- Нина, иди к нам! - зовёт меня Соня.
Я с сожалением бросаю последний камешек в воду и смотрю, как разбегаются круги. Потом возвращаюсь к подружкам. На большом пледе лежат роллы и салаты. Пластиковые стаканчики плохо стоят, и их приходится придерживать руками, пока туда не нальют до верха новую порцию вина.
- Девчонки, давайте выпьем. – Поднимает стакан Соня - За пикник! За двадцатипятилетие!
Я протягиваю стакан навстречу подружкам. Он почему-то тяжелеет, становится жутко неудобным и пытается вырваться из рук.
Я открываю глаза и вижу толкающего головой мою ладонь Прошку. Кот уже проснулся и пришёл за утренними ласками. Около десяти секунд я непонимающе смотрю на него, после чего поворачиваюсь на другой бок. Сон не идёт, да и Прошка подобрался к самому лицу и тычется в лоб влажным носом.
Одним движением сбрасываю с себя одеяло, и оно соскальзывает на пол. Воздух приятно холодит кожу. Лежу ещё несколько секунд. Расслабляюсь. Надо вставать.
Как только ноги оказываются на полу, кот начинает тереться об них, периодически отбегая к холодильнику.
- Опять, молоко? – открываю я холодильник. – У тебя корма полно лежит.
- Мяу! – осторожно и жалобно просит кот.
- Да ладно тебе. Сейчас налью.
Прошка завидев белый пакет, запрыгивает на стул и внимательно наблюдает за тем как льётся молоко. Как только я выпрямляюсь, он уже около миски и аккуратно пробует язычком. Холодное. Кот садится рядом и гипнотизирует миску, через пару минут снова пробует. Холодное. Гипноз продолжается.
Через час выхожу из дома. До работы добираться полчаса минимум, если с автобусом повезёт. Дворник, тётя Маша, стоит, опёршись на метлу, и смотрит вглубь двора. Губы еле шевелятся, облачка пара растворяются около губ. Я громко шаркаю ногами и здороваюсь.
- Здрасте, тёть Маш!
- А? – оглядывается она, вдруг очнувшись.
- Это я Нина. Как у вас дела? – подхожу я вплотную к ней.
- Дела-то? Нормально. Средненько.
- А что вы делали? Молитву читали?
- Что-то вроде того. Просила солнце крутиться ещё денёк.
- Зачем?
- Ну, так. На всякий случай.
- Хорошо. Пока тёть Маш!
- Ага. Иди с Богом.
Она не спеша перекрестила меня и с громким скрежетом принялась сгребать мокрые, подмёрзшие листья.
В арке между домами мелькнул автобус. Он опережал меня на несколько метров, и я побежала. Хорошо, что до остановки есть ещё светофор. С его помощью я вбежала в открытые двери автобуса, прямо пред их закрытием.
Людей не много, что немного странно для утра. Сажусь рядом с мужчиной солидного возраста, возможно предпенсионером. Длинные вычурные усы, на морщинистом лице, смотрятся комично, но я прикладываю ладонь ко рту и закрываю улыбку.
Он поправляет кепку и кидает на меня сердитый взгляд. Затем, указательным пальцем правой руки выводит знак солнца на запотевшем окне. Рисунок повторяет три раза, затем стирает художества.
День на работе проходит как обычно. Совещание, задание, отчётность и пустая болтовня с коллегами. Но солнце и здесь проявилось. Я даже подумала, что у меня навязчивая идея. Больше половины моих коллег за день несколько раз нарисовали, сказали или показали солнце. Нескольких я спросила.
- Зачем ты нарисовал солнце?
- Так, на всякий случай. Захотелось.
- Смысл ты какой-то в рисунок вкладывал?
- Хочу, чтобы оно продолжало светить нам.
- Ты же ведь взрослый человек! И знаешь, что от наших действий солнце светить не перестанет.
- Конечно, но лучше на всякий случай нарисовать его. Вдруг мы не всё знаем?
Фейс-палм или рука-лицо. По-другому ситуацию не описать. Языческое поклонение солнцу продолжается в нас постоянно. Жарим ли мы яичницу, едим пиццу или бегаем по кругу. Постоянная стимуляция вращения солнца, языческих верований и всё это на всякий случай.
- Ты мне всё это рассказала, чтобы я стал солнцепоклонником, как и ты? – спрашивает Сергей.
- Нет. Если ты увидишь, что я кружусь бесцельно. Знай. Я отдаю свой долг солнцу.