Продолжаем восхитительно нелепое повествование о богах, которые довели собственную Вселенную до нервного срыва, а затем дали ей шанс возвести себя самостоятельно.
Только сейчас боги обнаружили, что как-то темно стало во Вселенной. Чуток поднапрягшись, они вспомнили, что до Великого взрыва негодования она была яркой сама по себе, а сейчас передоверила функцию освещения всем звёздам, пульсарам и прочим космическим аналогам лампочки. Сами же пространства Вселенной теперь удручали своей беспросветной тьмой, а звёзды сотоварищи лишь отчасти сглаживали это впечатление.
Вдобавок ко всему ещё один бог, прежде толком не выказывавший свой характер, заметил, что Вселенная больше никак не реагирует на их присутствие, словно замаскировавшись где-то в потёмках. Бог, прислушивающийся к другим созданиям, предположил, что ей могло хватить предыдущего опыта и она забилась в какой-нибудь укромный уголок, больше не желая никого видеть. Или же она исчезла, оставив после себя лишь своё огромное увядающее тело.
Бог с пока неопределённым характером заявил, что кто-то же должен вращать весь процесс производства звёзд да галактик, в ответ на что бог-планировщик снова указал на то, что на сей раз все они создавались безо всякого видимого влияния извне, как будто принципы саморегуляции и впрямь вступили в дело. Бог с неопределённым характером, который вкладывал всё своё упрямство в его проявление, принялся утверждать, что до Великого взрыва негодования Вселенная была вполне себе…
- …живой, – произнёс он и удивлённо замолк, впервые услышав звук своего голоса. Судя по настороженным взглядам других богов, их уши тоже не привыкли к подобному.
- А что это значит – живой? – недоумённо протянул обладатель беспокойного характера и тоже притих, впервые столкнувшись с собственным голосом.
- Почему мы только сейчас заговорили вслух? – с подозрением оглядывая всех вокруг, как будто они в чём-то провинились, выговорил бог-планировщик.
- Времена изменились, – небрежно бросил бог, прислушивающийся к другим созданиям.
- Что, вот так внезапно? Под конец его реплики? – скептически поинтересовался бог-планировщик, взглядом выискивая в боге, прислушивающемся к другим созданиям, признаки зарождающегося безумия.
- А мне так нравится гораздо больше, – заложив руки за шею, жизнерадостно произнёс последний бог с ещё неопределённым характером.
- Как вы можете так легко принимать перемены? – вознегодовал бог, впервые заговоривший вслух. – За какую-то секунду мы стали разговаривать совершенно иначе, с самого нашего появления не происходило ничего подобного, а тут полетел к чёрту целый уклад жизни, а вы…
- Вот опять ты произнёс его, – самый беспокойный бог с недовольным видом скрестил руки на груди. – До этого мы вообще никогда им не пользовались.
- Чем им? Ты про жизнь, что ли? – раздражённо спросил бог, первым подруживший слова со звуками.
- Да, да, я про это слово, – беспокойный бог воздел глаза к… что в космосе можно назвать небом? Вот именно к нему. – Мы никогда его раньше не использовали, а теперь спокойно произносим, как будто знаем его значение и всегда его знали, но употреблять его стало уместным только сейчас.
- Хм, неплохой анализ, – встрепенулся бог, прислушивающийся к другим созданиям и, как сейчас оказалось, к чужим мнениям тоже. – Мне тоже сейчас начинает казаться именно так.
- А как это связано с тем, что мы теперь общаемся… – на этих словах бог, который, судя по его единственной фразе, никогда не возражал против перемен, запнулся, – так, как мы общаемся сейчас?
- Так, давайте разбираться, – устало произнёс бог-планировщик, чувствуя, что если он сейчас же не подвергнет произошедшее подробному анализу, то начнёт сходить с ума. – Как мы разговаривали до этого? Потому что даже мне начинает казаться, что произносить слова вслух и тратить на них столько времени абсолютно нормально.
- Раньше мы не утруждали себя произношением слов, мы и без них всё прекрасно понимали, – снова подал голос бог, который первым и подал его. – Мы просто… – и он снова замолк.
- Ты пытаешься передать нам мысль так, как мы ими обменивались раньше? – попробовал угадать беспокойный бог, испытующе глядя на него.
- Нет, я просто не нахожу слов, – не моргнув глазом, признался он.
- Ну ещё бы, мы ведь только сейчас стали произносить их, – пожал плечами бог, прислушивающийся к другим созданиям и их мнениям. – До этого мы ведь… – и на этих словах он тоже завис, с отрешённым видом пялясь во что-то, известное лишь ему одному.
- Да что с вами такое? – разъярился наиболее беспокойный бог, бешеным взглядом окидывая то бога, заговорившего первым, то того, что прислушивался ко всем вокруг. – Как Вселенную создавать – так вы мастаки, зато проанализировать простейшее действие для вас за гранью возможного?
- Да подожди ты, я пытаюсь вспомнить, как мы общались раньше, – огрызнулся бог, которого, оказывается, не устраивало мнение тех, кто злобно сверлил его взглядом. – Вот только дело в том, что все воспоминания уж больно стремительные. В них всё мелькает, носится с ненормальной скоростью, хрен разберёшь вообще, что происходило тогда.
- И у меня такая же фигня, – признался бог, не возражавший против перемен, даже таких внезапных. – Выудить что-то из этого хаоса – та ещё мука.
- Ого, взгляните на эту комету! – вдруг воскликнул бог-планировщик, указывая куда-то за спины окружающих.
Все обернулись. Вдали от них самая обычная, ничем не примечательная комета неторопливо рассекала космос и своим гигантским хвостом делила его пространство на две примерно равные части.
- Ты хочешь себе такой же хвост? – усмехнулся самый беспокойный бог и щёлкнул пальцем. Хвост кометы стал стремительно удлиняться, достигая поистине невообразимых размеров.
- Хватит издеваться над несчастной кометой! – вспылил бог, не только прислушивающийся к другим созданиям, но и переживавший за них всем сердцем.
Беспокойный бог не слушал его, с усмешкой наблюдая за всё разрастающимся хвостом кометы. Та, видимо, не выдержав его веса, покачнулась, судорожно замерла, затем её хвост стал стремительно опускаться. Достигнув вертикального положения, он ухнул вниз, в космические бездны, потянув за собой и ядро кометы.
- Что происходит? – пробормотал бог-планировщик, которому эта картина, судя по его виду, внушала тихий ужас. – Как может испаряющийся лёд менять направление без огибания звезды и тянуть за собой ядро?..
- Теперь ты доволен? – не на шутку вскипел бог, заступавшийся за судьбы других созданий. – Довёл бедную комету до суицида!
- Чего ты так разошёлся? – искренне удивился самый беспокойный бог. – Это же всего лишь метеорит изо льда и пыли. Он ведь ни разу не живой, – и на этих словах замер.
- Ну вот, теперь и я его произнёс, – устало проговорил он. – А ведь я по-прежнему не уверен, что именно оно означает.
- Кстати, а ведь если она упала, то рано или поздно достигнет пределов Вселенной, где вы расставляли предупредительные барьеры, – задумчиво произнёс бог-планировщик, который, видимо, нашёл себе подходящее объяснение несогласию кометы с законами физики.
- Хм, а ведь ты прав, – оживился бог, всегда готовый к переменам. – Надо бы наведаться и посмотреть, остались ли они после взрыва. И что вообще сталось с пределами Вселенной.
Бог, чьё сердце болит за любые создания, пусть даже и неживые, на секунду оцепенел, а затем медленно, с плохо сдерживаемой яростью оглядываясь на окружающих, произнёс:
- Один из вас только что забавы ради заставил комету упасть на дно Вселенной. Причём неважно, живая она или нет. Остальных, насколько я могу судить, это вообще не трогает. И я вас спрашиваю: какого чёрта?! – в стороны аж полетели яростные слюни.
- Да перестань ты уже, – поморщился самый беспокойный бог. – Если бы не моя выходка, мы бы ещё не скоро вспомнили о том, что Вселенная конечна и что стоит посмотреть, изменилось ли это.
- Серьёзно, чего это ты так завёлся? – недоумённо спросил бог, обожающий перемены. – Ну, упала одна комета, и что с того? А вдруг бы она врезалась в какую-нибудь звезду, не останови мы её?
Сердобольный бог промолчал, но его тяжёлый взгляд вопил похлеще всяких слов.
- Смотрите-ка, он осваивает глазную коммуникацию, – усмехнулся беспокойный бог, которого стал забавлять гнев изо всех сил молчащего бога. – Только мы научились общаться вслух, а он уже тоскует по истокам.
- Так к чему ты обратил внимание на комету? – снова подал голос бог, о котором, хоть он и подал его первым, все постоянно забывали. При этом он бросил требовательный взгляд на бога-планировщика, который под его взором наконец переборол задумчивость и ответил:
- А что, никто из вас не заметил? – и, обведя взглядом непонимающие лица богов, со вздохом добавил: – Раньше все носились, как припадочные, мы едва успевали проследить за направлением их полёта, а они уже на другом конце Вселенной. Сейчас же комета летела очень медленно.
- Ей как будто спешить уже незачем, – вставил бог-сторонник перемен, очень довольный своей репликой.
- Теперь, когда ты обратил на это внимание… – с отрешённым видом произнёс бог, первый обувшим слово в звуки, – я и в самом деле вспоминаю, что раньше всё двигалось куда быстрее. По сравнению с этим нынешнее движение теперь кажется мне заторможенным.
- Я понял, о чём ты! – воскликнул бог, фанатевший с перемен. – То есть у нас не память лихорадит, а просто время стало идти медленнее?
- Хочешь сказать, всё существующее внезапно притормозило? – недоверчиво спросил беспокойный бог, с подозрением оглядывая всех прочих, будто удостовериться, не прикалываются ли над ним. – А с чего бы это?
- Ход времени мог замедлиться после Великого взрыва, – с рассеянным видом уставившись куда-то далеко в воспоминания, пробормотал бог-планировщик. – Мы ничего не знаем о том, какое воздействие он оказал на Вселенную. Из-за него вполне могли образоваться хроночастицы, повлиявшие на течение времени. Или на наше восприятие.
- Вдобавок общение стало слишком шумным, – недовольно произнёс бог, первым подавший голос и уже, похоже, жалеющий об этом. – Я уже начинаю скучать по былой тишине.
- Вот когда мы снова станем говорить по-другому, ты начнёшь скучать уже по нынешнему шуму, – зевнул бог, ратующий за перемены в любом виде.
- Принцип общения снова изменится? С чего ты взял? – немедленно переспросил бог-приспешник тишины.
- Да не знаю я, но ведь она уже менялась раз, может, изменится ещё. Вариантов масса. Проговариваемые слова могут летать по воздуху, а мы будем пытаться прочесть их. Слова будут не произноситься, а взрываться, и мы будем додумываться до смысла по периодичности и тональности взрывов…
Все немного помолчали, пытаясь не столько обдумать сказанное, сколько абстрагироваться от бога, продолжавшего вслух перечислять грядущие изменения в общении.
Продолжение следует...