— Ты уж извини, сынок, что я вмешиваюсь в твой дела, но твой вид меия беспокоит. Хоть ты уже инженер и живешь отдельно, но для меня ты все равно мальчик... Ты что, влюбился?
— Ужасно, отец. Еще ни одну женщину в мире не любили так, как я люблю ее. Стоит мне услышать ее имя, и я чуть не плачу...
— Бедняжка мой... Но в чем же дело, почему от тебя остались только кожа да кости?
— Она от меня отказывается.
— Откуда ты знаешь?
— Как откуда? Я ей отправил с посыльным двадцать три горшочка азалий.
— Почему именно двадцать три?
— Столько было в магазине.
— А она?
— Ничего, ровным счетом ничего.
— Может быть, она сентиментальна? Напиши ей стихи.
— Стихи! Ха! Поэму, поэму я ей написал! Четыре тысячи строк. Ты знаешь, что значит написать от руки четыре тысячи строк да еще следить, чтобы они кое-где рифмовались?
— Бедняжка! Ну и что?
— Ничего.
— Она тебе не ответила?
— И не подумала.
— Послушай, если она не любит литературу, так, может быть, она увлекается музыкой. Ты бы попробовал спеть ей серенаду.
— Было. С девяти вечера до четырех утра. С электрогитарой и аккумулятором на плече. Я пел пятьдесят вечеров подряд, в дождь, в ветер, в мороз, в снег и даже по воскресеньям.
— И опять ничего?
— Опять. Правда, однажды вечером в ее окне зажглась свечка. У меня дрогнуло сердце, но оказалось, что в ее квартире произошло короткое замыкание. Я больше не могу жить без нее!
— Послушай, сынок, а что если... У нее есть телефон?
- Есть.
— Тогда немедленно позвони ей. Скажи, что ты ее ждешь к восьми вечера, что у тебя новые магнитофонные ленты и бутылка виски. Скажи, чтобы она захватила пижаму и зубную щетку.
— Ты с ума сошел, отец!
— Попробуй, попробуй, сынок.
...
— Сыночен, это ты? Почему ты звонишь так рано?
— Это не так рано, папа. Это скорее так поздно...
— Так что же случилось?
— Она не хочет уходить!
Петр Бокор (Румыния)