Здоровенный котяра, прищурившись, неотступно наблюдал за хозяйкой. В мгновение ока цапнул со стола кус мяса и шмыгнул с ним под печку, где лежали разные приспособления для русской печи: ухваты, сковородники и кочерга.
Утро всегда приносит новое. Новый день, который надо еще прожить, и, как можно плодотворнее, учитывая весенние заботы. Новости всякие разные. Новые воспоминания, которые выскакивают из далёких уголков памяти, как голуби из шляпы фокусника.
Вижу свою бабушку, Марию Семеновну. Она хлопочет на кухне, готовит обед. Вот она отвернулась на секунду, что-то снимая с полки. Здоровенный котяра, щуря хитрые глаза, неотступно наблюдал за хозяйкой. В мгновение ока, цапнул кус мяса и шмыгнул с ним под печку. Бабуся наша заметила только хвост, мелькнувший среди ухватов, которыми вынимали из печки чугуны. Мария Семёновна была женщина тучная. Кряхтя и ругая, на чем свет стоит, бесстыжего Ваську, она полезла под печку. Ухваты, кочергу и сковородники, конечно, с грохотом выкинула оттуда, чтобы не мешали. Куда деваться бедному Василию? Сорвался такой пир! Шипел, рычал, вцепившись зубами и когтями в мясо. Но, увы! Отняли у него вожделенную добычу, а самого выкинули на улицу проветриться.
Все, что бабуся пекла, варила и тушила, получалось необыкновенно вкусным. Бабушку научила готовить ее мать, моя прабабушка, Екатерина Николаевна. В доме моих прадедов снимал квартиру, ещё в царские времена, землемер, настоящий барин. Дом был большой, двухэтажный. Хозяева занимали первый этаж, а второй сдавали. Жил барин на полном пансионе. Готовила ему моя прабабка, убиралась в комнатах, а юная двенадцатилетняя Маша служила у землемера, по мере надобности, секретарем. У бабуси был очень красивый почерк, она проучилась года три в гимназии (зачем-то ее оттуда забрали). А прадед Семён Гаврилович имел лавку. Жили не бедно. После революции отца бабушки сослали в Ташкент. С ним уехала младшая дочь Александра с мужем. Да так все там и остались.
А моя бабушка к тому времени вышла замуж за батрака - видного парня,моего будущего дедушку.
Александр Васильевич воевал в гражданскую, а потом, каким начальником только не был! - И председателем колхоза, и председателем райисполкома, и директором кирпичного завода, и директором промкомбината, одним словом - районной номенклатурой. Закончил свою длинную трудовую деятельность сторожем, будучи уже на пенсии. Без работы он не представлял жизни.
Дедушка, Александр Васильевич, был очень строгим, но справедливым и честным. За всю жизнь, работая начальником, построил для семьи совсем небольшой, но очень уютный домик.
Все семейство (бабушка, дочь Лида, сыновья Саша и Толя) трепетало при появлении отца с работы. Тут же сметались со стола семечки, которые только что с удовольствием щелкались под смешные истории. Все разбегались по углам, делая вид, что работают в поте лица. А серая кошчонка, распластавши лапки в разные стороны, одним махом оказывалась под буфетом. Когда глава семейства отдыхал, все домашние ходили на цыпочках и говорили чуть слышным шепотом. И все это при том, что голоса Александр Васильевич никогда не повышал. Я его не видела ни смеющимся, ни бранящимся.
А помню я дедушку уже неработающим пенсионером, постоянно чем-то занятым. Он много читал, брал книги в библиотеке, выписывал Роман газету, пару центральных газет, все изучал, чтобы потом обсудить с товарищами-партийцами, такими же персональными пенсионерами, как он сам, за игрой в преферанс. "Изобретениям" и усовершенствованиям его не было конца: на телевизоре изолентой была прикреплена пленка: сверху голубого цвета, ниже оранжево-красного, а совсем внизу зеленого - вот такое получалось цветное телевидение, которое он с гордостью нам демонстрировал. Яблони были увешаны, как ёлки на новый год баночками-ловушками для вредителей. По саду-огороду везде были проложены трапы из огромных горбылей по два рядышком, корой вниз. Крытый дворик был с дощатым помостом, который мыли с косырем (здоровенным скребком типа большого и широкого ножа). Туалет находился на улице, но внутри был обитый, с высоким сиденьем, чтобы было удобно бабушке с больными ногами. В огороде был свой колодец, возле которого стояла огромная кадка с водой.
Каждое воскресенье, со старенькой кошелкой и синим бидончиком, деденька, как велено было его называть внучатам, шел на рынок и покупал самое свежее мясо, сметанку, яйца и молоко. Питались они очень хорошо. Таких ароматных щей из русской печки и пирогов, тающих во рту, я больше никогда и нигде не ела.
Вспомнила и, как будто на машине времени, слетала туда, где мы с сестренкой были счастливыми девчушками, мама с папой молодыми и красивыми, даже бабушка с дедушкой были бодрыми и совсем не старыми, трава была зеленее, деревья выше, а солнце ярче.