Глеб Никифорович оперировал пациента: произвёл лапаротомию, сделал ревизию брюшной полости, ушил раны печени, тонкого кишечника, резецировал прядь сальника, достал из брюшной полости дробины, задренировал и ушил. Когда же он стал разбираться с ранением органов грудной клетки осиновым колом, то заметил одну странную особенность: обособление левой и правой плевральных полостей друг от друга бало не полным, что встречается у собак. Глеб Никифорович очень удивился: "Так люди они всё же изначально, или волки? Как же происходит эта метаморфоза? Обратима ли она?"
Достав из грудной полости пациента кусочки древесины после ранения осиновым колом, ушив раны лёгкого и выведя дренажные трубки, врач удивился живучести пациента. При прочих равных условиях, как ему показалось, человек давно бы погиб, а вот эот гибрид, мистическая помесь человека то ли с животным, то ли с нечистой силой - продолжала дышать, проявляя удивительную жизнестойкость и выносливость. Как врач, он был этому рад. Но оставался один вопрос: как же выживать обычному человеку, когда на борьбу с ним выходит такая живучая нелюдь?
Необычного пациента перевели в палату, а его родственники уехали. Хирург вернулся в свой кабинет и сел писать протокол операции. Пелагея Ивановна заварив ему чай с плюшками, которые сама напекла и принесла из дома, сидела на кушетке и занималась формированием из отрезов марли салфеток. Санитарочка Варвара Игнатьевна перемыла везде полы и сидела возле окна в коридоре, вязала внукам носки. Она при этом покачивалась и напивала себе под нос какую-то молитву. Февральское солнце постепенно садилось, озаряя деревья и кусты, окружающие прибольничный сквер, в оранжево-розовый оттенок. Синичек и снегирей, что резвились до этого на ветках, больше не было слышно.
-Ну что, явились, ироды? - первой нарушила молчание Пелагея Ивановна, - Не запылились? Глаза их бесстыжие! Человек спасает, а они ... У, зверюги бессовестные...
-Да уж, Пелагея Ивановна, - поддержал её Глеб Никифорович, -хорошо ещё, к себе не позвали... - он грустно улыбнулся.
-А вы бы и не поехали! Ишь, нашлись! И в прошлый раз зря поехали. Говорил я вам. Сани есть, лошади есть, Дорога накатана, пусть едут!
-Пелагея Ивановна, - Глеб Никифорович после раздумий захотел всё же спросить, что его беспокоило, -а как ими становятся?...
Пелагея Ивановна заканчивала делать салфетки. Она свернула последнюю, бросила её в сердцах в стопку готовых, и сердито начала:
-Да как такими иродами становятся... Душу продают дьяволу, вот как становятся.
Глеб Никифорович ожидал чего угодно, только не этого. Он открыл рот от неожиданности, потом всё же выдавил из себя:
-А я думал, это по наследству, по генам...
-Какие гены! Никаких генов там не надо! - Пелагея Ивановна начала активно объяснять, - им для того, чтоб не выродиться, надо периодически дитя от нормального селянина иметь. Они же изгои. Их выгнали в своё время изо всех деревень в округе, переселили в заброшенную Нелюдимку. Так вот по весне, когда в местных мужиках кровушка-то бродит, начинают их местные девки прикидываться невинными овечками и соблазнять. И это хорошо ещё, если жив останется соблазнённый после того, как девка поймёт, что беременна. А то ведь, как правило, пропадали мужики после этого. Загрызали они их там, что ли, сволочи! - Пелагея Ивановна выругалась в сердцах.
-Ну так, рождаются они, получается, уже полуволчатами?
-Нет, - терпеливо объясняла Пелагея Ивановна, наглаживая доктору на завтра новый белый халат, - рождаются-то они вроде как нормальными. И растут нормальными, только их не крестят, и крестики носить не дают. Но в определённом возрасте проходит у них какой-то обряд...
-Инициация? - переспросил врач.
-Я не знаю, как это называется, может и "циация", мы не спрашивали у этих нелюдей. Но по слухам знаем, что лет так в десять-двенадцать выводят они своих волчат ночью в лес, обязательно чтоб в полнолуние. В круг становятся, огни разжигают, кого-то призывают, все в образе зверей, и закалывают жертву. Чаще крадут корову, козу, но могут и человека, если в лесу попадётся. Дают пить кровь своему волчонку, есть мясо людское. Потом он что-то повторяет за ними, ходят они по кругу, взявшись за лапы, и в итоге втыкают перед ним в землю ножи. Волчонок-то их, в смысле- пока ребёнок простой, кувыркается через эти ножи. И должен после этого обратиться в оборотня, тогда его примут в стаю, будет помогать охотиться, выслеживать. Если он, прыгнув через ножи, не обернулся в волчью шерсть - съедают они его там же, нелюди. Не их он, отверг его дьявол. Не желал он продавать душу и служить, что-то не так повторил, специально ли, нечаянно? Звери, одним словом, нелюди. Сваво ребетёнка, представляете? У нас однажды Савка хромой нечаянно подсмотрел. Иду, говорит, летом лесом, заблудился малесь, вижу - свет впереди. Ну я бегом на свет, радуюсь, думаю - люди там, помогут выйти. Хорошо ещё не выскочил сразу, успел рассмотреть этих вурдалаков на поляне возле огней. Затаился, говорит, наблюдаю. И вдруг вижу, ребёнка сваво малого эти сволочи грызут. Он орёт, вырывается! Ну негодяи, убила бы! Антихристы! Так Савка наш бегом оттуда в мокрых штанах пять километров без оглядки бежал. Думал: с ума сойдёт. Но Бог миловал. Поседел только волосами, как вы...
Глеб Никифорович непроизвольно погладил свои коротко стриженные с сединой волосы.
-Вот вам, доктор, сколько лет? - пытливо интересовалась Пелагея Ивановна.
-Двадцать семь, - признался доктор.
-Ну вот, жениться вам надо. Будет у вас жена, помощница ваша. Веселей будет. Может, и вурдалаки от вас быстрей отстанут. Они ведь к одиноким цепляются, женатых реже трогают. Одиноких охмуряют...
Глеб Никифорович молчал. Он вспомнил девушку, пришедшую к нми в больницу вместе с отцом поутру. Красота её была необычна, загадочна и таинственна. И с виду-то ничего особенного, правда, распущенные длинные волосы и какие-то изумрудные, миндалевидные глаза... Вот эти глаза не давали покоя врачу. В них хотелось глядеть, в них хотелось тонуть... Он снова обратился к Пелагее Ивановне:
-А вот девушка сегодня приходила... Как думаете, уже их, уже волчица?
Пелагея Ивановна как ждала этого вопроса, заметив так же, что доктору она понравилась.
-Э, Глеб Никифорович, даже не смотрите в её сторону. Раз до этих годков среди них живёт и живая - точно уже оборотень. Вот для чего он её сегодня с собой взял, не подумали? Просто на первую девицу вы не обратили внимания, они вас сожрать надумали. А теперь по второму разу к себе заманивают. Или для потомства ихнего, или снова просто сожрать...
-Да что ж на них управы-то никакой нет? Людей же убивают. Скотину воруют. Сажать их надо.
-Да хитрые они, изворотливые. Разве их поймаешь? Знаете, какие быстрые? А сколько в них силы, представляете? Они же хоть и напоминают волков издали, на самом деле больше на лешего похожи, аль на него, рогатого супостата. Волки - это потому, что на задних лапах передвигаются, да рычат, скулят и воют. А так - нечистая сила во плоти! - и Пелагея Ивановна начала креститься.
-Значит, привлечь к ответственности их не пытались? Безнаказанно убивают?
-Так ведь стреляет -то лесничий в волков... В зверей этих. И жив лесничий наш только благодаря тому, что освещает периодически батюшка избу его в лесу, причащает, да за здравие почитай каждый день поминает. Благодарны мы Григорию, он один с ними воюет. Пострелял их тоже хорошо, когда врача в больнице не было - много подохло. Но вот, теперь к вам повадились ездить, лечиться... И нападают они на людей в образе своём мохнатом, где докажешь, что это Никодим?
-Никодим?
-Да, главный-то их, что сюда по очереди привозит стаю свою подлечиваться - Никодим... Знаем мы его хорошо. Главный он у них вожак. Как волк в стае - главный. Две дочери у него. С нами ведь когда-то жил Никодим, в одном селе... После его выгнали...
-После чего?
-Это я вам, Глеб Никифорович, после расскажу. Поздно уже, домой мне пора...
И уже выходя из кабинета, Пелагея Ивановна обернулась на него и сказала:
-Смотрите! Если ночью та девка опять с отцом приедет - не пускайте их в больницу. Нечего им тут делать. И её забудьте. Не пара она вам. Погибель с ней, вам говорю. Я вас лучше со своей племянницей познакомлю, Алёнкой. Ой, красавица девчонка, кожа белая, румяная, волосы русые в косе до пола, глаза - голубые-голубые, как васильки полевые. Вот только за вас её и отдам. Она такая же хорошая, как и вы...
Глеб Никифорович остался сидеть в кабинете. Он вспоминал утреннюю гостью, её отца - предводителя стаи Никодима, двух его братьев, и на душе у него было тревожно. Он предчувствовал, что они этой ночью нагрянут...
