… Постепенно монолит стал давать трещины. Все труднее стало удерживать писателей в узде. Одной из первых таких трещин стал первый неподцензурный альманах «Синтаксис» (1959-1960), который издал, не скрываясь, Александр Гинзбург, будущий диссидент. Для издания требовалась не только необычайная смелость, но и огромное трудолюбие: напечатать на пишущей машинке и переплести, оформить несколько десятков экземпляров. А дальше размножали авторы, так что «Синтаксис» стал очень многотиражным для самиздата (200-300 экземпляров). Но вот что важно: в альманахе печатались только поэты (кроме одного прозаика) и альманах избегал политики. И пусть стихи принципиально отличались от советских, в них не было зализанных рифм и советским цензорам и редакторам они иной раз казались упадническими, декадентскими, в них часто не хватало наигранного советского оптимизма – какая разница? Кому могут мешать стихи?
В первом неподцензурном сборнике (всего было издано 3 номера) принимали участие: Генрих Сапгир, Игорь Холин, Всеволод Некрасов, Булат Окуджава, Александр Аронов, Эльмира Котляр, Нина Бялосинская, Иосиф Бродский, Дмитрий Бобышев, Евгений Рейн, Глеб Горбовский, Михаил Еремин, Сергей Кулле, Владимир Уфлянд, Михаил Ерёмин, Николай Глазков, Белла Ахмадулина, Александр Кушнер, Муза Павлова, Сергей Чудаков и другие. Но вскоре все закончилось. А.Гинзбург был арестован. Его, якобы, не стали судить за стихи. Умельцы из КГБ сшили для него уголовное дело, обвинив в подделке документов (2 года тюрьмы). Так начинался советский самиздат. Многие из будущих известных поэтов в «Синтаксисе» были опубликованы впервые. Это произошло за пять лет до Синявского и Даниэля, до тамиздата. Главное, лед тронулся. После «Синтаксиса» постоянно что-то издавали.
В 1978 году всего в 12 экземплярах вышел еще один очень громкий альманах, «Метрополь», в котором снова участвовала элита советской литературы: Владимир Высоцкий, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Юз Алешковский, Евгений Рейн (которого по-прежнему не печатали), Генрих Сапгир, Юрий Карабчиевский, Юрий Кублановский, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Андрей Битов, Инна Лиснянская, Семен Липкин и другие. Оформляли альманах известные художники- оформители Борис Мессерер и Давид Боровский, а застрельщиками проекта выступили молодые на тот момент Евгений Попов и Виктор Ерофеев. Идея неподцензурного альманаха, конечно, была хороша, ну почему бы не щелкнуть по носу подлую власть, которая только и умеет, что запрещать, знает только одно слово «нельзя». Не станем сомневаться в чистоте помыслов участников. Тем более, что Белла Ахмадулина, Владимир Высоцкий, Василий Аксенов, многие, на тот момент были уже знамениты, им публикация в «Метрополе» ничего не могла принести, кроме неприятностей. Евгения Рейна и Генриха Сапгира упорно не печатали (Г. Сапгир печатался только в детских журналах и в 1965 году за границей; зато про него говорили: «У них в Питере был Бродский, а у нас в Москве – Сапгир»; Андрей Вознесенский называл его великим), им терять было нечего. И все же, все же, неисповедимы пути господни…
Подойдём с другой стороны. В 1979 году, когда разыгрался скандал вокруг «Метрополя», КГБ возглавлял хитрейший инквизитор Андропов. Он и Бобков (начальник 5-го управления, по интеллигенции) знали, что совсем подавить крамолу не удастся, а значит, задача была: локализовать. Самых опасных и непримиримых, вроде Солженицына и Гинзбурга (того самого, которому за «Синтаксис» дали два года (первый срок) и который составил «Белую книгу» по делу писателей А.Синявского и Ю.Даниэля), Войновича и Аксенова – вытолкнуть из страны; других, помягче и поподатливей – запугать, приручить, подкупить. Последнее, правда, далеко не всегда удавалось. Так вот, КГБ в этот раз перед лицом мира не жаждал крови. Е.Попова и В.Ерофеева «всего лишь» исключили из Союза писателей СССР. Относительно адекватный обмен на широкую известность по обе стороны железного занавеса.
Но нашелся еще один персонаж, руководитель московских писателей Феликс Кузнецов. Казалось бы, именно ему, за недоработку и за недослежку, должно было влететь по первое число, но, нет, время уже было не то, он всю эту историю умудрился обратить себе на пользу. Верноподданные и опричники всегда умудряются выигрывать. Он, казалось, чувственное удовольствие получал от бесконечных проработок. И, как сказал кто-то из участников:» благодаря «Метрополю», он стал залетать в такие кабинеты, в которых раньше и не надеялись побывать». И не без пользы для себя. Но самое интересное, один экземпляр этой «порнографии духа» (выражение Ф. Кузнецова), он оставил себе. Знал, что раритет, которому цены не будет. Портрет литературного генерала Ф. Кузнецова до сих пор вполне заслуженно висит в писательском доме по Б.Никитской улице.
Однако не один Ф. Кузнецов. В «процессе проработки» несознательных авторов «Метрополя» участвовали многие. Что удивительно, впоследствии все эти люди числились исключительно «демократами». А ведь что стоило промолчать! Ничего не сказать, промолчать всегда легче, чем совершить поступок, поддержать свободолюбивых коллег; но ведь бывают времена, когда и молчание – поступок. Позиция! Ровно так же происходило, когда «били» Пастернака. Да, за молчание не бьют, но все равно, спешили на трибуны! Так называемые демократы. Так может именно оттого у нас такая хилая демократия?
Но отвлечемся на пару минут от «Метрополя».
… В начале 1990 года я пытался выдвинуться на выборы народных депутатов РСФСР по Киевскому округу Москвы, на тот самый Съезд, который три года спустя расстрелял Ельцин. Моими конкурентами были Сергей Юшенков, впоследствии трагически погибший (убитый) в 2003 году и заместитель главного редактора журнала «Родина». Происходило это в Институте языкознания. Публика была очень демократически настроена и благожелательна и все только и говорили, что нужно победить Ф. Кузнецова – он тоже собирался баллотироваться по этому округу. В институте работал, понятное дело, исключительно гуманитарный народ, так вот, и десять лет спустя они все помнили и прямо-таки ненавидели Кузнецова. И несколько раз вспоминали про «
Метрополь». Совсем другое время, чем сейчас, демократическое. В конечном итоге победил тогда Сергей Юшенков, а Ф. Кузнецова очень крепко прокатили на выборах.
Никто из нас не может предвидеть свою судьбу. Но именно то избрание стало первой ступенькой к смерти С. Юшенкова. Не могу утверждать есть ли в этом строгая закономерность, но представители демократических сил погибают много чаще.
Прежде чем вернуться к альманаху «Метрополь», хотел бы затронуть еще одну тему, о русском ПЕН-центре. Как известно, писатели с давних времен занимались правозащитной деятельностью. В анналы истории навсегда вошли яркие выступления Эмиля Золя в защиту ложно обвиненного в измене капитана французской армии Дрейфуса (кстати, Э. Золя активно поддерживал А. Чехов) и Владимира Короленко в защиту ложно и подло обвиненного в ритуальном убийстве еврея Бейлиса.
В 1921 году в Англии впервые был создан ПЕН- клуб (от английских аббревиатур: поэты-эссеисты-романисты), который ставил своей главной целью защиту свободы слова, свободы прессы, борьбу против цензуры в любом виде, против диффамации и в защиту пишущих людей (писателей, поэтов и журналистов) везде, где они подвергаются репрессиям. Со временем в мире возникла широкая сеть национальных ПЕН-центров, практически во всех странах, а функции этих ПЕН-центров расширились: они стали бороться за права всех людей и против любых политических репрессий.
Русский ПЕН-центр по понятным причинам смог возникнуть только в 1993 году, но уже многие годы переживает кризис. Вернее, переживал, потому что в конце концов произошел раскол и сейчас ПЕН-центров, если я не ошибаюсь, в России целых четыре. Я не стану углубляться в спор о перерегистрации, хотя конфликт вокруг нее носит принципиальный характер. Дело в том, что в результате принятия нового (замены, подмены) устава русский ПЕН теряет связь с соответствующей международной организацией. Но сейчас я хочу сказать о другом: мало кто усомнится, что в нынешней России существуют политзаключенные (дело «Сети», «Нового величия», дело «о московских беспорядках» и ряд других). Казалось бы, Русский ПЕН (президент Е. Попов) должен бы защищать этих людей, но руководство Русского ПЕНа страдает показательной дальнозоркостью: политзаключенных оно предпочитает видеть исключительно где-нибудь в Украине, а то и вовсе в Африке. Это, а также позиция по Украине, и привело к выходу из Русского ПЕНа многих демократических писателей и к образованию отдельных ПЕН-центров в Санкт-Петербурге и в Москве (А.Архангельский, Л.Улицкая, С.Пархоменко, В.Шендерович). Любопытно, что президентом параллельного Русского ПЕН-центра (образованного в результате раскола) стал сподвижник Е.Попова по проекту «Метрополь» Виктор Ерофеев.
Как видим, писатель Евгений Попов вовсе не борец за справедливость и свободу, и вовсе не правозащитник, напротив, он явно стремится прислониться к власти. Вот такая метаморфоза. Впрочем, похожие метаморфозы происходят со многими…
На этом я хочу закончить свое длинное отступление и вернуться к истории с «Метрополем». Не так давно состоялся вечер, посвященный 40-й годовщине этого немаловажного в литературной жизни события. Да, время летит…
Выступал Евгений Попов. «Нет, я не жалею, что все происходило именно так, - говорил он задумчиво и без всякого пафоса. – Кем бы мы стали, если бы не «Метрополь»? Так бы и продолжали переводить с калмыцкого языка» (я не вел записей и передаю по памяти). Так вот оно что, фронда по расчету. Нет, конечно, не все. Бела
Ахмадулина искренно. И Высоцкий, и Вознесенский, и Аксенов…
Да и какое кому дело? Нас интересуют не мотивы, а поступки. Но… Грешным делом я подумал: будь Феликс Кузнецов на четверть века моложе, а Евгений Попов на столько же старше, они бы поменялись местами? Не знаю, не хочу утверждать, но все возможно.
#русская литература
#андрей синявский
#генрих сапгир
#литературные альманахи
#леонид подольский