Еще когда я учился на факультете журналистики и в воздухе витал запах свободы, той самой студенческой, когда сильно переоцениваешь не только возможности будущего себя, но и свои знания, в журналистике царило желание повсеместного гонзо-стиля.
Этот стиль публицистики 60-70-х годов, оценивается разными людьми по-разному, любим молодежью и старшим поколением в равной степени, но полностью привязан к личности, которая описывает события. Автор тут не столько журналист в чистом виде, сколько автор художественный, поскольку описывает события с точки зрения их эмоциональной составляющей. Тут важнее вкус чашки кофе с утра, нежели ход футбольного матча, описываемый в самом материале. Он характеризуется глубоким субъективизмом, авторством от первого лица и непосредственным участием журналиста в описываемых событиях. На лексическом уровне характеризуется свободой, легкостью, сарказмом, юмором, активным использованием цитат, а иногда даже ненормативной лексики.
Многие привязывают гонзо к фильму страх и ненависть в Лас Вегасе, основанном на одноименном романе предвестника и главного автора этого жанра великого лентяя и не менее великого наркомана и еще более великого журналиста Хантера Томпсона, В 1970 году редактор «Boston Globe» Билл Кардос впервые употребляет слово «гонзо» в рецензии на статью о скачках «Дерби в Кентукки упадочно и порочно» Хантера С. Томпсона, это слово было взято из ирландского сленга и означало последнего стоящего на ногах человека после пьянки. Но еще Б. Кардосо добавлял в свою интерпретацию отсылку к искаженному французскому слову, означающему сияющий путь. Также это слово переводится с английского как «рехнувшийся», «чокнутый».
Но Хантер писал так не просто потому, что не умел по-другому, он как раз умел, просто его несколько перегруженная харизма отлично отражалась во всем с чем он боролся и за что по-настоящему переживал по ходу своей жизни. Чтобы понять гонзо как жанр лучше почитать любую его книгу, некоторые из которых просто сборники его статей, что просто характеризует его как человека не склонного подчиняться требованиям контрактов. Легендарный комикс Трансметрополитен так же частично пересказывает жизнь Хантера в лице Спайдера Иерусалима, живущего в мире киберпанка, который, впрочем, не сильно отличается от обычного современного мира, но в глубоком наркотическом приходе, как его наверняка видел сам Томпсон.
Жанр безусловно всем был близок, приближая любой текст к историческому достоянию, помогая читателю отвлечься от собственного аналитического мышления и перенаправить его на свои собственные дела и довериться чужим эмоциям что уже пережили момент. Это как общаться с родителями и обучаться жизни через их советы и рассказы. Наверное, вы замечали за собой что время от времени можете делиться историями своих родителей как своими собственными, потому что чувствуете их так же, как и свои. Вот и с гонзо так же – человек с которым мы познакомились давно и регулярно слушаем, или в данном случае читаем, становиться для нас авторитетом, практически членом семьи.
Единственной проблемой было то, что писать в таком жанре хотят все, но вот только не все являются Хантерами Томпсонами и не становятся более интересными личностями от того, что делятся своим внутренним миром. Врятли существует универсальный учебник интересной личности, что в два шага превратит любого искателя в человека, видавшего виды и при этом близкого к окружающим.
При всем при этом гонзо в определённый момент, при всей его нежурналистской субъективности он оставался единственным притягивающим людей к печатной прессе во время активного развития web 2.0, ведь фактически единственный позволял передавать людям мнение человека обладающего репутацией, отвечающего за слова, которые нельзя удалить и как правило привязанного зарплатой к конкретному месту публикации.
У гонзо журналистики есть одно преимущество над обычной, она может превратить, казалось бы, обычный материал, какой-нибудь обзор во что-то типа искусства, чтобы этот материал имел значение для читателя через много лет, просто потому что он больше, чем просто горочка устаревших фактов, которые с легкостью стираются во времени. Такие материалы должны иметь больше значения, ведь технически могут восприниматься и влиять на людей в будущем. Вот только в мире, переполненном информацией сиюминутность, пожалуй, представляет куда больше необходимости, нежели творчество. При этом мнение определенной личности отныне всегда ставиться куда выше, чем честность или важность самой новости.
Нельзя сказать, что качественные СМИ умерли вместе с вездесущей печатной продукцией, но нельзя выразить и обратного, ведь цифровое слово не вырублено топором, как печатное, несмотря на правило «что попало в интернет то из него никогда не пропадет».
Я не любил этот жанр в игровой журналистике, которая как я теперь понимаю, действительно привязана в первую очередь к эмоциям, ведь она описывает эмоции, которыми легко поделиться практически в первозданном виде, но в детстве, когда интернета у меня практически не было, я предпочитал сухость и серьезность материалов. Вспоминая материалы в любой печатной прессе спустя много лет я могу вспомнить только эмоциональные подтексты и уже за ними закрепленные в тех текстах идеи. Быть может я никогда бы и не загорелся теми или иными проектами, если бы о них рассказывали менее вовлеченные люди, которые помимо прочего оставаясь еще и простыми, не оторванными от обычной жизни людьми. Везде и всегда находился крутой специалист, многих из которых я читаю и слушаю до сих пор. Если сервисы где я за ними слежу исчезнут, то когда-нибудь я опять найду их и буду смотреть на их мнение как на часть своего, конечно если они себя не выставят противными мне личностями или я не изменюсь (все могут меняться).
Честно говоря, сегодня, когда я так же, как и большинство людей что пишут свои мысли касательно дня сегодняшнего только в сети, предпочитаю темы, нарисованные широкими мазками. Такие статейки актуализируются для большего временного отрезка, нежели заметки и статьи что я писал в те самые студенческие годы. Вот, например в этом материале есть некоторые моменты привязывающие его к дню сегодняшнему, когда я пишу его, но тем не менее я стараюсь оторвать его от конкретики настолько, чтобы через годы взять его и изменив минимум деталей, исправив очередные раздражающие меня самого во время чтения вещи (во время написания я люблю длиннющие предложения, скобки и паршивые обороты в стиле магистра Йоды), вновь опубликовать его где-нибудь и не испытывать «кринджа». Нет, от глупости прошлого себя избавиться я не смогу, так же, как и от недальновидности себя настоящего, но по меньшей мере я не буду печалиться по поводу полной бесполезности нажимания на кнопки.
Можно ли назвать всю эмоциональную журналистику гонзо? И да и нет, все-таки этот стиль слишком сильно привязан к одной конкретной личности, а современное творчество такого плана скорее называется блогерством, потому что каждый не столько пишет книгу-путешествие для своих читателей, не борется с миром вокруг, но зато делиться частичками себя через дневник. Люди всегда любили читать чужие дневники, потому что в них была только правда и сегодня мы ждем того же самого.