Происходила эта эпопея в самом начале 90-х годов, когда как на дрожжах стали расти всяческие кооперативы и предприимчивый народ с деньгами стал выезжать в Польшу за видеомагнитофонами и разным барахлом и перепродавать всё это здесь, а заводы получили волю выпускать ту продукцию, которая по идее принесёт прибыль.
Завод наш в те времена ещё оставался могучим и могущим позволить себе выпуск любой продукции, ну, разве что, кроме ракет в космос. Было на заводе и производство ширпотреба с отделом и цехом. И вот, руководству этого отдела видимо удалось приобрести цельнометаллический японский маленький термос из нержавеющей стали и решено было выпускать на нашем предприятии серию таких термосов.
Узнали, что в Орске уже выпускали такие же термосы, но командировку выбили на заводе не в Орск, а в Японию, в надежде ознакомиться там с производством, мощностями и если получится, то получить от японцев техническую документацию на термосы. Помню их, приехавших из Японии с массой прекрасных воспоминаний и с толстенными папками скоросшивателей с документацией (позже я у них выпросил одну пустую папку с японской надписью «золотом» на память, и она до сих пор у меня хранится. Бумаги там, всякие, нужные и ненужные держу).
Смело взялись за дело. Выписали металл, пищевую нержавейку аустенитного класса, но так как не наше это производство и нет нужных, по этому делу, узких специалистов, набивших руку на этом деле, столкнулись с тем, что при вальцовке горловины термоса сталь стала трескаться.
Поручили металлургам провести аустенизацию заготовок, чтобы в структуре после нагрева до 1000 градусов и охлаждении в воде был в структуре металла стопроцентный аустенит и металл был мягким (думали первое время в этом всё и дело). Металлурги знали, что цехе ширпотреба давно стоит щелевая печь, могущая работать при высоких температурах и поручили наладить её цеховым электрикам цеха и тогда я уже сам нагревал и охлаждал заготовки в этой печи два три дня подряд под удивлённые взгляды термиста Лёхи Филиппова, что технолог, которого он помнил по инструментальному цеху, самолично орудует, около печи. Просто решил не напрягать я ребят-термистов, не отвлекать их от их работы, а самому всё сделать.
После этой операции, при вальцовке, снова стали трещать горловины заготовок. Тогда подумали: - Может дело в стали, может в Японии их сталь поддаётся вальцовке, а наша нет? Захватили с собой наш металл, который мы аустенизировали в щелевой печи с собой и повезли снова в Японию - пусть они наш металл попробуют развальцевать. Потом, по приезду из командировки со мной ребята поделились, что там, японец-рабочий с лёгкостью нашу сталь развальцевал и кроме того узнали, что заготовки в Японии нагревают в вакуумных печах и напрягли наш отдел выяснить где, в каких НИИ разрабатывают подобное оборудование и на каких предприятиях изготавливают, чтобы приобрести и для нашего завода такое оборудование.
Приезжали к нам специалисты из Харькова, мы в их НИИ выезжали в командировку и с начальником бюро моим, Филимоновым поехали в подмосковный город (не буду его называть) посмотреть в натуре все эти вакуумные печи и обговорить вопросы изготовления термосов. Наши ребята из отдела ширпотреба узнали, что там тоже готовят выпуск термосов, правда, крупных с широким горлышком. совсем другой конструкции (без вальцовки горлышка). Всё это опишу подробнее, но чуть позже, а пока к нам приехали по вызову отдела ширпотреба представители одного серьёзнейшего НИИ, работающего в том числе и по разработке вакуумного оборудования. В основном они работали на вооружение и космос. Очень серьёзная фирма. Тоже не буду их называть. На встрече с представителями НИИ присутствовал Филимонов и я с ним.
Руководство отдела ширпотреба высказала своё пожелание, заказать им разработку вакуумной печи размером… с микроавтобус. Надо сказать, что были вакуумные печи в прейскуранте оборудования - колпаковые, с размером рабочего пространства объёмом с ведро. Но оборудование для откачки воздуха было раз в 20 раз по объему больше рабочей зоны печи; шахтные печи вакуумные с размером рабочего пространства, примерно 0,5 м. куб. выпускали, но как сказали нам в Харькове, они из-за шамотной футеровки плохо держат вакуум (из кладки выходило в рабочее пространство печи много воздуха). Печей большего размера мы не нашли.
Когда наши коллеги из отдела ширпотреба объявили о своём желании иметь вакуумную печь таких крупных размеров, я посмотрел в глаза командированным специалистам и понял, что хоть они и с позитивом приняли заказ, со словами: - Заказ, конечно интересный…, но по смешливым искоркам в их глазах понял, что задание наше исполнимо будет, может в хорошем случае, в XXIIвеке, и то, в конце. Естественно, никто нам такую печь не разработал и направили тогда нас, металлургов, на то самое подмосковное предприятие, - изучать их оборудование и их технологию изготовления термосов.
В командировку
Филимонов предложил нашему главному, Николаеву, взять в командировку и меня, на что Николаев спросил у него, а не станет ли ему в поездке плохо. Ведь он (то есть я), такой же здоровый, какой ты бываешь больным. Но я всё-таки рискнул и поехал вместе с Филимоновым. Доселе я в длительные командировки не выезжал. Николаев, после того как мне стало плохо на уборке свёклы, и я слёг на три недели на больничный, меня больше ни на свёклу, ни в дальнюю командировку не посылал, и спасибо ему за это.
Оформили командировочные документы, Филимонов по своему афганскому удостоверению, без очереди купил билеты в Москву и взял с собой жену, чтобы она посетила своего брата, когда мы будем заниматься нашим заданием. Попытался выбить от родного завода сухой паёк в дорогу, который иногда, некоторым выдавали в дорогу, но не в этот раз. Не получилось у него.
Тогда, на белгородском, уже новом вокзале, кооператоры, в закутке вокзальном арендовали место и крутили ужастики по видеомагнитофону и публика вокзальная, ожидая поезд, за деньги смотрела всех этих Фредди Крюгеров, Лангольеров и Зубастиков. Тогда ужастики в новинку были, как и появившиеся всюду в одночасье Сникерсы, Марсы и Юппи (только добавь воды). Нам это было не интересно, и когда подали московский поезд, - поехали в Москву.
Московский променад
На Курском вокзале попрощались с женой Филимонова и купили билет на электричку. Как раз по курсу Москва-Петушки. Помнит кто-нибудь об этой книжечке Венички Ерофеева, исповеди алкоголика? Она как раз по рукам и ходила в начале девяностых.
С билетами в кармане пошли гулять по фойе Курского вокзала. Сначала выпили морса клюквенного, но, когда он нехорошо лёг в желудке, запили его квасом и пошли на платформу. Для этого пришлось выйти на привокзальную площадь и пройти налево, мимо кооперативных киосков, продававших всё что угодно, от всякой мелочи до презервативов, импортных пачек сигарет и разнообразного пива. Увидел даже в одном из киосков, - продавали большой складной лист с изображениями всех поз Камасутры. Интересны кооперативные киоски девяностых годов. Чего там только не было.
Подали электричку, сели мы в её, полупустую и поехали. Вспомнилась снова книжка Венички Ерофеева, как он там описывал, что вдоль дороги были написаны большими буквами краской на стенах сараев и парапетов матюги и я стал глядеть в окно, чтобы убедиться в веничкином писании. И правда, не соврал писатель, но к эпистолярной матерщине добавилось аршинными буквами вдоль хода поезда проклятие матерное в адрес Горбачёва. С километр надпись была, не вру.
Наконец объявили нашу станцию и вышли мы на перрон. Осмотрелись, Филимонов заглянул в записную книжку, вспомнить адрес завода, куда мы направлялись, и спустившись по бетонным ступенькам пошли напрямик сквозь смешанный лес. Давно я не был в лесу подмосковном, с 1965 года, когда с зятем Валентином в ночное по грибы поехали за город. Хорошо было в лесу с высокими соснами и лиственными деревьями, шли по густой траве и мху лесному, и век бы не уходить из этого леса. Начальник предложил, пока мы в лесу, - отлить за деревьями, а то, потом некогда будет. Так и поступили. Зашли за толстые деревья и отлили, делов-то.
Из леса вышли мы к тихой речке, по которой плыли листочки от берёз и тополей, и пошли налево по склону, до белого мостика. Встретились два мужичка с каким-то замысловатым прибором со стрелкой. Измеряли что-то, а что именно измеряли, когда кроме склона и земли ничего не было видно.
- Не всё тут просто, сказал Филимонов, похоже под нами не один секретный завод, и что они измеряют одним им известно. Когда шли по мостику, Филимонов поделился со мной, что такая же речка у него на родине, в Тамбове, в черте города протекает.
Сразу за рекой пошли жилые панельные дома, стоящие рядком, с детскими площадками и наконец, свернув направо, - вышли к нужному нам заводу. Немного подождали, пока нам в проходной выписывали пропуска. Получив временные пропуска, мы, испросив, где находится нужный нам отдел, и узнав направление - вошли через проходную и поднявшись на второй этаж, быстро нашли нужного нам человека и он, усадив нас в его кабинете, внимательно нас выслушал, что нас интересует, показал их образец термоса, упомянул проблемные места, где в их конструкции идёт потеря тепла. Спросил у нас, а гетеры (не путать с девами-гетерами) у вас есть? Видя по нашим моргающим глазам, что мы о гетерах только японских чего-то там знаем, а о других гетерах ничего не ведаем, сказал: - Ну, ребята, как же так? Ведь без гетера не будет нужного вакуума в безвоздушной рубашке термоса, как ни откачивай из него воздух. Гетер, это специальное губчатое железо, небольшая такая таблетка, её закрепляют в полость термоса и только тогда откачивают воздух. А гетер в свою очередь вберёт в себя оставшийся воздух.
Мы спросили, а где тогда доставать эти гетеры? - Не знаю, ответил начальник бюро этого отдела, нам где-то снабженцы достают. Попробуйте обратиться с запросом в институт сталей и сплавов в Москве, может они вам помогут и предложил подождать немного. – Вот, должен подойти наш инженер, он и покажет вам в наших цехах интересующие вас вакуумные печи. Попросили подписать ему наши пропуска, что он и сделал. Когда подошёл инженер, он поручил ему сводить нас по цехам, рассказать и показать вакуумные печи. Мы поблагодарили его за помощь и попрощавшись, вышли с молодым человеком из отдела.
У них было две печи, вакуумная с двумя колпаками, небольшого объема рабочих пространств, и с огромным шкафом с откачивающими воздух насосов и форс-насосами дополнительной откачки воздуха. Нам такой тип оборудования не подходил, уж очень маленькая была производительность. Разве что для небольшой партии подойдёт она, но не для наших объёмов.
Вторая печь была шахтная, с большим размером рабочего пространства, но, как и говорили нам харьковчане, тоже самое подтвердил и их инженер, что что вакуум у неё плохой. Меня заинтересовали небольшие камерные нагревательные печи с окислительной атмосферой и с завистью тогда подумал - вот бы нам такие в инструментальный цех. Поблагодарив за консультацию и экскурсию инженера, вышли мы из цеха и так как время было полуденное, решили сходить в заводскую столовую. Неизвестно, где ещё нам будет возможность перекусить.
В столовой у них кормили прекрасно. Мы взяли с начальником первое, второе и третье с салатом, компот; нормально подкрепились и были довольны. На Филимонова пялились местные девицы, парень-то он видный, но мы их игнорируя, направились в отдел снабжения (позже их станут называть отделом логистики, ох уж эти, как я их называю энглизмы) узнать откуда они завод снабжают гетерами. Там нам подтвердили, что небольшими партиями берут в институте стали и сплавов. По приезду на наш завод, Филимонов поручил нашему работнику Лидке Захарьевой съездить в командировку, в институт сталей и сплав, ведь она закончила его пару лет назад и наверняка остались там знакомые и нужные связи, чтобы договориться на счёт приобретения этих самых гетеров. Привезла она с собой, молодец, с десяток, больше не дали. Вручили с объяснениями, зачем эти гетеры нужны, нашим коллегам из отдела ширпотреба.
Из отдела снабжения позвонил Филимонов жене и договорился, когда и где встретиться в Москве и узнал заодно у женщин отдела, на чём лучше добраться до Москвы. Оказалось, что почти все работники живут в Москве и на электричке или автобусе добираются до места работы. Филимонов решил возвращаться автобусом, и мы вышли, распрощавшись с людьми и заводом, где мы гостили всё утро.
На трассе, где мы ожидали автобуса, не было тени, стояла жара и поднялась с дороги ветром большая туча пыли, когда подошёл автобус и мы благополучно разместились на кожаных сиденьях, от солнцепёка, который мне вреден, я немного поплыл. Видимо упало давление. Филимонов видя моё состояние спросил, не плохо ли мне. Я успокоил его, что сейчас вот, посижу и думаю пройдёт.
Приехали мы прямо к метро «Измайловский парк», Филимонов ещё куда-то звонил по автомату и сказал, что до 18.00 мы свободны. Я предложил заехать к брату на Дорогомиловскую улицу к Киевскому вокзалу. Отдохнуть у него, попить чаю и потом пойти прогуляться по Москве. Филимонов согласился. Мы так и сделали.
Московский променад
У Киевского вокзала, я, у дома брата позвонил ему из автомата, что мы рядом и скоро будем у него. Но дозвониться не смог. Брат оказалось, с семьёй уехал на дачу. Ну, что за облом, как нарочно!
- Нет их дома, на даче они, вот невезенье сказал я Филимонову и предложил пойти через Москва-реку, по Бородинскому мосту к зданию МИД. Так и сделали. Немного посидели в соседнем дворике, спасаясь от жары, с какой-то бабушкой и рыжим котиком. Встали и пошли к Бородинскому мосту. Полюбовались простором реки, высоткой гостиницы «Украина» вдали, двойными высотками гостиницы «Белград» и белеющей вдали у въезда в Арбат зданием МИДа. По дороге зашли в магазин радиотовары и смотрели там цветные телевизоры, магнитофоны, разные проигрыватели, и насмотревшись, вышли к магазину «Людмила» и перейдя Садовое кольцо пошли к Арбату.
А вот и Арбат с домом Пушкина, он снимал его в первые дни после свадьбы с Натали, а вот пахнущий грузинской кухней с водами Лагидзе дом Грузии, с доносящейся оттуда грузинской музыкой, и… как всегда на Арбате -праздношатающаяся толпа.
Не пройдя до конца Арбат, мы свернули в Вахтанговский переулок (сейчас это Большой Николопостный), оставив справа театр Вахтангова с заманивающими народ афишами и вышли на проспект Калинина и увидели на другой стороне проспекта крупный, не так давно построенный кинотеатр «Октябрь». Обоим мелькнула мысль: - А давай сходим в кино, ведь времени у нас много, и пошли искать кассы.
Кассы оказались в глухом переулке и по афишам было не понять, какие из двух фильмов будут крутить в данный час. Выбор был не большой. В этот день показывали комедию «Искусство жить в Одессе», экранизация рассказов Бабеля, и снятый режиссёром Глебом Панфиловым двухсерийный фильм по роману А.М. Горького «Мать». Филимонов купил якобы на просмотр комедии, и мы, пошли в просторное здание кинотеатра.
Наконец погас в зале свет, раздвинулся занавес и механически широко экран и сразу, без титров стали показывать тяжело идущих по жуткой грязи пьяных вдрызг людей в робах, падающих поочерёдно в эту грязь, встающих, и как ни бывало, продолжающих идти дальше. Я спрашиваю у Филимонова: - Вот это и есть искусство жить в Одессе? – Не знаю, не понимающе ответил мне он. – Пойду спрошу у народа, какой фильм они смотрят. Народа мало было в зале и потому с лёгкостью я сделал опрос населения кинозала.
Девушка, у которой я первой спросил, - ответила, что пришла смотреть «Искусство жить в Одессе» а что показывают, она тоже не поймёт. Подошел к бабушке с внучкой. Бабушка была в очках-линзах, и, похоже помнила первую русскую революцию. Она-то уж точно знает, какой фильм смотрит. Спросил вежливо у неё, а какой, собственно, мы фильм смотрим? Она с удивлением на меня посмотрела и ответила: - Молодой человек, мы смотрим фильм режиссёра Панфилова, снявшего по роману Горького «Мать». Я её поблагодарил, вернулся, найдя во тьме Филимонова и рассказал, что, экранизацию романа «Мать» смотрим. А действие фильма стало разворачиваться часовой пружиной. Великолепно играл отца Павла Власова итальянский актёр де Ниро. Брутального мужика он сыграл, днем сурово работающим за прокатным станом, а по вечерам, после работы напивавшимся в дым и от безнадёги бил свою жену, мать Павла Власова. Потом на экране разворачивалась свадьба Павла, где все упились до чёртиков и под столом имели невесту Павла. Смотреть две серии мы не захотели, встали и пошли на свет, на воздух.
Дошли до поворота на Суворовский бульвар, прогулочным шагом фланируя по бульвару, я показывал Филимонову на Дом полярников, где жил Папанин. Увидели недавно поставленный ресторан Макдональдс с огромной очередью туда, которая нас отпугнула пытаться туда попасть. Слева стоял храм Большого Вознесенья, где венчался Пушкин, я конечно об этом сказал Ларионову (я тогда ещё не был Бовой королевичем и потому о Пушкине мало, что мог рассказать своему начальнику).
Потом, пройдя так называемые Никитские ворота, свернули на Тверской бульвар. Стояли вдоль бульвара скамеечки, на которых сидели молодые люди и люди пожилого возраста. Справа по ходу увидели скромную на вид «Вареничную» и думая там скромно перекусить, - начальник повёл меня за собой. У входа встретил нас пожилой дядька лет шестидесяти и как-то уж по-лакейски, по-новорусски, отнюдь не по-советски спросил тихо и вкрадчиво: ОБЕДАТЬ будете? Меня тогда сразу осенило, что не простая это вареничная, а новорусское кафе, не по нашим командировочным деньгам. Но начальник важно прошёл в двери, уверенно буркнув ему: - Будем!
В зале вареничной было пусто. Только справа у окна стояло четверо молодых девушек и парней, отнюдь не вкушавших вареники, они стоя беседовали о чём-то. В воздухе вкусно пахло грузинской кухней, а если просто сказать – кинзой. Филимонов осмотрелся, чего-то заподозрил и мы, развернувшись, молча гуськом вышли из заведения, которое, если смотреть на современную карту Москвы, - называется кафе «Диди». Пройдя ещё немного, вышли на улицу Горького к памятнику Пушкину.
За памятником стоял кинотеатр, который я запомнил с 1963 года, как кинотеатр «Россия», но с удивлением увидел на нём другую надпись, - «Пушкинский». Кому-то не понравилось прежнее название, но пусть будет «Пушкинский», тоже хорошее название, не «Демократический» и на том спасибо. Пройдя немного по Страстному бульвару, мы свернули направо, на узенькую улицу Пушкинскую. Сейчас это Большая Дмитровка, кому-то название улицы Пушкинская не понравилась. Идем по Пушкинской вниз и видим. что через улицу зазывно развешен транспарант, приглашающий на премьеру в театр МХАТ. Филимонов важно сказал, что если был он одет был в приличный костюм, то сходил бы в театр. Он уже один раз надев белоснежный костюм, поехал в те же девяностые годы купейным поездом в Москву, в головной наш ЦНИИ.
Уже где-то в Курске, в купе ворвался ОМОН и уложил всех, кто был в купе на пол, в том числе и Филимонова со словами: – Лежи, не двигайся. иначе пристрелим. Кинули четверых в кутузку на заплёванный пол. Позже разобрались, что вместе с тремя бандитами замели заодно и нашего начальника. Извинившись, конечно - выпустили. От белоснежного костюма ничего не осталось естественно и ни в какую Москву он не поехал. Вернулся обратно. Такая вот была с ним история.
Свернули налево, и по проспекту Маркса с шикарным памятником Марксу, вышли на площадь Дзержинского. Постояли, поглядев на площадь, на здание Детского мира, на здание КГБ, а потом спустились по эскалатору станции «Лермонтовская» и доехали до Павелецкого вокзала, где в зале ожидания дожидались жену Филимонова с братом и золовкой её. Брат с женой уезжали на море.
Пока ожидали, видел расположившийся на сиденьях и на полу кочующий цыганский табор. Колоритные цыганки в пышных юбках, с золотыми зубами, в золотых серьгах и монистах ругались, плясали, кормили младенцев грудью. Бегала по залу чумазая детвора и спокойные цыгане-мужики в шляпах сидели и просто смотрели на всё это.
Наконец подъехала родня начальника и мы пошли провожать их на поезд. Проводив молодых супругов, втроём, на метро добрались до Курского вокзала. Пора было уезжать.
Только на Курском вокзале нам удалось с Филимоновым посетить платный туалет, блестевший белоснежным фарфором и никелем. До этого мы пытались в центре Москвы спуститься в подвальный туалет, но нас насторожили три крепких мужика, стоявших у входа и никуда не собирающихся уходить. Мы не рискнули спуститься и были наслышаны, как грабили в туалетах в лихие девяностые граждан, подобные крепкие ребята.
Побродили по вокзалу с женой Филимонова, пока тот по своему афганскому билету в военной кассе покупал нам билеты в Белгород. У книжного развала посмотрели книги, и я купил своему племяннику на оставшиеся командировочные книгу Носова «Незнайка на Луне». Пришёл с билетами Филимонов и пошли мы на перрон, садиться на поезд. Разместились на своих местах, жена приготовила у брата с золовкой вкусные голубцы и накормила ими меня с Филимоновым.
Начальник мой куда-то из вагона ушел и долго не возвращался, что жена его меня с тревогой в голосе спрашивала: - Ты не знаешь, куда он ушёл? - Да куда он денется в поезде (как в том анекдоте - на подводной лодке), ответил я ей, придёт, или в вагоне ресторане сидит, отдыхает, или знакомых встретил и с ними общается. Предлагала мне оставшийся голубец, но в меня уже не влезало, и я отказался. Сейчас бы я не отказался от того вкусного голубчика. Я тогда быстро заснул и не видел, когда вернулся начальник. Утром он был уже с женой. Благополучно добрались до Белгорода. Я распрощался с начальником и его женой, обещав встретиться на работе и отчитаться вместе перед начальством нашим в командировке, и доехал до дома, обрадовав родителей своим приездом.
Эпилог
Что сказать про термосы? Вот сколько привезла Лида гетеров из Москвы, вот столько термосов и изготовили для представительских средств. А серию так и не запустили в производство. А вот, сами научились вальцевать горловину или им эту партию в Японии развальцевали? - я не знаю.
Так закончилась на заводе эпопея с производством цельно металлических термосов, отдел и цех ширпотреба продолжали выпускать набор ножей и вилок, да кухонный набор из нержавейки, хороший кстати, газовые баллоны и другую, нужную в быту продукцию.
Борис Евдокимов 02.05 2022