНА не может ошибиться, – возразила Сара.
– Именно так и думают, в медицинском центре и полностью доверяют этой системе.
– СИРЕНА себя полностью оправдала.
– Конечно, оправдала. СИРЕНА не ошибается, если дело касается диагностики болезней земного происхождения. Понимаете?
– Так, вы имеете в виду, что…
– Именно. Мы ведь знаем, что инженер Годман является носителем наноагентов, их происхождение не установлено, но совершенно точно они не являются продуктом нашей науки и цивилизации.
– То есть, мы ищем причину болезни внеземного происхождения?
– Да. Поэтому и необходимо всё перепроверить.
– Действительно, тогда нужно самим проводить диагностику. Хорошо так и сделаем.
– Отлично, Сара, держите меня в курсе событий.
– Разумеется, Владислав Борисович.
– До связи, – сказал полковник Водин.
Не прошло и часа, как группа учёных, сотрудников специальной лаборатории отдела безопасности под руководством Сары Род, прибыла к шлюзовому переходу, ведущему в медицинский сектор первого уровня. Учёные были облачены в специальные костюмы, обеспечивающие герметичность. Они вошли внутрь бактерицидного шлюза. Внутреннее пространство шлюзовой камеры заполнилось воздушной смесью, являющейся преградой для переноса различных микроорганизмов как внутрь медицинского сектора, так и обратно.
Большой шлюзовой переход мог вместить много людей, но исследователей-учёных было всего четверо. Находясь внутри шлюза, они направлялись в сторону противоположного люка, за которым открывался доступ в медицинский сектор.
Руководитель группы Сара Род, с целью экономии времени, вводила в курс дела своих коллег:
– Быстро же все прибыли, я думала, что нам понадобится больше времени.
– В чём, собственно проблема, чем мы будем заниматься? – спросил Рой Сноу, биолог специальной лаборатории.
– Срочно вызвали, ничего не объяснили, – в интонации Пола Митла, учёного-исследователя по направлению неврологии, прозвучала изрядная доля возмущения.
– Это называется, догадайся сам, – сказал Ади Шуз, генетик специальной лаборатории.
– Ничего неординарного. Всё та же проблема, – сказала Сара и продолжила, – Нам предстоит определить возбудителя болезни и источник его происхождения.
– Ха! Всего лишь, – саркастически заметил Ади Шуз.
– Подумаешь, проблема, – поддержал эмоцию своего коллеги биолог Рой Сноу.
– На это могут уйти месяцы, а может и годы, – сказал Пол Митл.
– У нас нет такого количества времени, – сказала Сара, – Мы должны выдать результат за пару часов.
Ученые, не сговариваясь, взглянули на Сару округленными глазами. Сара заметила, некоторую неловкость и оценила их реакцию на свои слова. Похоже, её коллеги были удивлены и прибывали в состоянии растерянности. Сара, решив поддержать коллег, сказала:
– Не всё так безнадёжно.
– Ты уверена? – спросил Рой Сноу.
– Да.
– Замечательно, но что придаёт тебе такую уверенность, – поинтересовался Пол Митл.
– Задача, которую поставили перед нами.
– Разве эта задача настолько проста? – спросил Ади Шуз.
– Задача состоит в том, чтобы подтвердить или опровергнуть внеземное происхождение возбудителя болезни.
После этих слов Сары Род, её коллеги притихли. Учёные-исследователи подошли к люку шлюза и остановились. Они ждали, когда сработает автоматика и откроется проход в медицинский сектор первого уровня. В этом ожидании никто не проронил ни слова.
– Чего молчите, не задаёте вопросы, не предлагаете идей? – обратилась к коллегам Сара.
Учёные смотрели на Сару Род взглядами, выражающими то ли растерянность, то ли непонимание, но что совершенно верно, так это то, что их взгляды были наполнены глубоким эмоциональным смыслом выражающим недоумение.
– Почему вы так на меня смотрите? – спросила Сара, обратившись к коллегам.
– Прекрасно. Два часа на то, чтобы найти не знаю что! – высказался Ади Шуз.
– Но, нам же, не впервой решать такие задачи, – подбодрила Сара коллег.
– Я тут подумал, – произнёс Рой Сноу.
– Это очень обнадёживает, – сказал Пол Митл.
– Думать, вообще полезно, – сказал Ади Шуз.
– Да, Рой, говори, что ты хотел сказать, – фраза учёного заинтересовала Сару.
– Ты, все же, нам чего-то не договариваешь, – предположил Рой Сноу.
– Опытного разведчика не проведёшь, – сказал Ади Шуз, имея в виду то обстоятельство, что все они работают в научной структуре отдела безопасности, а затем пристально взглянул на Сару.
– Разумеется, не могу же я вам сразу выложить все карты.
– Пришло время всё рассказать, – мотивируя Сару к подробному объяснению ситуации, сказал Рой Сноу.
– Давай Сара, колись, – произнося это, Пол Митл был категоричен.
– Хорошо, уговорили, – согласилась Сара и выражением умиротворённого просветления на лице, продолжила, – Наш главный пациент, которого мы берём на обследование первым, это инженер Алекс Годман.
– Ну, слава богу! – выдохнул Рой Сноу.
– Это, ведь, всё меняет, – сказал Пол Митл, с таким чувством, как будто с его плеч упал тяжёлый груз.
– В таком случае полдела сделано, – обнадёжил Ади Шуз.
– Сара, с этого и надо было начинать, а то я уже и не знал, что думать, – сказал Рой Сноу.
После того как Рой завершил свою фразу по периметру люка шлюзовой камеры загорелись оранжевые огни.
– Вот и хорошо. Теперь, думаю, дело пойдёт веселее, – сказала Сара.
Шлюз стал заполняться чистым воздухом, предназначенным для дыхания. Вскоре этот процесс завершился. Сигнальные огни изменили свой цвет, став зелёными. Сара, в готовности покинуть шлюзовую камеру, приблизилась к выходу. Автоматика сработала, люк подался в сторону, освободив проход в медицинский сектор. Учёные, покинув шлюзовой отсек, оказались в медицинском секторе первого уровня Апейрона.
Просторное и светлое помещение медицинского сектора напоминало многолюдную площадь или центр города в час пик. Девяносто шесть космонавтов, доставленных на первый уровень Апейрона в бессознательном состоянии, были размещены в реанимационно-диагностических модулях. К работе привлекли весь медицинский персонал.
С первого взгляда, различить людей в белых медицинских комбинезонах было трудно. Поэтому, учёные исследователи, работающие под руководством Сары Род, были готовы направиться вдоль диагностических реанимационных модулей, в поисках модуля, где находился инженер Алекс Годман.
Не сделав и нескольких шагов, Сара услышала голос Олафа Краутца, учёного, занимающегося проблемами нанотехнологий:
– Сара, постойте.
Она, повернулась на зов и спросила:
– Олаф, вы, что здесь делаете?
– Вас жду, – сказал Краутц, и заметив в мимике Сары Род удивление, добавил, – Получил распоряжение от Водина, участвовать в проведении исследований вместе с вами.
– А, понятно. Отлично! Тогда присоединяйтесь.
В этот момент к группе учёных подошел дежурный врач медицинского сектора Герман Титов, он сказал:
– Здравствуйте коллеги, быстро же вы прибыли. С чего начнёте?
– Покажите, в каком из модулей находится инженер Годман.
– Пойдёмте.
Дежурный врач Герман Титов проводил учёных к реанимационно-диагностическому модулю, в котором располагался Алекс Годман.
Результаты исследований, проведённые системой компьютерной диагностики СИРЕНА, давали полную картину биохимических процессов происходящих в организме пациента. Была заметна и динамика состояния больного, когда реанимационные мероприятия дали положительный эффект. Физиологические обменные процессы и внешние проявления, были приведены в пределы нормативных значений и поддерживались на приемлемом уровне, обеспечивая благополучное состояние пациентов.
Группа учёных проводила анализ проб крови пациента, исследуя полученные образцы под электронным микроскопом. На экране монитора демонстрировалось изображение.
–Вы видите, что происходит? – вопрос Сары Род был не праздным, она пыталась понять причину, по которой поведение наноагентов было не таким, как при первом исследовании.
– Я могу подтвердить, что это те же техногенные микроорганизмы, что вы нам предоставили для исследований в прошлый раз, – сказал Олаф Краутц, специалист нанотехнолог.
– Вы, ведь понимаете, что они, даже внешне не похоже на наноагенты, по-моему, это что-то другое, – возразил Рой Сноу, биолог отдела специальных исследований.
– Что-то другое?! – удивился Олаф Краутц и продолжил, – Я, настаиваю. Это они. Это наноагенты, но по какой-то причине они видоизменены.
– Давайте, ещё раз сравним видеозапись микромира, – предложила Сара Род и ввела текст запроса в строку поиска на получение информации.
Через секунду на других экранах мониторов появились данные из медицинского архива.
– Вот, смотрите, – сказала Сара Род, когда нашла в списке необходимые файлы и запустила видео демонстрацию.
Учёные стали внимательно рассматривать полученные видеозаписи.
– Сара, увеличьте, пожалуйста, изображение и если можно, выведите на экран виртуальную масштабирующую линейку, – попросил Олаф Краутц и ещё приблизился к мониторам.
– Разумеется, одну секунду.
– Замечательно, – ответил Краутц.
– Смотрите, – это был Рой Сноу, биолог специальной лаборатории, – На первом изображении, наноагенты. Видите, какие они?
– Клетки сплошь покрыты многочисленными ворсинками и имеют длинный аксон с расширением на конце, – заметил Ади Шуз, генетик той же лаборатории.
– А здесь, – продолжил Рой Сноу, – На втором изображении, у клетки совершенно гладкая поверхность и тело клетки имеет более вытянутую форму. Поэтому, утверждать, что это одни и те же объекты, нельзя.
– Может быть, наноагенты подверглись мутациям и видоизменились, как вы думаете? – вопрос Пола Митла невролога лаборатории, послужил развитию дискуссии.
– Мутации возможны у живых клеток, а здесь мы имеем дело с техногенным устройством, – уточнил генетик группы Ади Шуз, – Поэтому никаких мутаций не может быть по определению.
– Вдруг, таким образом, проявляются заложенные в конструкцию трансформации, – высказала свою догадку Сара Род.
– Зачем это нужно? – задался вопросом Рой Сноу нейробиолог лаборатории.
– Точно сказать не могу, – начал Олаф Краутц, поддерживая мысль высказанную Сарой Род, – Но, трансформации в техногенных устройствах возможны.
– Если предположить, что дела обстоят именно так, к чему нас ведёт такой путь рассуждений? – задалась вопросом Сара.
– Если предположить, что это те же самые клетки, искомые нами наноагенты… – продолжил развивать свою мысль Олаф Краутц.
– Скорее всего так и есть, ведь ничего другого, пока, мы ещё не нашли, – заметил генетик специальной лаборатории Ади Шуз.
– Именно так. Спасибо, – отреагировал на фразу генетика Краутц и продолжил, – Так вот, эти видоизменения могут свидетельствовать о другом режиме работы техногенного микро-устройства, которыми, по сути, и являются искомые нами наноагенты.
– То есть, вы хотите сказать, – уточняя мысль инженера Краутца, сказал Пол Митл, – Что эти, вытянутой формы клетки и есть те самые наноагенты?
– Да, Именно так.
– Интересная гипотеза, – заинтересовалась Сара Род.
– Вот именно. Это всего лишь гипотеза, предположение, которое требует экспериментального подтверждения, – сказал биолог Рой Сноу.
– Вы правы, – согласился Краутц, – Требует подтверждения.
– На данный момент это лучшее объяснение, которое у нас есть, – сказал невролог Пол Митл.
– Я согласен, – поддержал его генетик Ади Шуз.
– Как это можно сделать? – поинтересовалась Сара.
– Что именно? – не понял Олаф.
– Подтвердить ваше предположение на счет трансформации наноагентов, – уточнила Сара свою мысль.
Даже Олаф Краутц, большой учёный, нанотехнолог не мог однозначно ответить на этот вопрос. После некоторой паузы, он лишь сказал:
– Нужно проводить исследования и искать способ управления наноагентами.
– Это займёт много времени, которого у нас нет, – напомнил коллегам Ади Шуз.
– Возможно, существует и другой способ, – сказала Сара Род и продолжила, – В истории болезни сказано, что космонавты были подвергнуты воздействию мощного магнитного поля. Может быть, именно оно оказало такое воздействие на наноагенты?
Невролог специальной лаборатории Пол Митл был погружен в свои размышления на этот счёт и когда рассуждения коллег приостановились, он сказал:
– Если судить об интенсивности работы клеток головного мозга, то можно сказать, что она, эта работа, проявляется в самой незначительной степени. Как будто снижена функция мозга.
– Пожалуй, это единственное, что не удалось восстановить СИРЕНЕ.
– Если ваше предположение, о новом режиме работы наноагентов верно, то нам не удастся восстановить работу нервных клеток центральной нервной системы, без восстановления работы наноагентов, так как биоэлектрические ритмы нейронов полностью находятся под их контролем, – сказал Олаф Краутц.
– Вы хотите сказать, что наноагенты подавляют работу центральной нервной системы?! – удивился Рой Сноу, биолог специальной лаборатории.
– Да. Клиническая картина именно такая, – подтвердил суть рассуждений Пол Митл, невролог лаборатории.
– У меня складывается впечатление, что под воздействием мощного магнитного поля, наноагенты электрически зашунтировали нервные клетки, – уточнил ход своих рассуждений Олаф Краутц, наноинженер отела высоких технологий.
– Как это вообще возможно, как это проиходит? – недоумевал Ади Шуз, пытаясь разобраться в механизме воздействия микро-устройства на нервную клетку.
– Наноагент, как пружина обвивается вокруг нервной клетки и управляет её электрической активностью. В прошлый раз, когда мы стёрли программы наноагентов низкочастотным магнитным полем, они перестали оказывать какое-либо воздействие на нервные клетки, а попав в зону действия мощного импульсного магнитного поля, могли переключиться в режим экранирования.
– Перейти в режим экранирования? – озадачился Пол Митл.
– Всё-таки, что это может означать? – уточнил вопрос Рой Сноу.
– Да. Другими словами, в режим короткого замыкания. Это позволяет создать непроницаемый для высокочастотных магнитных полей барьер и значительно уменьшить, экранировать, или вообще полностью исключить разрушительное действие магнитного поля на внутренние структуры наноагента и защитить схему от поломки, – сказал Олаф Краутц.
– Довольно логичный ход мыслей, – сказала Сара Род, продолжая обдумывать высказанное предположение.
– По этой причине наноагенты могли незначительно изменить свой внешний вид, – предположил Ади Шуз.
– Значит, получается, что наноагенты нужно вернуть к прежнему режиму работы? – высказал свою догадку Рой Сноу.
– Олаф, такой вариант действий возможен? – спросила Сара.
– Гипотетически, да, но, только как это сделать? – задался вопросом Краутц, наноинженер отдела высоких технологий.
– В чём проблема? – спросила Сара Род.
– Понимаете Сара, режим замыкания, в котором находятся наноагенты, делает их не восприимчивыми к внешним электрическим полям, в том числе и к сигналам управления. Они полностью замкнуты, экранированы. Понимаете?
– Всё равно, считаю все эти рассуждения голословными, бездоказательными, – продолжал настаивать на своём Рой Сноу, биолог специальной лаборатории.
– Отлично. В этом случае мы можем провести эксперимент, – настаивая на своей гипотезе, сказал Олаф Краутц.
– Какой эксперимент? – насторожилась Сара Род и сказала, – Вмешательство в центральную нервную систему человека может привести к негативным последствиям и лишить человека здоровья.
– Не думаю, что это необходимо, – сказал Олаф Краутц, – Нам не придётся вмешиваться в мозг человека вообще.
– В таком случае, как вы собираетесь проводить эксперимент, и в чём он состоит? – в недоумении сказал Рой Сноу.
– Мы выясним, наконец, чем блокирована работа центральной нервной системы наших пациентов, – ответил Краутц.
– Как?
– В лаборатории хранятся образцы наноагентов выделенных из проб крови инженера Годмана, которые мы получили ещё до того, как он попал под действие магнитных систем двигателя Апейрона.
– Ну, и что нам это даст? – спросил Рой Сноу.
– Правда, Олаф, вы говорите загадками, – сказала Сара Род.
– Идея простая. Мы поместим наноагенты в микроволновую печь, под действие высокочастотного поля, а потом посмотрим, что с ними произошло, – объяснил Олаф Краутц.
– Хорошо, так и сделаем, – сказала Сара. В её интонации прозвучала надежда на то, что удастся получить, хоть какой-то результат.
– Да. Пожалуй, это хорошая идея, – наконец согласился Рой Сноу.
Мимо модуля медицинской диагностики, в котором размещался инженер Алекс Годман и где постоянно находились ученые, постоянно сновали работники медицинского сектора. Сара Род обратилась к медсестре, находившейся неподалёку.
– Девушка, скажите, у вас здесь, в секторе есть микроволновка?
– Да, конечно, в комнате отдыха персонала. Вон там, в конце отсека дверь. Видите?
– Да, Большое спасибо.
Учёные отправились проводить необычный эксперимент.
Вскоре изъятые из хранилища образцы наноагентов, были подвергнуты воздействию высокочастотного электромагнитного поля в микроволновой печи и проверены под электронным микроскопом. Прошло ещё немного времени, прежде чем ученые пришли к выводу, что ход их рассуждений оказался совершенно верным. Наноагенты под воздействием мощных высокочастотных электромагнитных полей переходят в другой режим работы. Наноагенты из микроволновой печи внешне стали похожи на образцы, которые были обнаружены в последней пробе крови инженера Годмана.
Не смотря на то, что клиническая ситуация стала ясна, восстановить рабочее состояние микро-устройств и переключить их из режима защиты в режим работы, не было никакой возможности. Наноагенты, по-прежнему жёстко блокировали работу центральной нервной системы космонавтов.
Теперь, учёные находились в ещё большей растерянности и не понимали, каким образом можно вывести людей из этого необычного состояния. Хотя жизни девяносто шести космонавтов, попавших под воздействие мощного электромагнитного поля, более не подвергались опасности, сознание людей, по-прежнему находилось в состоянии изоляции.