КЛИН КЛИНОМ, ИЛИ ПРИВЕТ ОТ РЫЖИКА

фото: из интернет-источника

Ох, любят женщины при­хвастнуть сверхчутьём на измены мужей! Упи­ваются этими способ­ностями, изливая душевные травмы подружкам.

Что ж, дорогуши, каждый мужик тоже носит в груди шеп­туна-подсказчика, который не позволяет быть «лохом ушас­тым». Чуют и мужики, если такое случается. Ещё как!

Саня по кличке Рыжик сра­зу унюхал, что его драгоценный Галчонок сделал поворот нале­во. Шандарахнуло Сашку наповал то, что - ну, ни-че-го-о в мире не изменилось! Галка, как и всегда, беспрерывно болтала с подружками, в телевизоре красовался президент, а на paботе после смены, прямо в гараже, «троили» коллеги. И Сашка стал как робот - ходил, ездил, курил, но не жил, а функционировал. Мысли пропали. Одна осталась: а всё же она, стерва, погуливает...

Ну откуда ему, вахлаку, бы­ло знать, что Галчонок, как гово­рится, запустила в жизнь проект по полному захомутанию его, Рыжика, и превращения в «ручного»! Откуда ему было знать, что Галчонок была ещё та жен­щина. Не знал Санёк и слов её последнего хахаля Эдички:

- Ты, б..., кручёная, как по­росячий член!

Не знал ничего простодуш­ный парень, недавний деревен­ский житель Александр Сильянович Добров. Не знал.

Галчонок и правда была ас, крутой спец! Она с высоты свое­го разностороннего, недюжин­ного бабьего опыта сразу препарировала сущность Рыжика, как экспериментаторы вскрыва­ют несчастных лягушат. Вывод её был точен, как холодный блеск лезвия бритвы: этого «ва­ленка» можно разводить сколь угодно. Главное - побольше мармеладу. Остальное - дело техники!

Галчонок знала, что она - блин, она! - ни в жизнь не ока­жется под венцом рядом с шо­ферюгой! Это было бы не прико­лом, а маразмом, думала Галчо­нок, повиснув на мощной шее Саньки.

Попал Рыжик с потрохами! Не знал он, что такие вот миниа­тюрные и ласковые «змейки», как Галчонок, вмиг могут сделать из здоровенного вихрасто­го парня, Ильи Муромца, - се­довласого старца, беспробуд­ного бухарика-Кощея. Имеются у миниатюрных женщин такие таланты.

Беда была в том, что Рыжик влетел в любовь по первости... и душой, и сердцем, и телом, и, как ему казалось, каждой кле­точкой своей. Поэтому, когда он в помойном ведре увидел изде­лие №2, обнаружил окурки до­рогих сигарет, а на окне за цвет­ком лежала зажигалка с выгра­вированным словом «Сафар», он впал в душевный ступор. На подоконнике были видны следы от ботинок. Так что не верить собственным глазам было глу­по, хотя и очень не хотелось.

Странно, но его ближай­ший друган, напарник и сосед по комнате в общаге Валерка Дунин не заметил, что Санька был неживой. Ну как игрушка, которой вставили в задницу ключик, накрутили пружинку и пустили.

Перемену в Рыжике заме­тил их «батя» и «всем шоферюгам брат» - замна­чальника Иван Назаро­вич. От его отцовского взгляда ничего не ускользало. Сразу по­нял: у Сашки что-то произошло, конечно, с его «недоношенной мормышкой» сожительницей. Был Назарович умудрённый жизнью сибиряк. В далёком прошлом охотник-медвежатник. Впрочем, эта страсть так и оста­лась на всю жизнь. Раз в году он непременно ездил в Иркутскую область и ходил на медведя. Без этого вояжа год можно было вычёркивать.

И хотя ему было почти семьдесят, он работал. Его ценили и наверху, и внизу, поэтому и разрешили работать, не глядя на то, что формально он был уже на пенсии.

Иван Назарович не подал виду, что заметил шоковое со­стояние Рыжика. Присел на лав­ку рядом, закурил и спросил:

- Ну, сынок, как жизнь мо­лодая катится? Как сам, как твоя?

У Сашки умения врать от­родясь не имелось. Поэтому он молчал, смотрел на доску почё­та, что висела прямо перед ни­ми. Подумал только, глядя на свою фотку, которая красова­лась на той самой доске: «И ка­кого разлыбился, придурок? Тут выть хочется, а он - гы-гы, дя- рёв-ня!»

- Так-с, - вздохнул Иван Назарович и приказал: - Саш, к рулю сегодня тебя не подпущу - а вечером ко мне домой. И чтоб без хвокусов, понял?

Рыжик повернулся и тихо ответил:

- Я приду, Иван Назарович.

Вечером, едва Сашка во- шёл в квартиру своего начальника, к нему ки­нулась супруга Ивана Назаровича. «Колобочек» - на­зывал старик свою жену. Ма­ленькая, полненькая, белоко­жая и розовощёкая, а глаза - само торжество жизни! Такую радость, обращённую к миру, нынче увидишь не часто - это был эксклюзив.

После ужина и лёгкой вы­пивки Иван Назарович увёл в свою комнату Рыжика и теперь потчевал подчинённого «сибир­ской наливкой», которую назы­вал «торчок».

И Рыжика чуть отпустило... Он и рассказал всё как на духу Ивану Назаровичу.

«Батя» слушал вниматель­но, потом долго молчал и только после очередной рюмашки вы­дохнул:

Да-а, парниша, занесло тебя. Ну говорил же тебе: раз водит хвостом и не хочет по-че­ловечьи расписаться, значит, планы у ней другие. Говорил?

Да, - виновато взглянул на него Рыжик.

А я тебе говорил, когда ты разрешил ей уйти с работы, а сам папой Карлой стал, что нельзя бабе давать таких сво­бод - это проть природы. Ты разрешил ей уйти с работы, а сам пахал целый год, как раб египетский, а она за твоей хва­лёной широкой каменной спи­ной, как они в песнях её воспе­вают, с Сафариком рожки тебе пририсовывала, сучка. И замуж за тебя не собиралась - как бо­жий день! Ты для неё был оче­редной содержанец и усладитель. У ней, как я выяснил, до те­бя таких целый полк был. Не хотел тебе об этом говорить, но раз уж пошла такая пьянка - не стерплю. Эх, сынок, к добру та­кие жертвы, как твоя, не приво­дят - сам видишь.

Иван Назарович заставил Рыжика написать заявление на трёхдневный отпуск по семей­ным обстоятельствам и сказал, чтобы он всё это время нахо­дился у них с Зоей Ивановной, и утром уехал на работу. Уходя, приказал жене:

- Колобок, этого парнишу никуда не выпускать, поняла?

- Слушаюсь, товарищ ко­мандир! - крикнула Зоя Иванов­на и весело рассмеялась.

А вечером Иван Назарович пришёл возбуждённый и озабо­ченный. Он сразу повёл в свою комнату Рыжика и сказал:

- Наша шофёрская соли­дарность вещь известная... Вот я и зарулил с одним корешком в твой двор, и там у гаражей покалякали мы с мужичками. Много чё интересного мне порассказа­ли. Например, чтобы водрузить сюда своего племянничка Сафара, участковый ваш решил поженить его и Галчонка. Для этого и потребовалось вторже­ние в вашу любовь с Галчонком. Участковый точно рассчитал, что ты этой бабе не нужен и что Галка не устоит против таких денег, какие ей засветил Сафарик. Да и как может противостоять простой шофёр элитному сто­матологу. Это же смешно... Ну, в общем, вот какие мыслишки пригрел участковый, - сказал Иван Назарович. - И мысли, ко­нечно, с его точки зрения, пра­вильные. Но и у меня, Саша, по­явилось тут соображеньице! - воскликнул Иван Назарович. - Мы, сынок, должны поставить медвежий капкан и отловить этого говнюка, который имеет твою бабёнку.

- Эт-то как? - изумлённо смотрел на своего шефа Рыжик.

- А мы капканчик защёлк­нем на блудливой ноге любите­ля чужой клубнички... лучше б, конечно, на яйцах, но тут уже как выйдет.

- И чё мы докажем, Наза- рыч? - спросил Рыжик.

- А то, что мы не лохи, как они про нас думают. А простоду­шие твоё в данном случае дуро­стью отдаёт. Соберись, и если он угодит в капкан, я разрешаю дать ему хороших п... по полной. Случай самый что ни на есть ще­петильный. Судиться тут никто не станет. Так что докажи, что ты мужик, и не только добрый, но и сильный, понял? Я записочку ему приложу - «Привет от Рыжи­ка!». Чтоб не сомневался, что ты в курсе.

- Ну да-а... - равнодушно ответил Саня.

Рыжик вернулся к Галчонку только на третьи сут­ки. Был удивлён - она ни разу ему не звонила на сотовый, и на работу тоже. Пор­хала по квартире в новом халатике, кружила перед зеркалом и не выпускала из рук телефон, трепалась с Жанночкой...

Сашка рухнул спать. Спал долго, почти до полудня вос­кресного дня. В шесть вечера ушёл, яко­бы в ночную. Галчонок очень ла­сково проводила его:

- Ох, как же скучно сидеть одной, Рыжик, если б ты только знал, - полный караул!

- Ничё, - успокоил её Са­нёк. - «Бабульки» на свадьбу на­до, сама всё подзуживаешь...

- А что изменится? Всё од­но так сидеть одной. Она кинулась ему на шею, долго целовала:

- Буду ждать, бычок мой рыженький!

Сашка не целовал, не смог пересилить себя. «Медвежат­ник» он установил под окном, когда совсем стемнело, в пол­ном соответствии с инструкци­ей Ивана Назаровича. Теперь нужно было ждать... И он сел под соседним домом, смотрел на окна Галчонка. Три окна её были на первом этаже. Теперь только сообразил, что большие простыни Галчонок развесила специально, чтобы перекрыть Сафарика, когда тот будет лезть в окно. Внизу был палисадничек, огороженный забор­чиком.

Сколько просидел Рыжик, он не знал. Курил и вспоминал своё босоногое детство. Вспом­нилась любимая тропинка,кото­рая поднималась на высокий курган. Ему чудилось, что он мальчишка и бежит по ней, за­пыхавшись, и даже почувство­вал, что пятки его стали горячи­ми от нагретой жарким солнцем полуденной земли...

И вдруг - дикий ор! Рыжик с перепугу даже пригнулся по­чему-то, будто в него пальнули. Затаился, а потом всё вспом­нил, схватился и побежал. Заце­пившись за заборчик полой куртки, он упал в грязь. Подняв голову, мельком, краем глаза, увидел, как резко захлопнулись створки оконных рам, а за угол метнулась фигура в чёрном.

Сашка бегал вокруг дома, заглянул во все подъезды по­очерёдно - хахаль пропал, как корова языком! Рыжик материл­ся по-всякому, злился, очень уж хотелось пройтись по рёбрам этому змею - но!.. Увы-увы... растворился он, как в сказке.

А Сафар, любимый пле­мянничек участкового, с выпу­ченными глазами влетел в квар­тиру, которая была прямо здесь же, на первом этаже, рядом с квартирой Галчонка. Там и раз­мещался опорный пункт поли­ции. Гафур Исмаилович говорил по телефону. И вдруг в дверь ввалился Сафар, взвыл, как ра­неный зверь, и упал на кожаный диван. Он жутко, протяжно охал, зажмурив глаза, и молил:

- Дядя Гафур, родной, вра­ча - и срочно!

А дядя оторопело глядел на причудливую штуковину, в кото­рой была стиснута рука его племянника.

На самом деле Сафарик просто не знал, как ему повезло, что не попался он в руки Рыжи­ка. Ох, как повезло!

Утром Рыжик увидел Сафара вместе с его дядей, худосочным Гафуром Исмаиловичем. Тот очень нехорошо взглянул на Рыжика, но расплылся в улыбочке, поздоровался. Сашка не среа­гировал.

Он вышел от Галчонка с сумкой-баулом, где были его вещички. Шёл он в общагу, где был прописан, к другану Валер­ке. С Галчонком расстались без единого слова. Вечером после поисков Сафарика он пришёл к ней. Долго звонил - она не от­крыла, а утром, когда тихо по­стучал, вдруг резко распахнула дверь и, будто ждала, молча вы­ставила его баул со шмотьём - и ни слова. Хлопнула дверью пе­ред носом, и всё...

Так и закончилась его пер­вая любовь. Конечно, он пережи­вал. Просто в клочья душу рвало, испепеляло оскорблённое чувст­во, с которым он, как валенок, носился вокруг любимого Галчонка. Он хотел сразу же зайти за пузы­рём и засадить - было невыноси­мо. Но что-то удержало - решил доехать в общагу, а там с Валер­кой лечиться.

Валерка взвился от радо­сти:

- Ну, наконец, Рыжик, ты осознал, как тебя использовали! Рад, что опомнился. Ура-а! - за­вопил он. В комнату заглядыва­ли ребята, обнимали Рыжика.

- Ну, это вспрыснуть сам бог велел! - крикнул Валерка и нырнул в платяной шкаф, где они припрятывали водку.

Махнули по первой, и здесь в комнату вошёл Владислав Кузьмич. Он вообще-то в этой шофёрской общаге был белой вороной, как сам говорил, сме­ясь и вздыхая. Развёлся, жена его выперла из квартиры, и по­скольку он давно работал в ве­домственной поликлинике, ему дали комнату в общаге. Это был начальственный жест в знак ува­жения к нему - он многим помог и со здоровьем, и вообще по жизни. Человек он был такой... о каких говорили раньше - бла­женный, а теперь грубее - ши­занутый.

Он усмехнулся и, вмиг во­брав в себя ситуацию Рыжика, сказал:

- Знаешь, Саша, ты мо­жешь, конечно, нажраться, как все делают в таких случаях. Всё раскромсать, устроить побои­ще, благо боженька силой не обделил... Словом - много мо­жешь натворить. Но каким будет итог, подумай! Я, тепло к тебе относясь, посоветовал бы по­ступить от обратного - впади в безмятежность!

- Это как? - удивлённо смотрели на врача Рыжик и Валерка.

- Это замечательное чувст­во! С ним по-настоящему только и стоит преодолевать все стра­дания и невзгоды. Это не глухо­та к боли и не безучастность, а именно безмятежность, возни­кающая от понимания всех при­чин страдания.

- И что нужно делать? - спросил Рыжик, очень напряжённо слушая Владислава.

- Постарайся вышибить клин клином.

- Как это?

- Цито! То есть - срочно найди новую любовь! - выпалил Владислав и выпил стоявшую перед ним рюмку с водкой. - Влюбиться надо так сильно, чтобы предыдущая расплави­лась в ней и истекла из души, как масло на пламени огня, по­нял? Это и будет - вышибить клин клином!

Рыжик и Валерка ошалело переглянулись.

- И где ж я её выужу... вот так - мгновенно? - спросил Ры­жик и усмехнулся.

- Саш, завтра праздник. Ты не набухивайся под завязку, а на этом тормознись и дружка раз­любезного тормозни, а то всё за­кончится как всегда: ой, мало - добавили. Потом трупы - а поут­ру они проснулись! Так ведь? А ты бери дружка этого, прикинь­тесь и рваните хоть раз в жизни, как люди, в парк Сокольники... Там танцплощадка. И там море разливанное красивых, симпа­тичных девушек и женщин. И не все они при мужиках! Просекли, охламоны? Но главное здесь, Саша, - поверить в чудо! А для это­го требуется сердце, прихвачен­ное ароматом романтики. Ты добрый, и сердце твоё искренне открыто миру и людям. А как го­ворил очень древний китаец, искренность - это путь неба.

Владислав ушёл. Валерка и Рыжик выпили, поспали, а наут­ро стали собираться в Соколь­ники. И чудо случилось!

То, что происходило с ним в тот яркий солнеч­ный день, и в самом де­ле походило на чудо. Его будто вела чья-то невиди­мая рука, а он, как во сне, всё понимал, но вмешаться в эти действия не мог. Валерке толь­ко улыбался и ни слова не по­нимал, о чём тот ему говорил, просто шёл и всё. Не помнил, как покупали билеты, как вошли на танцпло­щадку. Рука-невидимка под­толкнула его к девушке, кото­рая стояла, прислонившись к белой колонне, и Рыжик, не по­мня себя, выпалил:

- Здравствуйте! - и почув­ствовал, что всё тело - спина, руки, лицо и плечи - всё полыха­ет в огне.

- Здравствуйте! - улыбну­лась девушка и протянула ему длинную белую ладошку. - Меня зовут Дарья, а вас?

Сашка мялся, мотал головой из стороны в сторону и вообще стоял глыбой, громадиной перед изящной и изумительно прекрас­ной девушкой, и никак не мог опо­мниться и, как ему казалось, про­снуться... Он понял, что все свои тридцать два года стремился сюда. И шёл он к этой девушке Да­ше. Она и была его конечная цель! Он жмурился от её облика, как от яркого слепящего солнца. Что-то говорил Валерка, потом, слава богу, исчез. Они с Дарьей стояли и смотрели друг другу в глаза.

- Так как вас зовут? - тихо спросила Даша.

- Рыжик! - выпалил Саня. Даша улыбнулась:

- И в паспорте так запи­сано?

- Нет-нет! - ответил Саш­ка. - В паспорте - Санёк!

Он смотрел на неё и боял­ся, что она исчезнет, забормо­тал: «Да-да, Владиславчик, чудо есть!»

Даша опять улыбнулась, тронула своей перламутровой ручкой его загорелую ладонь- кувалду:

- Значит, вы - Александр! Святое имя! В переводе с грече­ского означает - защитник!

Через неделю они подали заявление в загс. Даша просто сказала:

- Саша, я не могу, чтобы ты был у меня приходяще-уходящим. Другие могут - я нет. Поэтому пе­ребирайся ко мне, а после свадь­бы решим... Может быть, к бабуле поедем жить в Царицыно - она зовёт.

Так Рыжик снова уехал из общаги. И ему показалось - навсегда.

#Интересныеистории #историиизжизни #жизненныеистории #интересныеистории #любовныеистории #интересныеисторииизжизни #историилюбви #историилюбвидослез #историинаночь #поучительныеистории