Продолжение. Начало см. здесь >>
_____________________
С января 1992 года в новой стране началась новая жизнь. Свобода!
Цены тоже вырвались на свободу и взлетели до небес. Денег теперь не хватало ни на что, катастрофически не хватало. Зато в «Продуктах» сначала понемногу, словно стесняясь своих ценников, на прилавок стали выбираться продукты, а в «Промтоварах» – появляться вещи. То тут, то там открывались комиссионки. Но всё везде было не просто дорого, а супер-дорого, невероятно дорого, астрономически дорого.
Мои родители только-только вышли на пенсию. В ту весну они решили уехать из города и освободить для нас квартиру, чтобы нам за съёмную не платить. В Коркино от деда остался дом и шесть соток огорода. С огорода ещё можно было как-то прожить, а в городе на пенсию – совсем никак. Тогда многие уезжали в деревню, «чтобы быть ближе к земле». Вклады в Сберкассе заморозили. Деньги не снять. У отца накопилось, как он сам выражался, на полмашины. На них можно было спокойно жить года два. Но – пропали полмашины.
В те первые, самые тяжёлые годы шоковой терапии, только взаимная поддержка родственников, друзей, соседей, просто знакомых, позволяла людям как-то выживать в этой новой, непонятной реальности. Кто-то кому-то денег займёт до «когда сможешь, отдашь», или вообще без отдачи, кто-то картошкой, макаронами поделится, кто-то лишний пуховик подарит, кто-то с ребёнком посидит, пока родители по 12 часов работают.
Было очень непросто, но вокруг уже проявлялся этот новый мир, которого ещё несколько лет назад мы так ждали, а теперь – так боялись. От него уже никуда не скрыться, ни в какой деревне. Оставалось его принять, понять и приспособиться.
Провинция сильно отставала от столицы. Будучи в командировке в Москве я поразился, насколько изменился город. Кругом реклама, неон, иномарки. Вокруг станций метро раскинулись ларёчные городки. Люди проходили по их улочкам, останавливались, глазели на витрины, шли дальше, снова останавливались, снова глазели. Я стал делать то же, что и все. Мне понравилось. В кино ходить не надо. Кроссовки, футболки, шапочки, духи, печеньки, коньяки, баночное пиво (в маленьких таких алюминиевых баночках! как в том американском фильме про каскадёров!). Вот швейцарский шоколад, вот резиновая маска с лицом, как у Фантомаса. Вот гаванские сигары. Водонипроницаемые наручные часы. Презервативы! Какие красивые! Вот набор слесарного инструмента. Импортный. Гаечные ключи, отвёртки, молоточки, керны; изящный такой наборчик, в пластиковом чемоданчике, всё блестит. Наши молотки и гаечные ключи никогда так не блестели. 2 500 рублей! В тот момент – примерно две моих зарплаты. «Да я лучше зубами гайку откручу, – сказал один из зевак рядом, – с ума сошли эти коммерсанты.» Мысленно я его поддержал: «Да! Мироеды!»
Вскоре и Челябинск тоже стал активно зарастать ларьками. И у нас появилось баночное пиво. Димка, молодой верстальщик в типографии, рассказывал, как он первый раз попробовал. С упоением, как первый раз с женщиной. Такого пива ещё не бывало! Оно одновременно и лёгкое, и острое, и ароматное, и с кислинкой, и потом – горьковатое послевкусие. Открывать баночку нужно очень медленно, осторожно, а то пиво может такой струёй ударить, что в банке мало останется. А мы стояли кругом, слушали, глотали слюни и завидовали: вот же Димка, таких денег на баночку не пожалел! Ему хорошо, он холостой, бездетный, расходов мало.
В «Доме Книги» на проспекте Ленина открылся автосалон «Ford». В зале технической литературы теперь теснились два сверкающих автомобиля. Чуть поодаль, насколько можно было в этом зале находиться «поодаль», сидели крепкие ребята в спортивных костюмах. Может, охранники, а может, сами хозяева салона.
Книги же переместились на уличные развалы. Обычно ими торговали интеллигентного вида мужчины средних лет в поношенных пиджачках. Чего только не было на этих развалах. Весь советский дефицит и ещё в пять раз больше. И не надо было по 20 кг макулатуры сдавать, чтобы получить талончик на томик Дюма или Мережковского.
У «Детского Мира» всегда можно было поменять рубли на валюту и обратно. Несколько десятков автомобилей с бумажками на стёклах: $, DM, Теньге.
Обменный курс «на Детском Мире» был всегда чуть лучше, чем в банке.
Теперь за долларом все следили как за погодой. Потому что инфляция. Моя зарплата росла с 200 рублей, до 250, 700, 1200, 5-, 10 000... дальше не помню. Цены тоже росли. Кто кого обгонит.
Тем не менее, спустя два-три года шока жизнь очень медленно, но стала как-то налаживаться. Или, скорее, мы стали привыкать к этой новой жизни. Да, было тяжело, но какое это чудо – после полок с морской капустой видеть, и даже иногда покупать сникерсы, баунти, чипсы, спирт Роял, ликёр Амаретто, коньяк Наполеон, голландское печенье, польские духи, греческие шубы, пакистанские куртки, турецкие свитера и прочие прелести хлынувшей к нам заграницы.
Из телевизора давно исчезли «вести с полей», «закрома Родины», «миллионы тонн стали». Зато всё чаще появлялись сюжеты про рынок, что это такое, и как при рынке всё будет замечательно.
В «Что-Где-Когда?» владелец роскошного ресторана задаёт вопрос знатокам: «Кто мне хочет помешать, а на самом деле помогает?» Положенную минуту знатоки бурно обсуждают и находят правильный ответ: «Те, кто ругают его ресторан за то, что там всё так шикарно и дорого. Потому что они с одной стороны – делают ему рекламу, а с другой стороны – создают негативное настроение у тех, кто мог бы заняться таким же бизнесом и создать ему конкуренцию».
В программе «Время» проходит сюжет о работе какого-то вещевого рынка. Все продавцы в ответ на правильно сформулированные вопросы корреспондента дружно и правильно отвечают, что приходится снижать цены, что конкуренция.
В эфире и в печати сначала робко помаячила, а потом уверенно распахнула дверь и прочно вошла в обиход фраза про «невидимую руку рынка», которая легко и быстро восстановит экономику, настроит нашу жизнь, и скоро всё станет хорошо.
Главное, мы все как-то притерпелись, согласились с новой реальностью, стало меняться отношение ко всему происходящему. Вместо «фарцовщиков» и «спекулянтов» появились «предприниматели», «коммерсанты», «челноки».
Уже в голову не приходило откручивать гайки зубами, если слесарный наборчик слишком дорогой, не было злобы на коммерсантов. Дорогой? Не бери. Хочешь себе такой? Заработай.
Молоко теперь в магазинах было всегда. Свободно. Дороговато, конечно.
Но можно съездить на площадь Революции. Там колхозники продавали разливное, гораздо дешевле. Жена, посадив в коляску Вадика (нашего третьего), шла на этот рынок и покупала бидончик – сразу четыре литра. Свежее выпивали, остатки заквашивали и делали кефир. Так получалось раза в два дешевле, чем в магазине. Рынок! Выбирай, что тебе подходит!
На площади Революции, центральной площади города, у гранитных ног вождя мирового пролетариата каждое утро выстраивались ряды грузовых машин. Рядом устанавливали раскладные столики – прилавки, иногда торговля шла прямо с кузова. Продовольственный рынок.
Там, где раньше проходили колонны трудящихся с гармошками, шариками, флагами и транспарантами «Мы за мир!», «Да здравствует 1 Мая!», теперь эти трудящиеся могли, наконец, купить что угодно. Колбасу без талонов, масло – хоть целый килограмм, яблоки, груши и даже бананы!
Лишь бы деньги были. Их, конечно, не очень хватало. Но можно было заработать.
Знакомые ребята, знал их шапочно по институту, возили продукты из Голландии и продавали их как раз на Площади:
– Нужна оборотка хотя бы 20 тысяч баксов. Отправляем туда фургон, таримся в течение дня, пригоняем сюда, на площади в два-три дня товар расходится. Снова в Голландию. Накрутка – 100, иногда 200%. «Вот на эти два прОцента мы и живём», – с усмешкой рассказывал Игорь.
– А что привозите-то? Какие товары идут?
– Да, что будет, то и везём. Копчёную колбасу, печенье, чипсы, пиво. Да какая разница? Всё берут. Есть 20 килобаксов? И тебе привезём.
Мишка Галбыкин «вышел» на жвачку. Летал в Москву, там где-то брал несколько баулов жвачки, на поезд – и в Челябинск, тут – жвачку по ларькам. Одна поездка в неделю. Четыре – в месяц. Семья – в шоколаде, Миша – на новеньком «Мерине». Рынок!
Олег Воробьёв вообще нестандартный ход придумал. У него была отцовская машина, гидрокостюм. Выезжал на озёра (у нас на Южном Урале их 3 748 штук, больших и малых, на любой вкус), нырял, собирал раков. Не ловил, собирал – в гидрокостюме же. Тут же в аэропорт, и в Москву. Тогда в самолётах летали, как в троллейбусах ездили – народу битком, стоя в салоне. Авиаторам тоже непросто было – надо зарабатывать. Он с двумя сумками раков в салон – через два часа в Домодедове. На такси – и по ресторанам. Его там ждали уже. Деньги не астрономические, но на жизнь хватало. Раки вам нужны? Будут! Рынок же!
______________________
Тогда и я нырнул в этот рынок. Оставил уютный кабинет, глубокое кресло, стол с селекторной связью, «Вам чай с лимоном?» Там было всё нормально, ровно. Рабочая суета, конечно, нервы, форс-мажоры, это нормально. Но потолок – вот он. Прямо над тобой. Высота 3,5 метра, и выше – некуда.
А там за спиной, за большим окном – необъятный свободный рынок, море перспектив. Сейчас они есть. Наверное, там сейчас можно проявить себя по-настоящему, можно зарабатывать, по-настоящему зарабатывать, и расти, расти, ещё расти. Пришло время! Ныряю.
И закружило...
Кредит в «Форум-банке»? – Пожалуйста. Подо что дадим? Под договор. Под сахарные договоры сразу даём. У вас нет договора с поставщиком сахара? И поставщика нет? Неважно. Сейчас сделаем. Как получите деньги на расчётный счёт, нам вернёте 10%.
Тогда такой бизнес был. Всё быстро и просто. Авто из Германии. Буклеты для Сургута. Чипсы из Владивостока. Гайки в Магадан. Соевый жмых из Приморья. Меловка из Финляндии. Картон в Казахстан.
– Коля, мы сами не поняли, как так получилось. Мы ведь без документов им 30 штук зелени отдали.
– Как это?
– Да они как-то уверенно сказали, не беспокойтесь, мол, парни, всё будет, не первый год работаем.
Обошлось тогда. Прибыл груз с палтусом, всё как положено, не обманули ребята из Владика.
– Слушайте, вы для нашей организации такие календари красивые напечатали, всё изумительно, спасибо! Только там 31 декабря не хватает.
– Как это?
– Ну так, декабрь у вас заканчивается 30-м числом. Вы посмотрите в своих макетах, забыли просто. До Нового Года ещё неделя, мы вам весь тираж самолётом вышлем, допечатайте там ещё две циферки и обратно к нам в Нижневартовск. Успеете же?
Успели. Шелкографией по офсету прошлись. Если не приглядываться, то и не заметно. Правда, всю прибыль самолёт съел. И шелкограф.
Много лет спустя разбирая старые бумаги наткнулся на свою записную книжку того времени. Телефоны, фамилии, памятки о том, что нужно сделать, куда заехать, с кем поговорить. Полистал. Нахлынули воспоминания. Далеко не все приятные: сколько было встреч, прожектов, провалов, удач, поддержки, откуда не ждёшь, подстав, от кого не ждёшь. Ох уж эти девяностые. Легко ведь мог захлебнуться, затонуть, или не на тот берег могло вынести. Легко... Поёжился, поморщился, вздохнул, выбросил в баню, в печку.
Ладно, что было то было. Прошло и уплыло. Тем не менее, в общем и целом – ведь неплохо всё сложилось. И стажировка в Штатах была. И в Канаде пожил. Работа теперь интересная, инженерная почти. Веб-разработками заниматься, это вам не чипсами торговать. Задачи нестандартные, клиенты интересные, коллеги – сплошь интеллектуалы.
И, главное, всё вокруг теперь как-то сбалансировалось, стало сытнее, теплее, спокойнее, чище, стабильней.
Ну нормально же.
Или не совсем?
_________________
В далёком прошлом и штурм Белого Дома, и «чёрный вторник», и дефолт 1998-го, позабылись бандитские стрелки, отгремели чеченские войны, тучные нулевые наполнили закрома Родины нефтедолларами. Иномарки уже давно перестали быть атрибутом банкиров и бандитов, рынок прочно вошёл в нашу жизнь, охватил практически все сферы.
Без госплана, без райкомов, без «поплатишься партбилетом» полки наполнились сначала очень дорогими, потом просто дорогими, а постепенно – вполне доступными товарами. Волшебная рука рынка сотворила какое-то чудо.
Но то и дело стало появляться ощущение, что что-то здесь не так. Что какие-то сбои в рыночном механизме происходят постоянно. То один эпизод, то другой. И не только вокруг меня – повсюду.
Качество – неуклонно ухудшается.
Это уже не ощущение, это убеждение.
Мои старшие дети донашивали колготки друг за другом. Младшая не успевала из них вырасти – уже всё ползёт.
Носки выдерживают полгода. Обувь – на два сезона, и начинает разваливаться.
Причём практически без разницы, берёшь дорогую вещь или дешёвую. Как повезёт. Как-то мне счастье улыбнулось: получил в гардероб носки за 1600 руб. (Да, да. Одна тысяча шестьсот рублей!) За пару. Надевал их раз в неделю, не чаще. Т.е. за год – порядка 50 дней носки и столько же стирок – поползли. Точно так же как и обычные, из супермаркета.
Недавно у меня в джинсах образовалась дыра. «На самом интересном месте». Практически неремонтопригодная. Можно, конечно, попробовать поставить там огромную ковбойскую заплату. Но это будет как-то не по-городски. Джинсы продержались всего три месяца. Это рекорд. До этого я проносил штаны один сезон. Потом они тоже развалились.
Студентом, помню, я одни джинсы таскал два-три года, снимая их только на ночь. Вёл тогда очень активный образ жизни – много ходил пешком, бегом, вприпрыжку; сидел в них на бетонных плитах, на неструганных досках – и ничего, отряхнулся и дальше пошёл – те старые джинсы выдерживали.
А сейчас – из дома в машину, из машины – в офис, снова домой. И вот – три месяца такой «эксплуатации», и штаны вышли и строя. Насовсем.
И мы же никогда не гоняемся за дешевизной – берём то, что предлагает рынок. Эти последние джинсы купили в нормальном типовом магазине за нормальную среднюю цену.
Всё реже встречаются такие товары, что «визьмешь в руки – маешь вещь!» Бывает, вроде да – «маешь», но постепенно доходит – только «маешься».
Всё реже встречаются продавцы, консультанты, доктора, автомеханики, которые в первую очередь хотят тебе помочь, а уж потом – на тебе заработать. В которых ты уверен на 100%, что тебе не станут продавать, навязывать то, что тебе не нужно.
Встречаются, конечно, но всё реже.
За этим всем проглядывают не случайные «провалы рынка», а закономерность, системность.
Неужели, именно так он и должен работать, этот свободный рынок, который вытащил нас из нищеты и дефицита?
Неужели теперь всемогущий рыночный механизм сковал нас одной цепью, построил в плотные шеренги, и его невидимая рука ведёт нас куда-то под громкие рекламные лозунги, как когда-то – неизбежная первомайская демонстрация?
Куда она нас ведёт? Мы именно туда хотели попасть? А вдруг в рыночном механизме что-то сломалось, и мы движемся совсем не в ту сторону?
Давайте посмотрим, как устроен этот механизм, и попробуем понять, как и за счёт чего она должна действовать, эта «невидимая рука рынка».
<< Ранее | Далее >>
Оглавление
#рыночная экономика #девяностые #качество товаров #николай жуков #отчуждённость