Глава 21
– Коварно, – вздохнул Малиновский, как только приглашённый Андреем экономист покинул офис. – Творить план свержения царя троллей в его же чертогах. Ты знаешь толк в извращениях.
– Заткнись, родной, – попросил Андрей.
Настроение у него было прекрасным, и даже Ромка его бы сейчас не испортил. Экономическая часть его нового плана получалась простой, красивой и вполне реализуемой. Ошибок в последнее время Жданова сделала предостаточно, и списать это только на то, что они разводятся и она якобы переживает, было нельзя. Скорее сложилось всё вместе – усталость и занятость верного Зорькина, её нервы и недостаточный нюх на тенденции. А может, и ещё какие причины, Андрею неизвестные. Но факт оставался фактом. Ввязываясь в авантюру с выборами, он волновался – ведь, по сути, может рассчитывать только на два голоса на совете. Малиновский и мама всегда будут на его стороне. Остальные же имеющие право выбора вполне могут проголосовать за действующего президента. Подумав так, Андрей начинал себя переубеждать, чтобы не скатиться в очередной припадок пессимизма. Ведь и Жданова могла быть безусловно уверенной только в голосе финансового директора компании… Милко вроде бы относился к ней неплохо, но в последнее время был обижен на очередную вынужденную экономию. Ну а о Воропаевых и говорить нечего. Они способны выкинуть на совете всё что угодно… Главное – обработать их заранее Андрей не решался. Как бы не достичь противоположного эффекта… Но сейчас, когда план уже был в работе, гения Андрей видел почти ежедневно, а на днях столкнулся в офисе и с Кирой, и они весьма мило побеседовали, он стал верить в свои шансы гораздо больше. Терпения на великого дизайнера нужно было страшно много, и уставшей мадам Ждановой его определённо не хватало. С голосами мамы, Малиновского и Милко уже можно было надеяться, что кто-то из Воропаевых решит – Андрей подходит им как глава компании больше, чем его почти бывшая супруга. Ведь откровенно говоря, никто из них от неё восторга никогда не испытывал…
– Всё-таки не пойму я тебя, – Малиновский развалился в кресле, – почему не поработать над планом дома? Вроде тебе там так нравится… полный андеграунд. Или это уже можно назвать дауншифтингом? Но определённо какой-то отрыв от цивилизации и скачок в тёмное прошлое человечества.
Об изменившихся отношениях с Катей-два Ромка, конечно, ничего точно не знал, но что-то чувствовал.
– У меня там бригада, – сказал Андрей. – Не смогу сосредоточиться. А ещё хуже – вдруг не сосредоточится экономист.
– Бригада кого? – не понял Ромка.
– Делают Аське комнату. Она хотела отдельную. Пусть получит к возвращению с каникул.
– Следуешь совету адвоката и демонстрируешь материальное преимущество?
– Именно.
– И всё-таки у тебя съём в коммуналке, а у Катюшки отдельная квартира, пусть и с тобой в совместной собственности. Даже если ты оккупируешь все комнаты, расклад не в твою пользу.
– Разберёмся.
Малиновский вздохнул и, предоставив Андрею возможность разбираться в одиночестве, убрался из кабинета. Андрей же подумал, что не очень и соврал. Аська и верно заикалась о комнате. Мол, в квартире ещё целое безопасное помещение, а они в одном, и ей никак не разбросать свои вещи, чтобы они не мешали папе, да и папины шмотки порой мешают ей самой. Андрей не реагировал на эти речи, полагая, что всё и так хорошо. А пересели он дочь в другую комнату, та будет играть на телефоне до полуночи и бесконтрольно пастись в интернете. Но после Нового года, когда оказалось, что мужчину в нём симпатичная Катя-два всё-таки видит и им так замечательно вместе, Андрей подумал – а как быть дальше? Уходить среди ночи в комнату Кати? Ретро-диван у неё, может, и красив и даже исторически ценен, но короток и узок для двоих. А к себе Катю уже не пригласишь. То ли дело, когда все будут спать по отдельности. А телефон у Аськи на ночь глядя можно изымать.
О будущем и о том, куда его приведут эти новые отношения, Андрей особенно не задумывался, сосредоточившись на совете директоров. Вот станет он президентом – тогда и появится будущее. Пока же он просто исправил ситуацию, в которой привлекательная женщина проживает с ним в одной квартире, но личную жизнь ведёт где-то на стороне. Или не ведёт вовсе. А раз они настолько подходят друг другу не только в быту и в кухонных разговорах, но и в постели, оба были бы круглыми идиотами, если бы так и ходили друг мимо друга. К тому же это был не просто секс. Скорее нечто среднее между физиологией и чувствами. Чувства – это всегда весьма мучительно. Во всяком случае, и во влюблённости в Киру, и в любви к Кате Сухарёвой кроме положительных эмоций он испытал столько тяжёлого и изматывающего, что совершенно не рвался это повторить. То ли дело Катя Пушкарёва. И не модель, с которой переспал и забыл, и не женщина, из-за которой вскакиваешь ночью в холодном поту, лезешь нажираться до свинского состояния и ищешь, кто бы разбил тебе морду. С ней не нужно было изображать героя, как с Кирой, – она видела его грузчиком в тренировочных штанах, и это её не смущало, и перед ней не надо было заглаживать свою вину, как перед женой. С ней было легко, спокойно, и Андрея тянуло домой из офиса и хотелось делать какие-то милые глупости и даже за Катей ухаживать. И насчёт имени стало попроще. Ну Катя, мало ли вокруг Кать. Это с первой была ошибка, родители обязаны были назвать её иначе. Клава бы подошло. Зайдя в мастерскую кое-что спросить у Милко, Андрей увидел там цветы. Цветов рыбки Милко натащили со вчерашнего мини-показа для узкого круга партнёров. Подняв один букет, Андрей покрутил его в руках и бросил обратно на диван. Это Клаве можно было притащить букет с показа. Кате он лучше купит сам.
Когда он, возвращаясь домой, остановился у цветочного магазина, позвонила дочь. Болтала о соседях по номеру – мальчике и его бабушке. И утверждала, что теперь знает – его шутка «я родил тебя от дяди Ромы» не такая уж шутка. Вчера они с соседями смотрели какое-то довольно старое кино, и там Арнольд Шварценеггер сам лично родил дочку. Мама глядеть это не стала и сказала, будто содержание фильма крайне глупое. Дитя живо интересовалось – а может ли быть так, как показали, на самом деле.
– Увы, – ответил Андрей. – Пока медицина не продвинулась так далеко.
Информацию о комнате он пока скрыл. Пусть будет сюрпризом.
Подъехав к дому, выбрался из машины и увидел Катю в освещённом окне Аськиного логова. Вероятно, бригада, управившись за два дня, уже уехала. Катя взобралась на стол и цепляла на карниз сшитые за каникулы шторы. Шторы эти как-то там подходили к обоям, и вообще всё подходило друг к другу, а Валерьевна, кажется, видела особенное удовольствие в том, чтобы сделать что-то для Аськи. И даже сама предложила не нервировать ребёнка, который и так переживает развод, тем, что они вроде как теперь вместе. Пусть их роман будет тайным. Это было правильно и очень удобно, Андрей сразу согласился, а теперь, глядя на силуэт в окне, вдруг почувствовал ещё и досаду. А почему она так настаивает на тайне? Значит ли это что-то особенное или нет?
Аська вернулась с моря довольная, но ещё по дороге из аэропорта предупредила – то, что поездка ей так понравилась, не значит, что она захочет вернуться к маме. Хотя мама убеждала её, что девочки после развода с папами не остаются. Ладно бы Ася была мальчиком, а для девочки жить с папой неправильно. Разумеется, все эти рассуждения дочь пропустила мимо ушей. Вот ещё – размышлять над тем, что тебе не нравится. Ворвавшись в квартиру, Аська прямо на пороге вывернула содержимое рюкзака и извлекла оттуда какой-то непонятный комок.
– Катя, смотри, какие салфетки! Тебе для шкатулок! Там разные были, я много привезла. Правда, они чуть-чуть помялись.
Смятые салфетки перекочевали в руки просиявшей Катеньки, и можно было уже показывать сюрприз – отдельную спальню для девочки, которой вроде бы неправильно проживать с отцом…
Перед сном Андрей изъял у Аськи телефон и прилёг рядом с ней с книжкой.
– Мама ничего не понимает, – раньше, чем он начал читать, сообщила Аська.
– В чём?
– Она говорит, что на самом деле ты не хочешь, чтобы я жила с тобой. Просто вы ссоритесь, и ты ей назло… Она говорит, что я тебе мешаю.
– Это как, интересно?
– Завести новую женщину и новых детей.
Почувствовав, что если бы не лежал так надёжно, грохнулся бы на пол, Андрей прикусил язык. Своё мнение о мадам Ждановой без предварительной цензуры высказывать не стоило.
– С чего мама вообще взяла, что я собрался кого-то заводить?
Аська пожала плечами.
– К тому же новые женщины и новые дети…
– Я знаю, – перебила дочь. – У нас в классе есть мальчик, у его папы новая семья и ещё маленькие дети, а он ездит к папе в гости, и всё хорошо.
– Первого ребёнка отменить невозможно, – подтвердил Андрей.
– А тебе очень нравится наша Катя?
Книжку дочь отодвинула, в её глазах светился неподдельный интерес. До литературы ли тут, когда нечто, возможно, происходит рядом с тобой! Вспомнив, что ещё в детском саду на горшках девчонки живо интересуются, на кого поглядел Вася да кого угостил конфеткой Петя, а его ребёнок, хоть и с мальчиковыми замашками, но всё-таки девочка, Андрей вздохнул. Он абсолютно не был готов отвечать на такие вопросы.
– Сначала ты хотел её выселить, – прошептала Аська, словно Валерьевна стоит в двух метрах от её дивана, – потом не очень хотел, потом не хотел… А теперь?
– Ну да, она мне нравится, – согласился Андрей.
– Мне тоже. Ой… ты забрал телефон, а я не успела тут всё сфотографировать. Когда мама увидит эту комнату, может, она поймёт, как тут хорошо?
– Сфотографируешь завтра. Но только комнату. Без двадцать пятых кадров.
Аська, разумеется, не помнила номер провокационного снимка и не поняла, что он сказал, но вдаваться в подробности не стала, учуяв, что если сейчас не попросит ей всё-таки почитать, Андрей сообразит, что уже поздно, и уйдёт.
Приключения шустрого домашнего поросёнка увлекли их ещё на полчаса, а потом Андрей вернулся к себе и настрочил жене электронное письмо с просьбой включить, наконец, мозги и бороться с ним лично, не устраивая ковровые бомбардировки, от которых страдают все окружающие. Странно было напоминать матери, что нужно думать о нервах ребёнка и ставить его интересы на первый план, но сделать это пришлось. Вспоминая, чем можно зацепить Кэт-1, Андрей внёс в письмо Валерия Сергеевича. Мол, что бы сейчас сказал твой папа, узнав, что ты собралась дёргать его любимую внучку и мешать ей поселиться там, где она желает. Это был удар в болевую точку, но их борьба уже вышла за пределы благородных правил. Ответ не заставил себя ждать – Екатерина торчала за компом, проверяя накопившуюся за каникулы почту. Жена заявила, что лично с ним она поборется на совете и ей будет нетрудно лишний раз доказать, что он ничего не может сделать без огрехов. Дочь же – не его собственность, а общая, и её долг как матери предупредить, в какую ситуацию Ася может попасть. О его пьянстве и беспорядочной интимной жизни Жданова не заикалась. Вероятно, догадалась, что раз Ася ничего такого не замечает и не рассказывает, то он не валяется под столом на кухне мордой в салат и не водит домой стада моделек. Теперь у неё была новая версия – всё куда серьёзней, у него постоянная женщина, ради которой, вероятно, он и стремится стать президентом компании. И, конечно, вскоре женится, и Ася в новой семье никому не будет нужна. Это было обидно – предположение, что для него ребёнок – игрушка, которую можно в любое время выбросить, сменив на другую. И Андрей написал Ждановой, что она дура. Теперь можно было пойти к Кате-2, мозг которой не настолько извилист и креативен в желании навешать на партнёра мыслимые и немыслимые грехи. В комнате Кати он увидел предмет, которого вчера ещё не было – деревянный высокий стульчик для кормления. На нём лежали Аськины салфетки.
– Взяла у подруги сегодня, – информировала Валерьевна, проследив за его взглядом, – они ждут третьего, скоро понадобится. После второго – сам видишь.
Да, стульчик был с царапинами и пятнами.
– Подключай Аську, – усмехнулся Андрей, – ей очень нравится твой ручной труд.
– Ну как прошло?
– Ты про комнату? Дитя решило, что я внял её просьбам. Тайный роман не раскрыт.
– Ну и хорошо.
– Ко мне?
Андрей запер дверь, чтобы ребёнок, внезапно что-то вспомнив среди ночи, не попал в комнату за пару секунд, а вынужден был постучать. Целуя Катю, поймал себя на мысли, что всё ещё злится – ну почему ему всю жизнь не везло на женщин. Так однообразно с самого детства… А когда вроде бы всё хорошо и женщина очень ничего, так она желает краткого тайного романа. Наверное, чтобы потом, для открытого, найти кого-то более подходящего. Конечно, долго злиться и думать не вышло – ситуация не располагала. Но утром он проснулся с той же мыслью – почему? Что он делает не так? И что можно кардинально изменить в этом вопросе?
В офисе Андрей обнаружил в своём кабинете Малиновского и Воропаева. Малиновский сидел за столом Андрея с лицом обороняющегося пехотинца, а Воропаев бродил вокруг стола, разглядывая папки на полках, и, увидев Андрея, ехидно улыбнулся.
– А вот и виновник торжества. Здравствуй, Андрюша.
– Чем обязан?
– Александр Юрьич пришёл поставить нас в известность, что услышал о предстоящих выборах в президенты компании, и хочет сообщить заранее: его голоса мы не дождёмся, – ответил за Сашку Малиновский.
О предстоящих выборах болтал уже весь коллектив, сохранить подобное в секрете мадам Жданова не смогла бы, а скорее всего, и не пыталась.
– За драку на показе? Какой ты мелочный, Сашка, – покачал головой Андрей. – Я думал, ты будешь счастлив отправить из руководства компании постороннего человека. Ты же так страдал – у руля личность не из наших семей.
– Ты ввёл эту личность в семью, – не прогнулся Воропаев. – И личность руководила «Зималетто» вполне успешно. Да, она мне не нравится, но ваша сладкая парочка нравится мне ещё меньше. Достаточно припомнить, что вы тут вытворяли.
– Это было давно, – Малиновский тоже поднялся и принялся размахивать руками, напоминая Сашке, что и он, будучи президентом, немало напортачил. И совершенно напрасно, от таких воспоминаний добреть Воропаев не начинал.
– К тому же, – продолжил Сашка, – даже если ты победишь, что маловероятно… Твоя красавица откусит тебе голову из мести. Вообще странно, что она давно этого не сделала, но это не поздно провернуть. Так что, мои маленькие друзья, на меня можете не рассчитывать. Надеюсь, на моих сестёр тоже.
– Ну и как нам жить дальше? – уставившись в закрывшуюся за Сашкой дверь, спросил Малиновский. – Может, он прав, надо сдаться заранее? Что нам светит? Ты да я да мы с тобой. Ну, ещё Марго, куда она денется. А остальные?
– А я верю.
– В жизнь на Марсе? В то, что Зорькин поймёт, какое чудовище опекал все эти годы, и предпочтёт тебя? Ты, Жданов, конечно, симпатичный и всё такое, но…
– Начнём с гения, – предложил Андрей. – Будем сдувать с него пылинки.
– Пыльный гений… как печально.
– Молчи, Рома. Он – наша единственная надежда. Мы станем ему родными матерями. Если Милко будет с нами, не исключено, что и Кристина – тоже. И вот тебе четыре голоса против трёх.
В затею Малиновский не особенно уверовал, но быть с гением мягче и почтительнее, чем обычно, всё-таки согласился. Явившись в кабинет к жене, Андрей увидел – вчерашнюю «дуру» она ему не забыла и не простила. Впрочем, с прощением у неё всегда было трудно, а с памятью – лучше, чем нужно бы. И посмотрели они друг на друга с одинаковым желанием – устранить соперника из своей жизни любыми способами.