Можно, конечно, сокрушенно покачать головой или снисходительно улыбнуться, услышав несусветную чушь о том, что государство и человек - это почти одно и то же. В нашем обиходе они, разумеется, - антонимы, понятия абсолютно противоположные, ничего общего между собой как бы не имеющие. При слове "государство" большинство у нас непроизвольно поднимают головы, словно хотят взглянуть на солнце. Тогда как, услышав о человеке или же о каких-то там "правах человека", каждый реагирует на свой лад. Тут все зависит от личного опыта, от культуры, ума, интересов и так далее.
И тем не менее факт остается фактом: человек есть не что иное, как вполне реальное создание государства, тогда как само государство - всего лишь политическая проекция человеческой природы. Вне рамок государства человек вообще не мог бы появиться на земле. Равно как и государство не могло бы возникнуть, не создав внутри себя условий, необходимых для формирования человека. Там, где нет гомо сапиенса, нет и не может быть никакого государства, и наоборот - там, где нет государства, существа, населяющие конкретную территорию, как бы еще не вполне - ЛЮДИ. Статус догосударственного существования служит явным признаком крайне низкого уровня развития данного социума по меркам всеобщего процесса исторического антропогенеза.
Что представляет собой государство, в котором самой судьбой нам оказалось предназначенным жить? Каковы его основные свойства, функции, обязанности, преимущества и недостатки? Насколько полно и точно оно соответствует предъявляемым ему требованиям и в какой мере они соотносятся с нормами международного права, как и с этическими критериями, общепринятыми в данный исторический период?
Мы почти никогда об этом не задумываемся. Как редко задумываемся всерьез о смысле жизни. Пустопорожние болтуны придумали для нас на этот счет подсказку, к которой многие охотно прибегают: "Смысл жизни в самой жизни". Но это - не ответ. Это - способ уйти от ответа, отмахнуться от неприятных вопросов или от скучных проблем, требующих слишком серьезных знаний и размышлений.
Человек, вне всякого сомнения, - существо крайне противоречивое. Он одновременно и зол, и добр. Он может быть ужасающе гнусен или же поразительно благороден. Предки наши, осмысляя человеческое бытие, вполне закономерно наделяли нашу сущность прямо противоположными, антагонистическими началами: ангельским, почти божественным светом разума и человеколюбия ("по образу и подобию Божьему") и злодейским, дьявольским мракобесием изуверства и жестокости. Жизнь удивительно наглядно подтверждает справедливость этой концепции. Никакое другое существо не способно соединить в своей психике столь неразрывно оба этих начала. Именно поэтому наши души - та основная арена, на которой и разыгрывается величайшая битва сил добра и зла на земле, от исхода которой и зависит судьба всей человеческой цивилизации.
Мы очень мало знаем о первых шагах формирования государственности. Размышления на этот счет всенепременно окажутся гипотезами и домыслами, на которые в принципе жаль тратить время. Однако, нет сомнений, что среди факторов, активно способствовавших созданию государства, главным или одним из главных являлась необходимость обеспечения общей безопасности. С данной точки зрения государство есть не что иное, как политическая гарантия защиты принадлежащей ему территории, а также защита проживающего на ней населения. Причем как от врагов внешних, концентрирующихся вне пределов рассматриваемого государства, так и от врагов внутренних, не желающих подчиняться законам и нормам поведения, общепринятым в качестве обязательных.
Причина, по которой соображения безопасности представляются основными в числе первоочередных потребностей людей во все времена, совершенно очевидна. Мир, в котором мы живем, далеко не безопасен. Он потенциально наполнен насилием и всегда готов к нему, тогда как в определенные периоды вовсе генерирует его самым очевидным образом. Такова одна из объективных особенностей нашей реальности. И не стоит лицемерить, по- ханжески закрывая на это глаза.
Да, мы сами носим в себе ген насилия, Кроме того мы - часть экосистемы, основанной на принципе "пищевой цепи". То есть мы включены в давно сложившийся и не зависящий от нашей воли круговорот питательных веществ и энергии в природе, определяемый последовательностью того, кто кого ест в данном биологическом сообществе. К счастью для нас, в этой цепи мы занимаем очень высокое положение и поэтому возможность погибнуть от рук себе подобных у нас гораздо выше, чем шансы сгинуть в пищеварительной системе акул, крокодилов или собак. Но при этом никто не может избежать участи оказаться на ужине, когда ест не он, а едят его самого, не считая, разумеется, тех, кто заранее заказал кремацию.
Да, человек смертен. Более того, срок нашей жизни весьма недолог. Этим и обусловлен фундаментальный трагизм нашего существования. Но именно по этой причине мы и обязаны делать все, что в наших силах, чтобы облагораживать и окультуривать даже наши слабости и недостатки. Мы не способны избавить мир от насилия, но это не избавляет нас от необходимости делать все, что в наших силах, чтобы этого насилия становилось хотя бы на каплю меньше. Мы не можем сделать себя бессмертными, но мы обязаны делать все, чтобы любителям сеять смерть было бы не просто не комфортно, но и реально небезопасно предаваться этой страсти в нашем обществе.
Государство и стало первым шагом в данном направлении. По сути, оно и явилось попыткой окультурить насилие, передав право использовать силу только специально подготовленным для этого людям и только в интересах всего общества в целом. Сейчас, много тысячелетий спустя со времени появления первых развитых государств Древнего Востока, можно с определенной уверенностью утверждать, что государству в целом удавалось удерживать в своих руках монополию на насилие. Если не считать довольно краткие периоды распада конкретных государств, междоусобных и гражданских войн.
Что же касается второй основной задачи государства - его обязанности блюсти интересы всех подданных в целом, то с этим дело почти всегда обстояло гораздо сложнее. Государственные аппараты почему-то постоянно проявляли склонность подчиняться интересам узурпаторов, господствующих классов, правящих каст, кланов и сословий, разрушая баланс социальных отношений и правовых норм в обществе. С этой точки зрения эволюция государственности в мировом масштабе определялась непрекращающейся борьбой граждан с силовыми структурами угнетающего их государства. Эта борьба и создала современную геополитическую систему.
Те государства, которые сумели создать у себя настоящее гражданское общество, взявшее под свой контроль государственный аппарат и постоянно осуществляющее этот контроль, стали технологически развитыми свободными странами. Они и составляют тот "золотой миллиард", который все их завистники-враги называют "коллективным Западом" (хотя в их составе имеются и такие чисто восточные страны, как Австралия, Новая Зеландия, Южная Корея, Сингапур, Тайвань, Япония).
Страны, не сумевшие войти в круг экономически успешных государств, довольно естественным образом склонны обвинять во всех мыслимых и немыслимых преступлениях и грехах не самих себя, а "империалистов", которые будто бы не дают им возможности тоже становиться богатыми и процветающими. Все эти страны-аутсайдеры похожи только в одном: их государственные устройства по современным критериям отличаются крайне архаичными особенностями, которые и мешают им чрезвычайно сильно вставать на путь экономического развития. Собственно говоря, это относится и к РФ. Монополия на применение насилия, делегированная полиции и внутренним войскам, очень странным образом направлена не на поиски реальных уголовников и преступников, превративших просторы нашего государства в сплошную Кущевку. Вместо этого усилия властей направлены на запугивание людей, хоть в чем-то недовольных их поведением. То есть госаппарат не только не обслуживает подданных, не прислушивается к их просьбам и требованиям, но и самым активным образом вбивает в граждан чувство страха. Только черепа, набитые нафталином, способны вообразить, что таким образом можно установить порядок в стране и добиться хоть какого-то экономического развития.