Такого адреналина я никогда в жизни не ощущала! Страх, боль, ненависть слились в какой-то единый огненный шар. Я почувствовала взрыв в области груди и открыла глаза.
Они были закрыты?
А в глаза мне ударил яркий свет. Я снова их закрыла. Ничего не понимаю! Кого я убила: Тимура или себя? Что происходит? Рядом кто-то что-то говорил. Я попыталась прислушаться, но голоса затихли. Полежав недолго, я снова открыла глаза.
Света уже не было.
Белый потолок, бледно-зелёные стены. Где я нахожусь? Это следственный изолятор? Но как я здесь оказалась? Совершенно ничего не помню! И почему здесь такая тишина?
Хотя, если прислушаться, слышны шаги где-то неподалёку. Хлопают двери, кто-то приглушённо разговаривает. Я не могла повернуть голову, словно она надёжно зафиксирована. Удивительно, а я и не знала, что у нас подследственных так обездвиживают. Может, я буйно вела себя при задержании? Ничего не помню!
Не сразу до меня дошло, что я в больнице. Сначала до носа донеслись запахи спирта, бинтов, каких-то лекарств. Неужели, я всё же пырнула себя?
- Очухалась? – довольно грубо спросил кто-то рядом.
Я хотела ей ответить, но не смогла. Во рту так пересохло, что язык не поворачивался. А попить мне не предложили. Я услышала удаляющиеся шаги и понадеялась, что сейчас придёт врач. Но ко мне долго ещё никто не заходил.
Когда дверь в палату снова открылась, я изо всех сил застонала, чтобы привлечь к себе внимание.
- Что такое? – спросила женщина, заглядывая мне в лицо.
- Пить, – с трудом прохрипела я.
- Пить пока нельзя, – строго ответила врач. – Придётся потерпеть. А впрочем, если только смочить горло…
Она исчезла из поля моего зрения, а потом появилась с ложкой в руке, в которой плескалась вода. Женщина поднесла её к моим губам, и я жадно втянула в себя жидкость. Как мало!
- Пока всё, – снова строго сказала она. – Что-то беспокоит?
Я прислушалась к себе.
- Вроде ничего. Пить очень хочется.
- Завтра будет похуже, – предупредила женщина. – Будем постепенно сокращать обезболивание. Сегодня к вам уже пустят посетителей.
- Давно я здесь?
- Три дня.
У меня в голове ещё крутилось очень много вопросов, но женщина-врач ушла. Она явно торопилась, и я понимала почему: в нашей больнице катастрофически не хватает врачей. Оставалось ждать.
Первым ко мне зашёл Тимур. Я чуть не взвыла, увидев его.
- Танюша! Ну наконец-то!
- Привет, – процедила я.
- Нас уже готовили к худшему. Сказали, что так может быть, что ты не очнёшься…
- Очнёшься?
- Ты в коме была, – ответил Тимур. – Тебе не сказали?
- Нет…
- Тебя сбила машина, когда ты возвращалась домой с работы. Помнишь?
Я вспомнила приближающуюся машину. Самого столкновения я не помнила, а потом…
Стоп! Нет!!!
Что же это получается, всё, что было после, мне только приснилось? Но я же жила! Полноценно! Это не было похоже на простой сон! И с Тимуром разговора не было? Я его не выгнала? Да за что же мне это наказание! Но, получается, я его и не убила? Уф, хоть какой-то плюс.
Я застонала вслух, и Тимур испуганно спросил:
- Тебе плохо? Больно? Может, врача позвать?
- Просто уйди, – сказала я.
- Ты устала?
Да, я устала. От тебя, кретин! Но вслух я ничего не сказала, а закрыла глаза. Я слышала, как Тимур вышел. Он не потрудился закрыть дверь. До моего слуха донеслось, как он довольно грубо сказал кому-то:
- Она устала, спит. Приходи в другой раз.
Что ответил его собеседник, я не слышала, но вибрации этого голоса отозвались во мне теплом. Это совсем не так, как пишут в книгах. Авторы любят подбирать красивые эпитеты, усиливать и без того сильные чувства, но на деле… Это не дрожь по телу, и бабочек в животе тоже нет. Это теплота от кончиков пальцев и до мозга. Причём, когда она пробирается в голову, всё сознание заполняет эйфория.
К разговору в коридоре добавился ещё один возмущённый голос. Мама! Ну-ну, попробуй её не впустить!
Тимура не хватило даже на минуту. Я услышала шаги, и скоро надо мной склонилось заплаканное лицо.
- Мам, перестань.
- Я тебя чему учила? – спросила она. – Перед тем как выйти на дорогу…
- Нужно посмотреть по сторонам, – закончила я. Она до сих пор провожает меня с этим предостережением! Однако мне это не помогло.
- Мам, скажи мне, что со мной?
- Ушибы, переломы, ссадины. Всего и не вспомнить! Ты лежала в реанимации. Тебе сделали две операции, а потом развели руками и сказали ждать. А вчера вечером…
Она снова заплакала.
- Что вчера?
- У тебя остановилось сердце. Но врачи быстро среагировали. Тебе его запустили заново.
Я вспомнила ощущение, когда внутри меня словно что-то взорвалось. Так ощущение было вполне реальным! Это что же получается, у меня новая жизнь началась?
- Мам, а папа здесь?
- Да, милая. Хочешь его увидеть? Нам не разрешили больше одного заходить. Тимур первым прорвался. Он страшно за тебя переживал.
- Я не сомневаюсь. Позови папу, пожалуйста.
Мама поцеловала меня и вышла. С ней я говорить о Славе не хочу. Она искренне восхищается Тимуром и считает, что лучшего парня для меня быть не может. Папа тоже хорошо к нему относится, но если его осторожно расспросить о Славе, он в этом ничего особенного не увидит. Вот мама – та да, сразу зацепится и пристанет с вопросами.
- Танечка, ты как?
- Хорошо, пап. Жива, как видишь. А вот ты выглядишь не очень. Не спал?
- Поспишь с тобой, – буркнул папа. Он никогда не показывал эмоции, но сейчас не сдержался. Отвернулся. Я услышала, как он шмыгнул носом и улыбнулась.
- Не переживай, пожалуйста!
- Это я устроил тебя на ту работу! – сокрушённо ответил папа. – Тимур рассказал нам, что ты у Славы работаешь без выходных. Видимо, ты так устала, что вышла прямо под колёса того автомобиля!
Паршивец! Напридумывал! Я снова, как и недавно в коме, почувствовала в груди жгучую ненависть к Тимуру. И почти мгновенно себя остановила. Нужно заканчивать с этим.
- Спасибо водителю, не растерялся, скорую вызвал. Эту отдельную палату тоже он оплатил. Лекарства достал, сказали хорошие. Вчера привезли. И реабилитацию тебе оплатит.
- У него неприятности теперь?
- Юрий под подпиской, – сказал папа. – Все ждали, очнёшься ты или…
Он не стал договаривать, сглотнул и отвернулся. Понятно. Сбить человека одна статья, сбить насмерть – другая. Мне стало стыдно. Больше всего мне жаль этого водителя. Вот я дура! Свою жизнь загубила, за других принялась?
- Я могу повлиять на ситуацию? Ты маме только не говори, но я на дорогу вышла не потому, что устала, а потому что витала в облаках. Так задумалась, что ничего не видела. Не хочу, чтобы теперь этот водитель сел из-за меня или оплачивал моё лечение!..
- Успокойся, не нужно так нервничать. Не хочешь, вернём ему деньги. Мы всё уладим, как только ты окрепнешь.
- А он сейчас здесь?
- Нет, здесь только Слава. Тимур не хотел его пускать. Он каждый день пытается его выгнать, но тот крепкий орешек.
- Позови его, – попросила я, решив, что и папу допрашивать не буду. Хочу увидеть его. Услышать. Почувствовать.
- Тимура?
- Нет, Тимура не надо. Славу позови.
Даже если он удивился, то вида не показал.
Слава выглядел не лучше отца. Осунувшийся, с потухшим взглядом. Впрочем, увидев меня, он улыбнулся и сказал:
- Как хорошо, что ты очнулась. Мы все волновались. Я хочу извиниться: мне не стоило ставить тебе такой график…
- Ты не виноват, – отмахнулась я. Хотя почему не виноват? Кто меня из колеи выбил?
«Не ври, проблема не в Славе, – очнулся внутренний голос. Видимо, он позже меня из комы вышел. – Просто ты нерешительная тетёха! Бросила бы Тимура, не лежала бы сейчас в больнице! Все твои беды от тебя самой и не смей никого обвинять в своих неудачах!»
- Но почему ты вышла на дорогу?
- Задумалась, – спокойно ответила я.
Слава взял мою руку в свою и поцеловал. Больше никаких слов, упрёков, признаний. И мне хорошо. С Тимуром так никогда не было. Но идиллию нарушила вновь открывшаяся дверь. Кто-то зашёл, и знакомый грубый голос объявил:
- Время посещений закончилось! На выход!
- Придёшь завтра? – спросила я.
- Если хочешь.
- Хочу.
- Тогда приду.
Я закрыла глаза и почти сразу уснула. Видимо, устала. А во сне я была счастлива и точно знала, что больше никогда и никому не позволю портить мне жизнь.
Не забывайте поставить лайк и подписаться! Никто, кроме тебя. Часть 13 ->