На электронном циферблате часов, висящих на стене в фойе современного ухоженного подъезда, светились зелёные цифры 15:42. Двоеточие посередине мигало, отсчитывая секунды. Консьержка посмотрела на меня поверх очков и тут же, перевернув страницу жёлтой газетёнки, нырнула обратно в пучину светских сплетен. Я нажал на кнопку. За металлическими дверями что-то зашуршало, заворочалось, и я представил себе туго натянутые тросы, перемещающие кабину лифта то вверх, то вниз, то снова вверх. И так весь день. И даже ночью. Но не успел я эту мысль додумать до какого-то логического завершения, как створки разъехались в
разные стороны, приглашая меня внутрь небольшой, освещённой мягким жёлтым светом прямоугольной коробки. Звякнул электронный колокольчик, и приятный женский голос объявил: "Первый этаж". В фойе выскочил, невежливо оттолкнув меня плечом, парень. Показалось, что он похож на кого-то. Впрочем, я не успел рассмотреть.
⠀
Я вошёл в лифт и надавил на кнопку с нужным мне номером, как всегда, не сразу сообразив, в каком порядке ведётся счёт, горизонтально или по вертикали. Вокруг металлического кружка с цифрой "18" загорелся оранжевый ободок. Двери закрылись, и лифт плавно тронулся вверх.
⠀
Лифт перемещался настолько мягко, что, если бы не шуршание тросов и не меняющиеся цифры на табло, я бы подумал, что он стоит на месте. Где-то между девятым и десятым этажами кабина вздрогнула и остановилась. Лампочка в потолке заморгала и погасла, и я оказался в полной темноте. Ну вот, не хватало ещё застрять. Я постоял ещё несколько секунд, вслушиваясь в тишину, и достал мобильник. Подсветив панель с кнопками, я нажал на жёлтый квадрат с выпуклым колокольчиком. Молчание. Я нажал ещё раз. Нет ответа. Тут что-то щёлкнуло над потолком, загудело, и лифт снова двинулся вверх. "Ну, слава Богу", - подумал я. Свет, однако, так и не включился. Но лифт с тихим гулом шёл в нужном мне направлении.
⠀
Я засунул мобильник в карман джинсов и вдруг вспомнил, что так и не вынул из куртки салфетку, на которой Лерка размашисто нацарапала свой адрес и звучно запечатлела ярко-красный поцелуй, прежде чем вручить мне, загадочно улыбаясь, аккуратно свернутый вчетверо прямоугольник. Адрес я запомнил сразу: Верхний Литературный переулок, дом восемь, квартира восемьдесят восемь. Неуместная высотка, воткнутая бетонным восклицательным знаком посреди старого уютного квартала. Точечная застройка в историческом центре. Собственно, туда я сейчас и явился. А вот куртка осталась висеть дома на вешалке. И Настасья запросто могла порыться в моих карманах. Отношения постепенно катились под гору, и она то и дело щедро осыпала меня мелким, колючим горохом своих подозрений. Совершенно беспочвенно, между прочим! Отчасти потому я и решился на этот визит, чтобы хоть не зря.
⠀
Пока я обо всём этом думал, лифт продолжал подниматься. А пора бы уже и приехать, спохватился я. Мне показалось, что путь до десятого этажа занял вдвое меньше, чем оставшаяся его часть до восемнадцатого. И подъём ещё продолжался. Я подождал ещё немного, размышляя об удивительном свойстве времени растягиваться и сжиматься по собственному усмотрению. Лифт ехал. Я посмотрел на часы в телефоне. 15:50. Странно. Прошло ещё полторы минуты, и я занервничал. Насколько быстро перемещается лифт, определить было сложно, так как табло по-прежнему не работало. Но размеренное шуршание за пределами металлического ящика говорило о том, что движение происходит.
⠀
Я снова попробовал вызвать диспетчера, нажимая на жёлтую кнопку, но никто мне так и не ответил. Тогда я решил позвонить Лерке. Пусть вызовет ремонтную бригаду. Конечно, тогда встреча потеряет часть своей романтики, но не сидеть же здесь, пока кто-нибудь не спохватится, что лифт сломался. Я потыкал пальцем в дисплей и поднёс мобильник к уху. Тишина. Не ловит, понял я, с нарастающим раздражением рассматривая то появляющуюся, то исчезающую полоску уровня сигнала.
⠀
Прошло ещё минут пять. Лифт продолжал подниматься. А в доме двадцать четыре этажа, между прочим. По моим подсчётам, я уже запросто мог бы достичь сорокового, а движение всё не прекращалось. И я не выдержал. Я не люблю шуметь и вообще как-либо беспокоить людей, но эта ситуация показалась мне подходящей для того, чтобы совершить хоть раз над собой усилие и переступить через свою врождённую деликатность. Я слегка постучал по двери. "Эй, есть там кто? Лифт, кажется, сломался"! - услышал я свой не очень уверенный голос. Громче надо. И я заорал громче, теряя остатки стеснительности и отбивая кулак о холодный металл: "Лифт сломался! Вызывайте ремонтников"! Покричал, помолотил и стал ждать. Не могли же не заметить. А мастера вряд ли быстро доберутся.
⠀
Глаза устали безрезультатно пялиться в темноту, а ноги начали ныть. Я присел на корточки, опёрся спиной на стену и прикрыл веки. Лёгкое гудение, шорох механизмов, вроде, и беспокоили, потому что по всем моим прикидкам я уже давным-давно должен был миновать верхний этаж (а дальше-то куда?), но и убаюкивали тоже. Я даже на какой-то миг задремал, потому что очнулся от того, что плюхнулся пятой точкой на рифлёную прохладу лифтового пола. Часы показывали 16:30. Лифт поднимался.
⠀
Я совершил очередную попытку дозвониться до диспетчера, но тщетно. Помимо общего вполне обоснованного беспокойства подключилось переживание, вызываемое естественными физическими потребностями организма. Становилось довольно душно. 16:57. И очень хотелось в туалет. Я выскользнул из дома минут за десять до возвращения Насти. Мне очень не хотелось попадаться ей на глаза, объяснять, куда я опять "намылился", смотреть, как она сжимает губы в тонкую ниточку, отворачивается, чтобы я не заметил влагу, выступившую у неё на глазах, выдумывать какие-то объяснения, натыкающиеся на холодную стену молчания. И я выбежал, не пообедав, наспех залив в себя два стакана газировки, и оставив куртку висеть в прихожей. С запиской в кармане. Наверное, нашла уже. Бесит! Бесит, что она всегда то молчит, то набрасывается с обвинениями. Бесит, что вечно придумывает какие-то совместные дела и мероприятия в попытке возродить давно сдохшие чувства. Бесит, что она складывает ноги на табуретку перед диваном, когда смотрит фильм. Бесит, что она наливает в чашку кипяток и отхлёбывает его с характерным звуком, чтобы не обжечься, вместо того, чтобы просто подождать, когда чай немного остынет. И розовые прохладные пятки из-под одеяла бесят. Всё бесит! Но больше всего бешу себя я сам. Потому что не нахожу в себе сил по-честному оборвать эту лямку, собрать вещи и уйти.
⠀
"Если вы сейчас меня не выпустите, я загажу вам лифт," - заорал я, не в силах сдерживать накатившую ярость и газировку, дошедшую до финального пункта своего маршрута, и забарабанил в дверь, что было сил. Накричавшись и сбив кулаки предположительно до крови, потому что в кромешной темноте можно было полагаться только на ощущения, я пнул стену ногой, выдернул ремень из пряжки и отвернулся в угол, будто меня здесь кто-то мог увидеть. Хоть какая-то радость за сегодняшний день, подумал я, чувствуя облегчение. "Ищи радость в мелочах, Стас", - зазвучала в голове вечная Настькина присказка. "Дура"! - ответил я ей и застегнул молнию на джинсах.
⠀
Лифт мягко затормозил и остановился. Я сначала обрадовался, а потом начал судорожно соображать, что же я скажу людям, вызволившим меня из темницы, когда те почувствуют резкий запах и увидят лужу, растекающуюся по полу. Но тут же отбросил эту мысль куда подальше, потому что два с половиной часа в лифте - это точно не моя вина. Я прислушался. Ну где же они? Терпение, сейчас дверь подцепят ломом, раздвинут и выпустят тебя на волю, терпение, Стас. Но вместо голосов ремонтников, ведущих работы по-моему освобождению, я услышал пронзительный механический скрежет где-то вверху. Лифт покачнулся. Что-то щёлкнуло, звякнуло, заскрипело, будто переключались рычаги невидимого мне устройства, лязгнуло. И тут я по-настоящему испугался. Потому что лифт дёрнулся и поплыл в горизонтальной плоскости. Влево, если стоять лицом к дверям.
⠀
"Что происходит, эй"! - крикнул я и снова замолотил по двери. Но опять ответа никакого не получил. Я то стучал по металлическим стенам своей внезапной тюрьмы, то бесконечно давил на кнопку вызова диспетчера, то нажимал на кнопки разных этажей по очереди, то на несколько разом, но ничего не менялось. Лифт ехал по своему таинственному маршруту к неизвестной мне цели.
⠀
Я выбился из сил и притих, навалившись спиной на прохладную стену. Следующие минут двадцать я провёл прислушиваясь. Должно же быть что-то ещё, помимо этого гудения и шуршания тросов. Дышать было тяжело. Мало того, что пространство было замкнутым и не таким уж просторным для того, чтобы торчать в нем столько времени, так я ещё и сам добавил запахов. Вентиляция явно не справлялась. Теперь и присесть на пол тоже было нельзя. Я никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас очень хорошо понимал, что чувствуют люди, знакомые с этим состоянием не понаслышке. Я старался не думать о своём заточении и желании освободиться, потому что боялся, что волна отчаяния захлестнёт меня с головой, и я просто начну биться о стены в припадке бессильной ярости, пока не выбью из себя остатки сознания и не впаду в спасительное беспамятство. Мысли циклично возвращались к Насте. Подсознание подкидывало мне воспоминания разных лет давности, приравнивая нынешнее моё положение к той клетке, которой служили для нас обоих эти отношения. С самого начала, когда заботливые друзья подсунули нас друг другу, как бы случайно познакомив на чьём-то дне рождения. И потом, когда мы начали встречаться, но так и не смогли понять ни увлечений, ни стремлений, ни принципов друг друга, но зачем-то решили жить вместе. Так и теперь, когда мы сосуществовали в одной квартире по инерции, почти как чужие, но почему-то цеплялись за эту никому из нас не нужную привычку быть вместе, эту затянувшуюся удушающую стабильность. Вот только б выбраться отсюда, и тогда уж я освобожу и себя, и Настю от этой тюрьмы. Мы оба достойны лучшего.
⠀
Время перевалило за полночь. Я стоял в полудрёме, прижимаясь лбом к двери, когда лифт снова щёлкнул и остановился. У меня не было ни эмоциональных, ни физических сил хоть на какую-нибудь реакцию. Я подумал, что даже, если сейчас он ринется вниз, то я вот так и останусь стоять, подпирая двери лбом, пока не грохнусь вместе с этим железным ящиком оземь, с высоты какого там, неизвестно, этажа. Заморгала и включилась лампочка. Табло высветило цифру "1". Двери поползли в стороны. Звякнул электронный колокольчик, и приятный женский голос объявил: "Первый этаж".
⠀
Я выскочил из лифта, оттолкнув плечом входящего парня. Консьержка читала газету. На электронном циферблате часов, висящих на стене в фойе современного ухоженного подъезда, светились зелёные цифры 15:42.