9. Бомонд
Сиреневый сумрак постепенно выползал из углов. Вроде ещё светло, но глазу уже не хватало яркости. Зажигались огни рекламы.
Детское время закончилось. Теперь иная публика подъезжала к галерее. Парковка забита дорогими машинами. Дамы на высоких каблуках, в узких платьях с низким декольте. В воздухе дрожала смесь ароматов. Мужчины, кто в смокингах, кто в рубашках в лягушку. Журналисты, обвешанные тяжёлой техникой.
У Златы ноги гудели. Она всё утро носилась, как угорелая. Два часа отдыха оказалось недостаточно. Сейчас на ней строгое платьишко горничной с белым передником. Унизительно-то как, да сама же напросилась. Хочешь пробиться, работай локтями.
Она стояла около окна и с завистью наблюдала, как выходили из машин дамы и господа. Как же ей хотелось оказаться среди них. Она даже представила себе на минутку, как сейчас остановится лимузин. Толпы журналистов окружат его. Кто такой приехал? Кто этот таинственный незнакомец? А из машины выйдет её Митя. И он, невзирая на красавиц, которые потянут к нему руки, подойдёт к Злате и объявит: «Господа, позвольте представить вам мою невесту...»
И действительно, около подъезда остановилась машина, не Лимузин, а Land Rover, последняя модель. Из тех, что принято называть экологичной, они оборудованы бензинным двигателем и электро. Почему же к ней так ринулись журналисты? Что за знаменитость приехала? Даже Владимир вышел на крыльцо. Всех гостей встречал внутри, а к этому гостю навстречу пошёл.
Дверь со стороны водителя открылась. Николай всего лишь водитель? А она-то думала… Ну понятно, почему Митя такой скромняга. Он хоть физик, а этот, водитель. Хмыкнула презрительно. Интересно, кого же он привёз?
– Злата, нужна помощь, – услышала она позади. Эх, как жаль, что придётся покинуть свой наблюдательный пункт.
Девушка метнулась в подсобку за очередной порцией закусок. Надо быстренько обернуться, чтобы посмотреть, что за знаменитость ещё приедет. До её ушей долетал торопливый восхищённый шепоток:
– Это он!
– Смотри, это он!
– Какая милашка!
– Какая прелесть!
– Пара сезона!
– Какие они классные!
– Какие они красивые!
– Ах, она как королева!
Не в силах вытерпеть, о ком же говорят, Злата схватила незаполненный поднос и понеслась в зал. Она крутила головой, налетала на людей, пока один из официантов не вырвал у неё из рук содержимое:
– Где таких криворуких берут? Хорошо, что на клиентов ещё всё не скинула.
И вздохнув от облегчения, рыженькая, как белочка, она поскакала в самую гущу народа…
По галерее под прицелами фотообъективов шла эта самая «пара сезона».
Николай, облачённый в серый костюм, сшитый по последнему писку моды, подправил идеально уложенные волосы, сверкнув при этом единственным украшением: дорогими часами, вёл под руку свою спутницу. Рядом она. Коктейльное платье подчёркивало женственные формы. Огненным каскадом струились волосы. Кроткий взгляд. Лёгкая улыбка. Она на десятисантиметровой шпильке подстраивалась под шаг своего спутника. А может он под её. Фотовспышки то и дело вызывали блеск тёмно-синего сапфира на её пальце.
– Дорогие друзья, – вещала какая-то журналистка перед камерой, – вы видите за моей спиной самую обсуждаемую пару сезона: наследник корпорации «Девять плюс» Николай Девяткин и его великолепная спутница из народа Роксана Акатьева.
Злата чуть не взвыла от зависти. Николай – самый завидный жених района! А кто же тогда Митя? Они же родственники. Дальние? Неважно, главное, что родня.
Роксана выдержала самое сложное – эффектный выход. По просьбе Владимира она постояла перед своим портретом. От вынужденной улыбки болели щёки. От высоких каблуков сводило судорогой мышцы.
– Устала? – Николай участливо заглянул в глаза своей спутнице. Коснулся губами её губ, и тут же журналисты, зрители и представители высокого искусства, защёлками, засверкали, зажужжали, словно пчёлы на пасеке. – Иди отдохни, а я приму удар на себя.
Она вышла во внутренний дворик, где от утренних мастерских не осталось и следа. Сейчас здесь стояли столики, которые освещались высокими напольными лампами.
Вечер вовсю уже шёл, когда Митя появился в зале. Свою девушку он заметил сразу. Она так жадно пожирала глазами импозантных мужчин, что он раздумывал, а вообще стоит ли к ней подходить. Потом вспомнил, что обещал забрать её с этого мероприятия. А он всегда исполнял обещанное.
– Злата, ты закончила? – его рука легла девушке на талию.
Но она мягко вывернулась. Недовольно сморщила носик:
– Ты не мог одеться сюда поприличнее? – спросила, оглядывая его с ног до головы.
Как всегда: белые кроссовки, синие джинсы, нараспашку его любимая рубашка в серую клетку, а под ней белая футболка. Ничего достопримечательного. И она уже было отправила его домой, но вовремя смекнула, вдруг не найдётся никого, кто бы проводил. Попросила подождать.
– Митрич, ты всё-таки покинул свой медвежий угол? – Николай похлопал его по плечу. Журналисты уже выжали с наследника всё, что можно, и отправились на поиск новой жертвы. – Не хочешь с писаками пообщаться?
– О чём? Об атомах или молекулах? – усмехнулся Митя, крутя головой в поисках места, где бы можно было переждать.
– Ты же вроде тоже женишься? Меня вот в каких только ракурсах не засняли, – сказал Николай тоном человека, для которого общение с прессой – часть его работы. В голосе не было ни зазнайства, ни похвальбы. Скорее, досада.
– Мы уже не женимся. Злата не беременная, – под взглядом своего парня девушка покраснела и убежала.
Братья постояли ещё некоторое время, обсудили последние новости. Вскоре к ним подошёл Полынюк и забрал Девяткина-старшего.
Митя взял стакан минералки, бутерброд и вышел на улицу подышать свежим воздухом. Здесь ещё стояли в кадках олеандры. Но совсем скоро они сменят уличную прохладу на тепло помещения.
Шорох около одной из ламп заставил его повернуть голову.
Так уже было. В том городке. Как будто разряд молнии ослепил. Или, словно он долго смотрел на солнце, а потом перед глазами снова забегали золотые букашки. Эти букашки расползались по нервам, оголяя их и болезненно звеня. Дворик внезапно накрыли ватным одеялом, предварительно выкачав весь воздух. Ничего не видел. Ничего не слышал. И язык парализован. Но кто-то невидимый дёрнул ту самую нить, которой однажды прошил их сердца.
– Митя!
– Роксана!
Прозвучало, как один звук. И опять тишина. Однозвучное «Я» утонуло в темноте.
– Говори, – как будто кто-то долго с ними репетировал и теперь они синхронно открывали рот.
– Давай ты…
– Я хочу…
– Не надо…
– Позвони…
– Позвоню…
И только их глаза красноречиво вещали друг другу о том, как они страдали, как искали встречи, как нуждались друг в друге.
Эту игру в гляделки прервал Николай. Он вышел на террасу в поисках своей невесты.
– Роксана, ты хотела пораньше уехать, – мужчина переводил взгляд от одного к другому. Мажорное начало перешло в минорный конец. – Я пошёл, – выдохнул он.
Повернулся. Сжал до боли кулаки. Мысленно представил, как со всей дури бьёт в стену. Не смог уберечь. Не получилось. Вышел на свет. А журналисты, как те стервятники, которые чувствовали кровь, уже тут как тут, щёлкали, снимали, комментировали. Улыбнулся устало. Нашёл в себе силы не показать, скрыть, что творилось в душе.
– Коля! – раздался позади её голос. «Митя, пока! Мне пора» – услышал торопливое прощание.
Она застучала каблучками. Догнала его. Улыбнулась журналистам. Взяла под руку. Гордо вскинула голову.
– Поехали? – посмотрел на неё. Держалась. Молодец.
Роксана, едва подавляла порыв выбежать, боясь, что она разрыдается, закусила изнутри щёку.
Галантно поддерживая свою спутницу, Николай посадил её в машину. Сам прошёл за руль. Руки тряслись, как после недельного запоя.
Не спрашивая ни о чём, глядя на дорогу, он вёл машину на автоматизме. И, лишь остановившись около её дома, повернув к ней голову, и глядя прямо в глаза тихо сказал:
– Я думаю, что ты сегодня хочешь остаться одна.
И она с благодарностью посмотрела на него. А по щекам катились слёзы.
#макар файтцев #эбигейл ло #литрес #запретная любовь #физика_против_химии