«Азат, посмотри, есть живые?» - кивнул один афганец другому.
Длинный, худой моджахед в полосатом халате и «пуштунке» подошёл к последней машине.
Потыкав палкой троих ребят, он ответил:
«Парвиз, здесь все убитые»
«А в первой машине?»
«Сейчас посмотрю»
«Что ты шакал, так и будешь по каждой машине мне говорить, их три. Сначала все посмотри, потом скажи. Ай, Аллах, что за глупый человек.»
Длинный подошел к первой машине. Потыкав палкой, он радостно закричал:
«Парвиз, Парвиз один живой!»
От крика моджахеда у Мыскина зазвенело в ушах. Он пришел в себя. Страшно болела голова. Тело он не чувствовал.
«Азат, ты молодец, это офицер, за него можно получить сто пятьдесят тысяч афгани. Тащи его сюда.»
Тощий выкинул Анискина из машины на землю. Он застонал. Моджахед взял Алексея за ногу и потащил по камням.
Мыскину было больно наблюдать за этим, но он ничего не мог сейчас сделать. Анискина бросили возле фургона. Моджахеды попытались открыть его, но двери были плотно закрыты.
«Эй, шерави, открывайте, а не то взорву вас в этом фургоне, и он станет вашей могилой!» - заржал маленький плюгавый араб, которого звали Парвиз.
«Считаю до пяти. Раз, два, три, четыре…»
Дверь фургона отрылась.
«Помогите шерави выйти» - кивнул Парвиз своим людям.
Двое с автоматами подошли к фургону и стали вытаскивать журналистов. Последней была Люба.
«О-о-о, Аллах, какой цветок, я сейчас ослепну.» - запричитал Парвиз подняв руки к небу. У остальных моджахедов потекли слюни, они завыли на арабском, жадно протягивая руки в сторону Любы. Она отшатнулась.
«Назад!» - заорал Парвиз. «Убрали руки, шакалы, каждого застрелю! Да, это цветок, я тоже хочу нюхать его, но, если мы все его понюхаем, он быстро завянет и ничего не останется. Кроме сморщенного бутона и засохшего стебля. А если мы получим за нее бакшиш, то каждый из нас сможет купить себе не менее прекрасный цветок. Эта женщина очень дорогой товар. Испортим её и не получим 5000000 афгани. Решайте.»
Моджахеды отступили назад.
«Я продам тебя арабскому шейху в Саудовскую Аравию. Вот подарок ему будет! Такой наложницы у него еще не было.» - Парвиз подошел к Любе и грубо схватил её за подбородок.
«Убери свои грязные руки, мне больно» - Люба толкнула Парвиза.
Он ударил её по лицу: «Заткнись, женщина!». Люба упала. Один из группы, Андрей, бросился к ней, и стал поднимать Любу.
«Сволочь, не трогай её!» - закричал он, повернувшись к Парвизу.
«И ты заткнись, баран!» - зарычал Парвиз в ответ, пытаясь тащить Любу за руку к фургону.
Андрей попытался оттолкнуть Парвиза от Любы, но получил удар в живот. Падая, он повалил Парвиза на землю, и начал душить его. Тут же, коллега Алексея, Семён, бросился на помощь товарищу, и попытался повалить рядом стоящего моджахеда. Раздалась автоматная очередь. Все затихли.
Парвизу помогли встать два моджахеда, откинув тело Алексея. Он нервно оттолкнул их.
«Ай, шакал, весь бизнес испортил, минус 2000000 афгани.» - пнув тело Алексея прорычал Парвиз.
Плюнув на землю, он посмотрел на остальных моджахедов и заорал:
«Чего стоите? Живо тащите русских мертвецов туда»
И он указал рукой в сторону пещеры.
«Остальных в фургон, да свяжите их крепче. Машины забираем, пригодятся. Давайте быстрее. Сегодня Аллах благословляет нас на дело. Маленький Юсуп не соврал, товар действительно ценный!» - противно засмеялся Парвиз.
«Юсуп! Не тот ли это мальчишка, что крутится возле аэродрома?!» - промелькнуло в голове Анискина. Через минуту он потерял сознание.
***
Заложники находились в 10 километрах к северо-западу от Мазари-Шариф, в заброшенном кишлаке. Надо было успеть до утра, пока моджахеды не ушли дальше. Около часа ночи выдвинулись два отряда. Первый, под командованием Махнова, второй, ребята из соседнего расположения, под командованием лейтенанта Смешнова.
Смешнов соответствовал своей фамилии. Высокий, худой, рыжий весельчак, постоянно шутивший над любой ситуацией. Его веснушчатый нос морщился, когда он улыбался, а огромные карие глаза излучали доброту. На первый взгляд, он казался не серьёзным, но те, кто служим с ним, знали, под маской шутника был умный, смелый человек, который никогда не бросит в беде.
«Ну что, Денис Витальевич, готов?» - прошептал Махнов.
До кишлака оставалось 30 шагов.
«Я всегда готов, особенно к русским народным танцам. Потанцуем, Глеб Викторович?» - расплылся в улыбке Смешнов.
«Потанцуем, коли музыка русская будет!»
«Будет, будет, только русская музыка и будет!»
«Мне бы Витальевич твою уверенность» - Глеб сплюнул.
Денис положил руку Глебу на плечо:
«Если серьезно, мы не имеем право проиграть!!! Ребят никто не спасет, если мы не сможем! Да и Лёха наш там, раненный. Он мой товарищ! Мы должны его вытащить!»
«Тогда вперед!» - Махнов похлопал руку Дениса, лежащую у него на плече.
«Удачи нам всем! Пошли.»
***
Кишлак находился в горах, он был разрушен, там давно никто не жил. Иногда там прятали заложников или оружие, если необходимо было переждать ночь.
Полуразрушенные каменные заборы являли собой унылую картину бедности. Из трубы одного из домов, еле заметно шёл дымок.
«Они в этом доме.» - еле слышно прошептал Махнов, и указал на дом с синим окном.
«Тындыр топят, чувствуешь, чем пахнет?» - Махнов ехидно улыбнулся.
«Говном!» - сморщил нос Смешнов.
«Фу, как грубо, но мысль верная, кизяком! У этого навоза запах своеобразный, на ладан чем-то похож» - принюхался Глеб.
«По мне все равно вонища, что кизяк, что ладан!» - Денис заткнул нос рукой.
«Значит так, рассредоточимся по периметру. Вы двое, снимите часовых справа. Вы двое, слева. Ты и ты, пойдёте вокруг. Мы в вшестером пойдём в дом. Остальные следите за периметром. В общем, действуем по обстановке. И аккуратнее, сынки, не подставляйтесь под пули.»
Через три минуты все часовые были сняты. В темноте, еле заметные тени окружали дом со спящими моджахедами. Захват отработали чётко. Спящие даже не успели понять, что произошло. Пять человек стояли на коленях, подняв руки за голову.
«Кто старший?» - рявкнул Смешнов.
Все молчали.
«Кто старший?! – ударив ногой крайнего моджахеда, еще раз заорал Денис.
Моджахед упал.
«Сейчас всех положу! Кто старший?» -Смешнов направил автомат на стоящих моджахедов .
«Я» - жалким голоском проблеял самый маленький афганец. Это был Парвиз. Ему уже не было так смешно, как несколько часов назад. Ему было страшно.
«Где заложники?» - Денис ткнул дулом автомата ему в спину.
«Слева, в сарае» - залебезил Парвиз.
«Что, хотел продать, сука?!» - ударил ногой в живот Парвиза Денис.
Парвиз согнулся и застонал.
Он снова ударил афганца, но уже в лицо. Парвиз упал.
«Остановись!» - Глеб схватил занесённый Денисом автомат над головой афганца.
«Чего их жалеть? Это же гниды!» - вырвал автомат у Махнова Смешнов.
«Не надо, мы их возьмём с собой. Они нам ещё пригодятся.» - пытался успокоить Смешнова Глеб.
Через минуту ребята развязывали измученных пленников.
«Анискин жив?» - взволнованно спросил Денис у сержанта.
«Жив, но очень плох.» - ответил сержант.
Анискин постоянно терял сознание. Журналистка Люба, как могла помогала ему. Смачивала губы водой, перевязывала рану. Лёхина голова лежала у неё на коленях, и Люба нежно гладила его по волосам. Тихо рассказывала ему, что всё будет хорошо. В те короткие минуты, когда Алексей приходил в себя, он видел прекрасное лицо Любы. Чувствуя её рядом, ему было легче переносить боль. Открыв глаза, Анискин увидел Смешнова.
«Привет, Ден» - еле слышно промолвил Анискин и снова потерял сознание.
«Все живы?» - увидев Смешнова спросил Глеб.
Смешнов кивнул. Он нёс на руках Анискина. За ним шли двое гражданских.
«Трое? А где еще один? Ранен? Идти сможет? Или надо носилки делать?»
«Носилки конечно надо для Лёхи сделать.» - Денис бережно положил Алексея на лежанку, и кивнул ребятам. Двое сразу вышли.
«Так я не понял, где еще один» - непонимающе смотрел Махнов на Дениса.
Смешнов хитро улыбнулся:
«Ни один, а одна!»
«Не понял» - открыл рот Махнов.
«Нууу, это девушка» - Денис закатил глаза.
Ребята захихикали.
«Чего-о-о, это шутка, Денис Витальевич?»
«Какие шутки, Викторович, четвертый заложник девушка.»
«Вот это новость» - Махнов достал сигарету.
Через минуту в дом вошла Люба. Даже сейчас, грязная, измученная она была прекрасна.
«Здравствуйте, большое спасибо вам всем за помощь» - Люба пыталась улыбнуться.
Увидев Любу, Глеб остолбенел, и сигарета выпала у него изо рта.
После нелепой смерти его любимой жены, Глеб больше ни на кого не смотрел. Все женщины казались ему недостойными, чтобы занять место Оли в его душе, но сейчас Глеб не мог пошевелится. Такой чистой и светлой была улыбка Любы. Воцарилась тишина. Все смотрели на Глеба и на Любу. Ребята в первый раз увидели «деда», смотрящего так на женщину. Кто-то присвистнул. Махнов пришёл в себя.
«Нам пора идти. Носилки сделали?» - не мог собраться с мыслями Глеб, ему хотелось смотреть и смотреть на эту хрупкую девушку. Он стал злиться на себя. «Что за слабость такая?!» - крутилось в его голове.
«Мы готовы!» - Смешнов заглянул в дом.
«Идём!» - облегчённо выдохнул Глеб.
***
Шли они несколько часов. Все были уставшие и голодные. Идти надо было тихо и аккуратно. Нельзя было, чтобы их обнаружили. Анискин был без сознания.
«Витальевич, давай к нам в расположение, у нас Стеклов, медик от бога.» - повернулся Глеб к Смешнову.
«Давай!» - кивнул Денис, «слышал про него, он нашего Мыскина вытащил с того света.»
В девять утра они прибыли в расположение Литейного. Стеклов сразу же занялся Анискиным. Ребята пошли отдыхать. Махнов отправился докладывать Литейному о проведении операции.
Три дня со стороны моджахедов была тишина. Все отдыхали. Анискин пришёл в себя. Стеклов двое суток не отходил от него. Антон действительно был медиком от бога.
Литейный пришёл в санчасть.
«Стеклов, как чувствует себя наш больной» - улыбнулся он.
«Хорошо, тов. Капитан, уже пришёл в себя»
«Хочу с ним поговорить»
«Нет, не дам!» - загородил проход в палату Антон.
Литейный опешил от такой наглости.
«Ты чего Стеклов, не позавтракал???»
«Извините, товарищ капитан, устал немного, виноват!» - потёр глаза Стеклов.
«Я заметил!» присел на банкетку Литейный.
«Просто он ещё очень слаб, не хочу его беспокоить.»
«Ладно, Антон, скажешь, когда можно»
«Да, конечно, Игорь Семенович»
Литейный встал.
«Иди пости Антон, оставь кого-нибудь вместо себя. Тебе силы еще понадобится.»
Об освобождении журналистов Литейный доложил в Москву.