Глава 7
Ленка продолжала щёлкать клавишами компа, вбивая цифры в ведомости, а Катя, пользуясь тем, что в кабинете подруга работала одна, продолжала громко возмущаться, рассказывая, в какую ужасную ситуацию попала.
– Полный псих, ты бы видела, как он вышвырнул стол в окно. А ребёнок? Девочка даже не испугалась! Наверное, он такой всегда!
– Катька, он же не в тебя этот стол. Тебе какая разница? – не прониклась подруга.
– Страшно.
– Ну извини, знакомых с другим жильём для сдачи у меня нет. Вернись к Максу.
– Ни за что, – сказала Катя. – Он свинья.
– Он много лет свинья, но раньше ты предпочитала об этом не думать. Не думай и дальше. И вообще…
Ленка отвернулась от экрана и заявила, что Катя бесится от безделья. Так живёт половина планеты – женятся по юношеской страсти, остывают друг к другу, но ячейка общества продолжает функционировать. Из экономических соображений, ради взращивания детей, да мало ли поводов не устраивать революций и не разбегаться со скандалом.
– Тебе надо родить, вся дурь из головы и выветрится. Будешь заниматься ребёнком. Может, и Макс остепенится.
– Родить? – Катя вытаращила глаза. Нет, она предлагала это Максу, но он всегда говорил – рано. Куда спешить, в цивилизованных странах уже не модно размножаться до определённого возраста. Надо пожить для себя. Он был очень убедителен, и вопрос потомства Катя отложила лет до тридцати пяти. Вот тогда уже будет пора, и она родит чудесную девочку. Девочка представлялась ей кареглазой, с ямочками на щеках и непременно в розовых носочках, пышном сарафанчике, и с розовыми бантиками. Но думать об этом было приятно лишь до последней сцены с Максом. Явиться к человеку, так тебя оскорбившему, и сказать – дорогой, а не завести ли нам ребёнка?!
Видимо, она слишком долго размышляла. Ленка вернулась к ведомости и в экран же сказала:
– А если ты всерьёз решила бросить Макса, то соберись, успокойся, живи там, куда въехала, пока не решишь материальные вопросы. Разведёшься, получишь от бывшего кучу денег, купишь себе нормальное жильё. Не трать энергию на скачки по чужим квартирам.
– Не нужны мне деньги этого урода, – всхлипнула Катя. – Мне от него вообще ничего не нужно!
– Так неправильно, – покачала головой Ленка, – вы жили вместе, ты имеешь право на какую-то компенсацию этого времени. И займись своей нервной системой, разводиться надо с холодной головой.
– А она сильно остынет, – снова разозлилась Катя. – Вот стоит только психу-соседу проломить её очередным столом.
– Ты преувеличиваешь. Сама говоришь – у него девочка, и девочка эта не боится. Поверь, дети всегда чувствуют угрозу.
Не получив от подруги утешения, на которое она надеялась, Катя поехала в своё теперь уже бывшее жилище. В этот час Макс в офисе, и она может взять нужные вещи, не сталкиваясь с ним и не наблюдая его рожу. В чём-то Ленка была права. Может и не стоит демонстративно уходить в закат с одним чемоданом. Да, Катя переехала к Максу от родителей, но за восемь лет они значительно улучшили квартирные условия. Пусть работал только муж, жена в это время создавала ему надёжный тыл. Так что тоже имеет кое-какие права. Размышляя о правах и всё более ими вдохновляясь, Катя вытащила чемодан и спортивные сумки Макса, натолкала туда своё имущество и огляделась – что ещё прихватить. Взгляд её упал на мультиварку, которой она почти не пользовалась, но тут в голову пришла мысль об убитой газовой плите в коммуналке и о том, что в мультиварке можно готовить прямо в комнате – не высовываясь лишний раз и не пересекаясь с психом-соседом.
Рядом с мультиваркой стояла навороченная кофемашина, дорогая даже для их семьи. Макс купил её, поборов голос разума, – расточительно и слишком круто, – обожал её и сдувал с неё пылинки. Катя любила кофе меньше супруга, но вдруг решила – а что, хорошая компенсация за потраченные нервные клетки. Она будет наслаждаться вкуснейшим напитком, заедать кексиками из мультиварки, а Макс пусть переживёт хоть часть её разочарования в жизни. Стащив кофемашину со стола, Катя прикинула – достаточно ли этого. Она женщина, и даже временное её гнездо должно быть гнездом, а не бараком! Третьим к мультиварке и кофемашине присоединился робот-пылесос. Вот теперь, пожалуй, всё. Посуды Кате нужно минимум, к постельному из этой квартиры она не прикоснётся, чтобы не представлять, как, возможно, на нём валялись посторонние бабы, а денег брать не будет из принципа. Какая-то сумма осталась на её карточке, а дальше она начнёт содержать себя сама. Добыв листок бумаги и настрочив на нём, что собирается подать на развод, Катя принялась перетаскивать имущество в машину. Это отняло довольно много сил. Ещё силы ушли на то, чтобы заехать в торговый центр и прикупить новое постельное бельё – в легкомысленных васильках – и на визит в магазин, где знакомый пенсионер продавал товары ручной работы. Обычно он брал всё, что создавала Катя, но далеко не всё успешно реализовывалось, потому что в творчестве она руководствовалась порывами души, а не спросом. Теперь пора поменять стратегию. Выяснив, что хорошо продаются шкатулочки и органайзеры для украшений, Катя приобрела заготовки для них и отправилась домой. В квартире, на её счастье, никого не оказалось, и можно было распаковаться, выпить отличного кофе и со вкусом порыдать. Всё-таки мир сейчас выглядел местом негостеприимным и неуютным…
О возвращении откуда-то соседей Катя узнала по громким воплям. На этот раз орал не метатель столов, а его дочка. Влетела в квартиру, снова топая, как стадо бизонов, пробежалась пару раз по коридору, и через тонкую дверь комнаты было слышно, что речь идёт о какой-то стрельбе. Потом, перекрикивая чадо, Андрей Павлович рыкнул, что пора мыться, и дальше юная поросль вопила уже в ванной. На этот раз вопли были, видимо, пением. Под этот концерт Катя разложила лаки, краски, салфетки и заготовки, прикинула, как и что она будет делать завтра, а когда в квартире стихло, проскользнула в ванную, ожидая, что там свободно. Но кроме лужиц воды на полу и запаха детского шампуня в помещении обнаружилась и сама девчонка. Просто на этот раз она молчала, застирывая в раковине белые носочки. Напрягши память, Катя вытащила оттуда имя нечёсаной соседки. Андрей Павлович называл это шумное существо Асей. Ася взяла флакон с шампунем и щедро полила носки.
– Это делают мылом, – вмешалась Катя. – Или стиральным порошком.
– Мыло не отстирывает, – ответила девчонка. – И если вы не заметили, тут нет стиральной машины для порошка.
Действительно, машины не было, а упереть её у Макса заодно с прочей техникой вряд ли бы удалось.
Глянув на мокрые спутанные волосы этой Аси, Катя вдруг испытала что-то вроде сочувствия. Девочка же, а выглядит как чёрт знает что. Её бы причесать, заколоть красивые заколочки…
– Когда вы уедете? – продолжая истязать носки, поинтересовался ребёнок.
– Почему я должна уезжать? Я только въехала.
Ася дёрнула плечом, словно не желая объяснять очевидное – им не место в одной квартире.
– Надеюсь, через полчаса ты уже закончишь.
Вернувшись в ванную через полчаса, Катя обнаружила на облезлом местном полотенцесушителе неважно оттёртые носочки, трусики с облачками и полотенце с картинкой из мультика «Корпорация монстров». Облегченно выдохнув, что не наблюдает тут же носков и белья чужого мужика, ощутила новую волну сочувствия – от ржавчины на сушителе носочки только запачкаются. Вернувшись в комнату, Катя достала из творческих материалов пару гвоздиков и прочную леску. Гвоздики были символическими, но уж несколько детских шмоток выдержать должны были. Под звуки мультика из плохо прикрытой соседской двери Катя соорудила в доме два места для сушки белья – в ванной и в своей комнате. Потом, приняв душ, всё-таки не удержалась и потерла Асины носочки своим мылом с отбеливающим эффектом. И, разместив их на леске в ванной, убыла в комнату уже более умиротворённой…
Жили же как-то люди в коммуналках. Можно считать это испытанием. Если она справится – её уже ничем не испугаешь.