Спрашивают стало ли легче спустя два года материнства.
После продолжительного раздумья говорю - “оооо даааааа, конечно”.
Стало ли легко?
- Нет.
Стало ли легче
- Никаких сомнений.
Невыносимая. Лёгкость. Бытия.
Например, в жизни появились шоковые десятиминутки тишины.
Это когда тебя никто не теребит, подозрительно тихо, но боже мой, как хорошо.
И будь что будет.
Но материнское сердце не обманешь, тревога и любопытство берет верх в продолжительном бою между ангелом “да пусть играет сам ребенок” и демоном “а если он уже все обои оторвал или жует подошву кроссовка”.
А потом ты приходишь в комнату и - “Вашу мать, Тимур Александрович, вашу мать”.
Сколько бы не было игрушек дома, все они разбрасываются и расчленяются за две минуты. Почему ещё нет соревнований на скорость образования срача, должен быть рекорд зафиксирован.
Ходят легенды, я сама не знаю, что если перестать смотреть на текущие детские сопли, то они пройдут рано или поздно годам к 18. Я не знаю на что ещё смотреть, учитывая что с декабря другой картины не наблюдала.
Отрицание отрицания в диалектике Тимура
Если коротко говорить о нашем развитии, (да, я буду говорить о нас во множественном числе, так символичнее), то к “не” и “ни” добавились “нибую” (не буду) и “ди” (уйди).
Одно время я уже было подумала что у нас прошёл период “не”, “не-не-не” и “неа”, но нифига. Ему на смену пришел период “ни будю”. “Ни будю” и всё тут, хоть ты тресни. “Ни будю” спать, “ни будю” есть, “ни будю” машинки, “ни будю” купаться, ну так по бесконечному пути ничегонибудюнья. Папа ещё хоть на что-то может убедить, но не мама. Маме должно достаться по-максимуму, особенно что касается долгой и сложной готовки, или уборки.
Ответ “да” и “угу” Тимур даёт только бабушкам и на камеру когда я хочу заснять его отвратительное поведение. Он хитрей чем я думала. Доказательств собрать почти не удалось.
Утвердительно, то есть “дя”, он отвечает только на вопросы - “ты что издеваешься?”, “ты специально?”.
А потом слов стало больше. Одинаковых. Непонятных. вроде заговорил, а всё ещё нифига не понятно.
“нИкак” - признает ребенок тщетность своих попыток что-то сделать. Он весь в папу. Зачем стараться, если можно сказать “нИкак”, поорать, всё раскидать и забить. Берите, схема рабочая, плинтус уже год лежит под кроватью в надежде занять своё место.
Но стало проще, да.
Есть и спать - не-не-не
Тимур днём ест “Шрёдингера”. Не буквально Шредингера, а в выражениях околонаучной терминологии для бедных. То есть дома он не ест, это мы знаем. Но ест ли он в садике, в условиях приближенных к реальным, я не уточняю, ибо знаю, что ответ меня либо расстроит, либо обрадует. Я предпочитаю оставаться в неведении и нейтральном расположении духа.
Вопрос еды и готовки заиграл новыми красками с выходом на работу. Ссобойки, контейнеры, пакеты. Мытьё посуды и готовка. Первое. Второе. Компот. Всё Это умножилось на два. У Саши нет времени пойти в столовую, он борется за звание работника месяца. За его питание отвечает супруга, зачем бы ещё она была нужна в конце концов. Готовка поглотила все мои вечера и выходные дни. Кухонное рабство не выдумки феминисток. Если не игнорировать разнообразное трехразовое питание, то на кухне можно провести от 8 до 20 часов в неделю.
Когда я была маленькой у меня была своя комната, мы брали ипотеку на 30 лет, чтобы у ребенка была своя комната, но теперь своей комнаты нет у меня, теперь моя комната - это кухня.
Сопли, кухня и бардак.
По-другому у нас “никак”.