Глава 5
На завтрак была овсяная каша из пакетика и кофе с финиками. Благо от вчерашнего брёвнышка, добытого Виктором, щепы осталось в достатке. Ночь была беспокойной. Сначала Люся и Нюся никак не могли устроиться на своем пледике. Его не хватало на весь рост, и девицы шуршали, как тревожные птицы в ветвях. Что-то шипели, ухали и шёпотом матерились. Первым не выдержал Виктор. Он устроился на ночёвку недалеко от меня, расстелив спортивный коврик и бросив на него спальный мешок. Раздеваться парень не стал, только снял обувь и носки. Тщательно осмотрел ноги, обтер влажными салфетками, а потом еще и тальком присыпал. Увидев, что я наблюдаю, сказал:
– Ноги в походе – главное.
Я молча согласилась и тоже занялась ногами. Талька с собой у меня не было, зато была большая упаковка влажных салфеток и несколько пар запасных носок, чтобы не было сыро и холодно.
– Девушки, что вам не спится?
Те на минутку притихли, и кто-то из них ответил:
– Плед короткий.
Вторая дополнила:
– Ногам холодно.
Нормальными штанами они, похоже, не запаслись. А в мини-шортах ночью в горах не очень комфортно. Да еще и с короткими пледами. Виктор вздохнул, взял свой спальник и перебросил страдалицам.
– Он большой. Вдвоём поместитесь.
Те взвизгнули и заново принялись устраиваться на ночь, но уже с бóльшим комфортом.
Я не выдержала:
– Хоть бы спасибо сказали.
– Ну, да! Мы очень благодарны. Спасибо большое.
«Выдры!» – с чувством сказала я, но про себя.
– Сам-то как будешь?
– Нормально. Мне не привыкать.
Виктор достал из рюкзака куртку и укрылся ею.
Примерно через час на лагерь напали ежи. Они пришли толпой, громко топая и шурша. Первыми пострадавшими стала сладкая парочка. Парни, поужинав, оставили объедки и обертки в пакете около рюкзаков. Ежи с громким чавканьем поедали остатки, с треском и громким шуршанием рвали полиэтилен и царапали рюкзаки, пытаясь добраться до припасов. Кто-то высунулся из палатки и начал кышкать. Потом завизжали девицы. Ежонок, вылизывая остатки сладкого йогурта, застрял в баночке и начал метаться. Пробежал по спящим или рядом. Орали туристки громко. Даже ежи на минутку приостановили активный поиск еды. Проснулась я еще тогда, когда эти агрессоры подходили. Похвалила предусмотрительность Виктора. Обёртки, огрызки и всякие прочие ненужности он аккуратно сложил в банку из-под тушёнки, плотно завернул в пакет и убрал на дно своего рюкзака, который вместе с моим повесил на дерево. Зажегся фонарик, и в его свете замелькали колючие тени и блестящие глазки. Ежи и не думали прятаться. Молча смотрели на нас с упрёком: еды мало. Только несчастный ежонок поскуливал из своего капкана. Виктор дождался, когда тот подошел поближе. Накрыл курткой и подал мне. Выпутав из ткани застрявшую голову, я придерживала зверька, пока парень ножницами, которые имелись в ноже, разрезал упаковку.
– Иди уже, исследователь, и вы бы шли в лес, бродяжки.
Но ежи продолжали обшаривать ближайшие кусты. Шума при этом было столько, что казалось – там шарахается стадо медведей. Вдруг наш «гуру» приподнялся на локте и просвистел или прощебетал что-то совершенно непонятное. Непонятное нам. Людям. А вот ежи поняли. И рысью рванули в лес. «Как интересно!» – подумала я и заснула.
– Сегодня мы посетим два места силы. А третье будет местом ночёвки, – информировал нас проводник во время завтрака. Виктор пожал плечами: какая такая сила? Поклонники радуги переглянулись и чуть было не поцеловались. Девицы завизжали так, что заложило уши. Прибрав полянку после себя и ежей, мы продолжили путешествие.
* * *
Сидя под деревом, наблюдала, как леший прутиком постукивает по глади лесного озера. Пейзаж был умиротворяющий. Светило катилось к закату, тени от деревьев, окружающих озеро, тянулись к противоположному берегу. В воде кто-то плескался. То ли рыбки, то ли еще какая живность. Леший
вздыхал и что-то ворчал себе под нос. Подвеска на шее слегка завибрировала. Кто-то идет, но без плохих намерений. Походка странная. С плюханьем. Остановился за спиной:
– Он что делает?
– Кажется, тебя зовет.
– Узнала меня, что ли?
– Догадалась.
Водяник был похож на большую прямоходящую лягушку. Тонкие ножки и ручки, тело, закутанное в водоросли, с которых капала вода. На почти круглой лысой голове огромные грустные глаза с редкими длинными ресницами.
– А надо чего?
– Я умыться хотела да воды хорошей набрать. Вот дедушка Лёша к вам и привел.
Тут лесовик обернулся, всплеснул лапками и заторопился к нам.
– Как дела, сосед? Я к тебе с гостьей.
– Плохи у меня дела. Дочка заболела, – и по широкому зеленоватому лицу покатились крупные слезы. – Не пойму, что с ней. И озерцо её болеет.
Мы с лешим стояли на берегу маленького лесного озера, к которому нас привел водяной, и он мне рассказывал:
— Вот здесь и живёт его дочка. У них же всё навыворот: русалки не воспитывают мальков. Оставила отцу дитя и удрала дальше плавать. А водяник, пока потомство растёт, создает недалече озеро или прудик, чтобы было куда подростка отселить. Дочка первая у него. Боюсь, как бы и сам не захворал, – дедушка Лёша почесал нос и глубоко вздохнул. Я подошла поближе к водяным. Девочка сидела у отца на коленях, уронив от слабости голову на его мокрое плечо, а он поглаживал её по влажным редким волосикам.
– Масяня, детонька милая, плохо тебе, да?
– Почему «Масяня»? – посмотрел на меня водяной.
– Похожа очень. Девочка такая популярная в моем мире есть. Зовут Масяня. Только она весёлая и задорная. А наша слабенькая и грустная.
Девочка открыла глазищи и прошептала:
– Спасибо, – потянулась было ко мне лапкой, но, что-то вспомнив, отдёрнула. Повернула вверх ладошкой, и я ахнула. Кожа спеклась в сплошную рану.
– Как же ты так, милая?
– Камень там злой. Упал прямо в родник на дне. Закрыл свежую воду. Я хотела его оттолкнуть, но не смогла. Очень тяжёлый. Небольшой, а тяжёлый. Потом лапки заболели. И я заболела.
Утомившись, Масяня опять положила голову на плечо отца. А водяник абсолютно по-человечески поднял лицо к небу, чтобы дочь не видела его слез. Вот за что их нечистью называют? В них столько живых, искренних, светлых чувств и эмоций. Не у каждого человека такое встретишь.
– Где, говоришь, этот камень?
Я так разозлилась на булыжник, который мешает жить семье милых водяных, что решила сейчас же пойти и выбросить его из озера. К чертям собачьим! И, не слушая подсказок и указаний, на каком-то чутье и внутреннем зрении увидела над дальним краем Масяниного озерка темное облачко.
– Ну, гадость, держись!
Скинула на рюкзак ветровку, стянула кроссовки и штаны. Осталась в майке, которая была длиной до середины бедра. Для нашего мира выглядела почти прилично. Но леший и водяной старательно отводили от меня взгляд. «Невинны, как дети», – хмыкнула я и полезла в озеро. Вода была ледяной, что мгновенно остудило мой пыл и гнев. Я остановилась: «Умом, что ли тронулась? Что за жажда подвигов?» И совсем было решила повернуть назад, но, увидев три пары глаз, которые с берега смотрели на меня с надеждой, вернуться не смогла. «Ведьма я или кто?» – подбодрила сама себя и нырнула. То, что я не ведьма, а идиотка, стало понятно через двадцать секунд. Камень был, и был он очень непрост. То ли колдовство чёрное, то ли радиоактивность высокая. Это я увидела. Как и то, что было это не по силам начинающей ведьме. Вернее, не по жизни. Не я его, а он меня отправит к чертям собачьим. Хорошо бы быстро, а то ведь может медленно и с мучениями. «Поздно пить “Боржоми”, когда почки отвалились», – я схватила булыжник размером с мой кулак и вынырнула на поверхность. Плыть с камнем было трудно, и я побрела к берегу.
– Дедушка Лёша, куда бы эту дрянь схоронить так, чтобы никого не задело? Очень сильное колдовство на нём. Смертельное.
Пока моя нечисть собиралась с мыслями, я старалась идти как можно медленнее. Мне, кажется, уже всё равно, а их зацепить не хочется. Правда, Масяня уже больна.
– Эх, матушку бы попросить, так ведь не дозовешься, – вздохнул леший.
– Что за матушка?
– Прародительница. Она мать всего живущего в нашем мире. Ей все поклоняемся, её силою живем.
Спасибо тебе, котенька, что заставил меня экспериментировать с колечком. Теперь я знаю, куда сплавить злосчастный булыжник и свой трупик.
Воздух был тот же, а вот место другое. Хотя в таком плотном тумане, когда дальше вытянутой руки ничего не видно, можно было и ошибиться. Я сидела на камнях, поджав ноги. С волос еще капала вода, мокрая футболка облепила тело. Зубы от холода морзянкой выстукивали SOS. В одной руке я держала булыжник, а в другой книгу. «Ты-то как здесь? Лежала бы себе в рюкзаке. Целее была бы. Вряд ли жница сюда тропу проложит», – проворчала я мысленно. А вслух сказала, вспомнив, как нечисть называла в разговоре свое место обитания:
– Госпожа Прародительница, я к вам с просьбой от лешего и водяников Ридского леса.
Несмотря на головокружение, я хотела подняться, чтобы высказать свое почтение, но в голове прозвучало:
«Замри!»
Замерла. Правда, руки сами стали опускаться. Держать на весу тяжелый камень и книгу в придачу сил у меня уже не было.
«Что ты хотела, ведьма?»
Вот заладили: ведьма, ведьма. Три дня еще не прошло, знаний нет, навыков нет. Только характер портится. Моя привычная сдержанность и рассудительность растворяются в гневливости и вспыльчивости. Благодаря им я полезла в озеро за камнем. Хорошо, что лес спасла. Всё равно ведь не смогла бы жить в чужом мире.
«Так ты хочешь камень этот уничтожить?»
«Да, госпожа Прародительница. Он отравил озеро, в котором жила маленькая водянка. И, похоже, мог навредить всему лесу. Еще у меня просьба. Когда я умру, то не допустите, чтобы звери съели мой труп. Они могут пострадать. Заразилась я от камня. Смертельно».
«Хм... ты забавная. Но давай сначала с камнем твоим разберёмся. Да брось ты свою книгу! Что ты в неё вцепилась?»
«Это не я в неё. Это она в меня», – и положила гримуар на колени. Голова кружилась, меня мутило и знобило, но вредная ведьминская сущность показывала себя даже сейчас.
«Хорошо. Видишь деревце перед собой? Сможешь свободной рукой крепко ухватиться за него? А теперь руку с камнем отведи как можно дальше в сторону. Бросай!»
Деревце было, но оно отчего-то двоилось. Рукой нашарила гладкий стволик и вцепилась в него дрожащими пальцами. Теперь камень надо бросить. Но сил не было. Наверное, так же чувствовала себя маленькая водянка, лёжа на плече у отца. Бедные-бедные, как они там? Сможет ли Масянечка победить эту заразу? Перенесет ли её гибель водяной?
«Ты и правда забавная. Почти умираешь, а думаешь о нечисти, которую видела всего лишь раз. Неужели больше не о ком?»
«Есть, но это намного больнее».
Вздохнула, собралась, ухватила булыжник, приподняла руку, и камень просто выскользнул из ослабевших пальцев.