Я проснулась от журчания воды. Сначала ничего не поняла, а потом кааак поняла - отошли воды.
Ну вот и пришла пора родить моего сыночка. Вызываю скорую и еду в роддом. Дома остаются муж и маленькая дочь.
В 7 утра я родила малыша. Лежа на кресле в родзале, я пыталась рассмотреть, что же делают врачи с моим ребенком. Доктор что-то буркнула и ушла. Акушерка положила мне ребенка на живот. Какой маленький, меньше 3 кг. Волосики длинные, черные, носик пуговкой.
Положили холод, увезли в палату. Я спокойная уснула, ночь то выдалась тяжелой. В обед всем девочкам в палате привезли детей, а мне нет... медсестричка опустила глаза и ушла. Во мне поднялась волна ужаса и паники. Зажав между ног выданные тряпки я по стеночке поползла на пост. Там меня завернули обратно в палату, пообещав прислать детского врача.
Потянулись тягостные минуты ожидания. Медперсонал заходил в палату, и шептался, украдкой показывая на меня. Мой телефон разрывался от звонков родных, которые хотели поздравить меня с рождением, а я не знала что им сказать.
Наконец пришла врач и повела меня в детское отделение. Прозвучали непонятные слова "атрезия пищевода". Нужна операция в другом городе, машину вызвали, завтра его перевозят в областной центр. Все. К малышу не пустили. Я не помню как я дошла обратно в палату. Отключила телефон, отвернулась к стене. Не могла я видеть этих счастливых женщин, которые курлыкали над своими детьми.
Потом был реанимационный врач из центра, который долго мне объяснял, как именно будут исправлять данный порок, описал самые сложные случаи, а также добавил, что насколько сложный случай можно понять только приступив к операции. На минутку меня пустили в отделение, попрощаться с малышом перед отправкой.
Он лежал маленький, какой-то темный, весь опутанный проводами, во рту трубка. Глаза залило слезами. Все. Он уехал в неизвестность.
Почему ему? Почему? Всю беременность прилежно исполняла все рекомендации, ни муж ни я не курим, не злоупотребляем, лишний раз таблетки от головы не примем. И вдруг - больной ребенок.
Я сбежала из роддома через два дня. Мне нужно было туда, к нему...Приезжаю, он в реанимации, не пускают, почему то не оперируют, состояние стабильно тяжелое. Привозите памперсы и салфетки. Все.
Под реанимацией рыдает другая мама. Молча стою рядом с ней. Сил нет. А нужно ехать обратно, дома дочь, которой нет еще 2 лет. И ей нужна мама.
Две недели 150км в реанимацию и назад. Ничего не меняется, малыш теряет вес. Это понятно, он же не ест. Питание внутривенно. Началась желтуха. При ней нельзя оперировать. Назначили переливание крови.
Я могу только ждать. От меня ничего не зависит. Это злит, бесит, выводит!
Почему я ничего не могу сделать???
А на улице весна. Новая жизнь, цветут цветы, гуляют люди...
За две недели я видела его только один раз. Больше меня не пустили. Через две недели сделали операцию. Прошла хорошо. Перевели в отделение. Без меня. Нет мест для мам. Привозите молоко.
Еще две недели я вожу сцеженное молоко. Сколько могу. Каждый день. Однажды я поймала себя на мысли, что я не помню как добираюсь туда-обратно. А я за рулем. Мне стало страшно. Страшно что я могу разбиться, а у меня двое детей.
Еще через две недели я к этому привыкла, мой мозг видимо решил помочь мне не сойти с ума. Но я думала что уже сошла. Иногда мне казалось что мне все приснилось, что не было ничего, ну вот же, живота у меня нет, ребенка у меня тоже нет, я даже не помню как он выглядит. Я живу также, как и жила раньше. Варю кашу дочери, хожу с ней гулять. А может и не было никакого мальчика?
Мне приходилось просить мужа, сказать что у нас есть еще сын, он скоро будет дома. Мне становилось страшно, что я сойду с ума.
И вдруг звонок! Страшно! Никогда мне еще не звонили из больницы. Только я им. Я боялась взять трубку. Боялась услышать, что его больше нет. Но нет, оказалось, его переводят в реабилитационный центр, и меня кладут с ним! И тут появился новый страх. Как я его узнаю? А вдруг мне дадут не моего ребенка? Я же видела его всего два раза, ни разу не держала на руках, я его не узнаю!!!
Страх был напрасный, едва только зайдя в отделение, я сразу узнала где лежит мой ребенок. Не знаю как. Просто поняла - вот там, вот в той, второй справа кроватке мой сын. Он был точно такой же, как при нашей первой встрече в родзале. Я тут же вспомнила его черты лица. Носик пуговкой и черные волосы. Ему было страшно и одиноко все эти 1,5 месяца, самые страшные часы в больнице без мамы, без маминых рук, голоса. Но теперь мы вместе.
Наша история дальше насчитывала еще много больниц, врачей, диагнозов. И еще неизвестно, сколько впереди. Но это были самые страшные 1,5 месяца в нашей с ним жизни.