Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 166 часть 13
Встречаться с матерью Татьяне не очень-то и хотелось. Она решила улизнуть, если получится.
— Пошли-ка, Вань, домой, сделаем вид, что мы её не видим, — сказала она мужу. Но он возразил:
— Да бесполезно, Тань, вон сама глянь, она уж нам рукой машет!
— Эх, чует моё сердце, испортит она нам опять настроение на весь день.
— Танюха, не бойся, я с тобой! — приободрил он жену.
— Да что ты меня повадился Танюхой называть, а? — возмутилась было громко она и потом снизив тон, попросила, — Царица я, так царицей и зови, понял?
— Понял, царица моя, понял, что таблетки на тебя всё ещё не подействовали, — шутя ответил он, но шутку его она не оценила.
— Ты опять за своё? — возмутилась Татьяна, ей показалось, что он намеренно напоминает ей о том, что она состоит на учёте у психиатра и решила сразу поставить его на место, — Если ещё хоть раз про таблетки заикнёшься в таком тоне, пеняй на себя: я терпеть это не буду. Ты меня знаешь.
— Понял, спасибо, что предупредила.
— Да что ты всё заладил как попугай: понял и понял.
— Тань, я правда понял, что с тобой сегодня лучше не шутить, и вообще лучше никогда не шутить.
— Вот вечно ты так, Ваня, из одной крайности в другую, — прикрикнула она на него.
Они шли, Галина Лысова окликнула дочь.
— Тань, постой! Танька-а!
Татьяна оглянулась и сделала вид, что только что сейчас увидела мать.
— О-о, здравствуй, мам! А мы идём, разговариваем о своём и тебя не заметили.
— Здрасте! Да где уж вам меня заметить, Ванька, вон, в мою сторону сколь раз глянул и не узнал — видать разбогатею скоро не иначе!
Ивану стало неловко, он покраснел и оправдываясь сказал:
— Да на костылях-то сама понимаешь, иду, а сам под ноги смотрю, боюсь, как бы ещё раз не упасть.
— Э́нто ты когда навернуться-то успел, а? — полюбопытствовала тёща, глядя в глаза зятю, — От меня-то ведь целый возвращался, а тут на тебе и гипс.
— Так долго что ли умеючи-то? — пошутил он, не вдаваясь в подробности.
Прошка протянул бабушке кулёк с конфетами, угощая.
— Э́нто на какие таки́ шиши вы трюфелей понабрали таку́ массу? Разбогатели ли чё ли?
— Ага, — подтвердил Иван.
— Постой, а чё он со мной не поздовро́вкался даже? — в раздумьях перебила она зятя, и взглянув на внука с досады покачала головой. — Стоит и как в рот воды набрал.
— Да он не может, мам, — пояснила ей Татьяна.
— Как э́нто не может? — Галина пристально посмотрела на внука и попросила, — Ну-кась, внучок, поздоро́вкайся с ба́ушкой, уважь меня.
Прошке ничего не оставалось как попытаться поздороваться:
— Ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба-а…
— Э́нто чё ещё тако́? — с волнением в голосе переспросила Галина внука, — Кто э́нто тебя испужа́л так, что ты заикой сделался?
И Прошка почти проболтался:
— Па-па-па-па-па-па-па-а…
— Сшале́л ли чё ли совсем? — тёща зыркнула на зятя так, что он отпрянул от неё в сторонку.
Татьяна решила схитрить и переиначила то, что попытался сообщить её сын:
— Да это он пацаны хотел сказать, а видишь, как получилось-то. Он у нас теперь только первый слог может говорить. Пацаны его на улице напугали. Так ведь, сынок? — глядя сыну в глаза, Татьяна ждала подтверждения, и он кивнул, понимая, что с матерью лучше не спорить, а то она может и конфеты отобрать.
— Батюшки-и, беда-то кака́… — расстроилась Галина.
— Ага, пришла оттуда, откуда не ждали, — воспользовался моментом Иван, чтобы отвести от себя подозрение.
Но Галина была тоже не промах, и решила предложить помощь дочке:
— Давай-ка авоську-то, а то я смотрю вы много чего набрали, а нести-то ведь тебе тяжело, так ведь и руки можно оттянуть.
— Да я привычная, мам, — надеясь отвязаться от матери, сказала Татьяна. Но Галина настояла:
— Давай, говорю, не для того я тебя рóстила, чтобы ты тяжести таки́ таскала. — и насильно забрала авоську, — Чё мне делать-то, всё равно же суббота, к вам хоть в гости схожу.
— Да мы тебе всегда рады! — сказал зять, — Можешь в любое время приходить, хоть днём, хоть ночью.
— Ой, так ли? — почувствовав его лукавство, с сомнением произнесла она.
— Да зуб даю, что так.
Но тёща воспитанием была не отягощена и заявила то, что думала:
— Да кому они нужны твои зубы-то жёлтые?
— Хоть жёлтые, но свои.
— А вот э́нто, верно.
Стоило тёще с ним согласиться, как он тут же уточнил:
— И не такие уж они и жёлтые, а цвета слоновой кости.
— Да ты их хоть как назови, они же белее-то от э́нтого не станут, — сказала тёща, привыкшая к тому, что последнее слово должно оставаться за ней.
— Тёща, ты точно не враг мне? — с сомнением задал вопрос зять, помня, как вчера она при нём заявила Татьяне: — Уж лучше совсем без мужика, чем так.
— А с чего глядя я тебе враг-то? Живёшь с моей Танькой и живи. Вы один другого стóите. А я вас не сводила и разводить не собираюсь.
— И на этом спасибо, — на душе у Ивана от её слов потеплело.
Они шли, обходя лужи. Весеннее солнышко слепило глаза. Галине не терпелось разузнать, не передумали ли они покупать участок под дачу. Татьяна с Иваном молчали, пришлось Галине спросить самой:
— Чёй-то я так и ничё не поняла: берёте вы участок али нет?
— Ой, мам, лучше и не спрашивай, мы ещё сами не знаем. Будут деньги, так возьмём, а нет так и сама понимаешь…— Татьяна вздохнула, и перехватила авоську из одной руки в другую. — Хорошо, что ты нам попалась, мам, а то бы мне и правда не донести всё самой.
— А куда таку оказию набрали, столь денег издержали, а сами сад купить собирались. Маленько бы попридержала деньги-то, Тань! А то шик-пшик и без денег.
— Да Ванька деньги нашёл вот и решили себя побаловать, — призналась Татьяна. — Да и ногу он себе кончал: упал неудачно, надо его хоть маленько подкормить получше, чтобы нога-то побыстрее зажила.
— Ага, с трюфелей-то она у него махом заживёт, — скептически проговорила Галина, — Лучше бы мяса на базаре сходили да купили, а трюфеля они и есть трюфеля, ими только зубы портить. Сейчас хоть у него жёлтые, но свои, а будет есть таки́ дорогущие конфеты и совсем без зубов останется.
Прошка надумал заступиться за отца и сказать:
— Нет! — но у него опять не вышло, — Ны-ы-ы-ы-ы-ы-ы…
— Батюшки-и, — испугалась Татьяна, — сынок, что с тобой? Ты же хоть первый слог, но говорил, а теперь вот вовсе заы́кал.
Прошка и сам не понимал, что с ним происходит: язык не хотел слушаться его. Галина всполошилась:
— Да чё случилось-то не пойму, ему ребятёшки по мозгам ли чё ли надавали? Мозга за мозгу у него зашла?
— Да нет, мам, не бил его никто, Ванька костылём на Алёнку замахнулся, а он враз и заикаться стал, — проболталась Татьяна неожиданно для себя, а когда опомнилась, то было уже поздно.
— Эх, и паршивец ты… Рыжий ты чёрт. — Галина стукнула Ивана авоськой. — Щаас вторую ногу те сломаю, бу́шь знать как над внучатами моими измываться, парази́т ты э́нтакий…— она колошматила его авоськой.
— Уймись, мам… — пыталась угомонить её Татьяна.
— Я уймусь тогда, когда ты с э́нтим рыжим чёртом разведёшься.
— Так ты же сама сказала: что ты мне не враг, — напомнил её зять.
—Так ты ж, Ирод окаянный, внука мовó заикой сделал, так кто ты после э́нтого? Да парази́т ты, вот ты кто…
— Бес попутал, признаю…
— Давно бы так, а то мозги мне пудрил, а сам…
© 21.04.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 166 часть 14 Ох, Ванька, чудак ты человек будет опубликовано 23 апреля 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава