В 2013 году в мировой прокат вышла очередная попытка экранизации легендарного романа «Великий Гэтсби». Как ни старался режиссёр передать угар той эпохи, дальше трескучего джаза, аттракционов и спецэффектов не пошло. А ещё современные актёры не смогли донести глубину той трагедии – не те лица, не те эмоции и ценности … Автор «Великого Гэтсби» Фрэнсис Скотт Фицджеральд был безусловным героем своего времени: жил на износ и любил наотмашь
20-е годы прошлого века, Алабама, Монтгомери. В насквозь прокуренном и дребезжащем от музыки баре многолюдно. Молодые щёголи наперебой ухлёстывают за местной звёздочкой – Зельдой Сейр. В свои 18 она умеет флиртовать, увлекательно болтать ни о чём, жонглировать мужскими сердцами. А ещё самозабвенно танцевать до упаду и пить виски ударными дозами. Откуда такая чертовка? Из состоятельной семьи, где папаша - судья штата и витающая в облаках маман души не чаяли в чаде. Мамины «телячьи нежности» и попустительство плюс отцовская фамилия вкупе с деньгами – гарантированный рецепт взращивания монстра. Итак, Зельда эффектна, обворожительна и знает, чего хочет от жизни, точнее, не хочет: ни работать, ни учиться. Танцевать, болтать, пить – праздника, чёрт возьми! Нужен тот, кто всё это устроит и оплатит.
На хохочущую хмельную красотку взирает лейтенант, тоже «под градусом», что, впрочем, не помешало впечатлиться до мгновенной фатальной влюблённости. А что он может предложить ей, этот младший военный чин?
Знакомьтесь, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, от роду 22 года, мнит себя писателем, за плечами бесславная попытка учиться в престижнейшем Принстоне. Вообще-то в университет его влекли не тяга к знаниям и блестящие карьерные перспективы, хотелось заделаться первым спортсменом и играть в театральной студии. Но для спорта он был непригоден, с театром тоже не сложилось, а тут ещё глаза мозолят пафосные «золотые дети». Для Фрэнсиса, отягощённого бешеными амбициями, это было невыносимо. «Уж лучше яркая красивая смерть!» - решил он, покинул Принстон и отправился служить. Однако вместо передовой фронта оказался в Монтгомери, в том самом джаз-баре, где блистала обаянием Зельда Сейр. Что же, парень, ты искал погибели – Господь тебя услышал, любовь крушит похлеще войны.
Знакомство завязалось, роман стремительно развивался под звуки оглушительного джаза – и вот уже лейтенант вручает Зельде кольцо в честь помолвки. Та согласна «составить счастье всей жизни» мистера Фицджеральда, однако родители невесты выдвигают серьёзное условие – пусть найдёт работу. Окрылённый любовью, он мчится в Нью-Йорк и устраивается рекламным агентом. Тут же пытается опубликовать роман «Романтический эгоист», но издатель считает произведение «сырым». Фрэнсис стирает в порошок зубы от досады, и новая напасть – приходит письмо от Зельды. Адрес на конверте его, а вот содержание явно адресовано другому. И с этим другим у невесты очевидно интрижка. Рассеянная барышня, приняв кольцо и дав согласие сходить к алтарю, кажется, тут же об этом забыла. Она всё так же плясала, смотрела на мир через бокал виски, крутила романы и даже искупалась обнажённой в фонтане. Сходя с ума от ревности, Фрэнсис кинулся в Монтгомери.
А какой с Зельды спрос? Избалованная барышня не устыдилась, более того, швырнула Фрэнсису кольцо – к чёрту помолвку, мало ли, что она обещала! Горе-жених уехал в Нью-Йорк…
Если помните, у Великого Гэтсби был «редкостный дар надежды», Фицджеральд щедро поделился с героем собственной способностью верить в лучшее. Эта вера принесла-таки Фрэнсису любимую мучительницу Зельду: его роман «Романтический эгоист» был переписан, переименовал в «По ту сторону рая», опубликован и… Не будем тратить слов – триумф, причём мгновенный. В считанные недели Фицджеральд – любимец публики, великий писатель и знаменитость с солидным счётом. А Зельда – его возлюбленная, муза, свет очей и теперь уже официальная жена.
«Не приходя в сознание…»
«Новая выходка четы Фицджеральд! Такого ещё не было!» - пестрели газетные заголовки, надрывались мальчишки-зазывалы, торгующие свежими новостями.
Фрэнсис и Зельда действительно давали жару. Кажется, они не трезвели ни на секунду, потому что придти такое может только в затуманенную алкогольными парами голову. Вчера после вечеринки они катались на крыше такси, позавчера явились в театр в костюмах библейских прародителей. А как-то вообще исчезли из поля зрения и обнаружились спустя неделю в захудалом отеле!..
Америка жадно следила за выкрутасами своих любимцев. Да, эпатажные, да, избалованные, развращённые ранней славой и деньгами, но они – срез того общества, сливки, кумиры. Позже помудревший и уставший от возлияний Фицджеральд напишет о времени, тон которому в том числе задавал и он: «Пришло поколение, для которого все боги умерли, все войны отгремели, всякая вера подорвана, а остались только страх перед будущим и поклонение успеху…»
Они с Зельдой будущего не страшились – попросту не успевали. Даже великое событие – материнство – миссис встретила в алкогольном тумане. Говорят, когда очнулась от наркоза, то изрекла циничный бред: «Кажется, я пьяна… А что наша малышка? Надеюсь, она прекрасна и глупа...» Отец семейства вложит эту фразу в уста возлюбленной Великого Гэтсби. Дейзи Бьюкенен будет всерьёз считать, что лучшее место для женщины в обществе – быть хорошенькой дурочкой.
Втроем семейство вернулось в Нью-Йорк, зайдя на новый круг добровольного ада.
Бури без затиший
Как писатель умудрялся сочетать работу с регулярными возлияниями, одному Богу известно. Но рассказы Фицджеральда раскупались как горячие пирожки. Зельда наблюдала за славой мужа и зверела, страдая от собственной нереализованности. Пыталась заняться живописью, говорят, выходило недурственно, но это занятие отчего-то выводило из себя Фрэнсиса. Он ей запрещал рисовать, она ему мешала работать, придумывая любые поводы, чтобы обжигающий виски заструился по венам – всё, ни строчки на хмельную голову. Факт, что прежняя муза губит лучшего писателя Америки, стал общепризнанным. За несчастного Фицджеральда особенно переживал Эрнест Хемингуэй, который не таясь называл Зельду «хитрой кошкой с пустыми глазами». А та в ответ изрекала нелицеприятности свистящим шёпотом, для устрашения…
Но вот тучи рассеялись, Фицджеральды перебрались на Французскую Ривьеру, он писал, она изысканно тосковала на пляже. Такой режим устраивал супругов, неужто спустя годы взаимных ломаний об колено эти двое пришли к компромиссу…
Пока Фрэнсис работал над «Великим Гэтсби», Зельда закрутила роман с французским лётчиком – пустой, бесперспективный, что не помешало дамочке наглотаться снотворного, когда «покоритель неба» улетел от неё прочь. Наверное, неврастеничка тоже отправилась бы на небеса, только иные, однако её вовремя обнаружил Фрэнсис. И спас.
А дальше творился и вовсе абсурд, который объясняется поставленным Зельде диагнозом – шизофрения. Но до обследования специалистом было многое, отчего Фицджеральда стоит признать великим – хотя бы в силе терпения.
… Как-то пара ужинала в ресторане, Френсис приметил за соседним столиком танцовщицу Айседору Дункан, пожелал подойти и выразить восхищение. Зельда не возражала, но едва он направился к знаменитости, выскочила из-за столика и «нырнула» с лестницы. Публика ахнула: минимум перелом позвоночника. Но хитрая кошка оказалась живуча, отделалась всего лишь царапинами.
Наконец-то порознь
«Человеку незаурядному всегда приходится балансировать на грани - и далеко не все способны выдержать напряжение», - писал Фицджеральд, когда всё вокруг него взрывалось, горело и рушилось. Зельда стала слышать голоса, то предупреждавшие о заговоре против её семьи, то запрещавшие ей двигаться. Итог – официальный психиатрический диагноз и лечение. «Все болезни лечатся любовью», - сам себя утешал он, работая над романом «Ночь нежна». И не верил, прячась от жестокой реальности в алкогольном тумане, крутя романы со случайными женщинами. Это давало определённый толчок творчеству, и на бумагу ложились откровения одно горше другого: «Внешне всё некоторое время остается по-старому после того, как внутри пойдёт трещина». Или: «Беда в том, что когда ты трезв, тебе ни с кем не хочется знаться, а когда пьян, никому не хочется знаться с тобой»…
А потом Фортуна и вовсе отвернулась от Фрэнсиса, который ещё недавно получил всё и сразу. Умерла мама, писатель сломал ключицу и долго не мог работать, дочь не хотела учиться, зато отчаянно желала транжирить папины деньги на развлечения: наследственность – вещь упрямая. Огромные счета из больницы, где блуждает в лабиринте безумия Зельда, ударные дозы виски, хохот и угар смутных женщин, в чьих объятьях он пытался забыться. Как, куда сбежать от повседневного кошмара?
«Разрубил узел» обширный инфаркт, который унёс Фицджеральда далеко-далеко, туда, где он, возможно, обрёл покой.
… К голосам, несмолкающим в голове Зельды, добавился ещё один – Фрэнсиса. Он не пугал, лишь убаюкивал да успокаивал, известно ведь, что все недуги лечатся любовью. Как знать, может, именно ласковый шёпот с того света исцелил Зельду, пусть не полностью… Спустя восемь лет после смерти мужа Зельда пошла на поправку, доктора даже взяли на себя смелость отпустить её повидать родных. Туда, где всё начиналось, в Монтгомери. Уезжая, Зельда вдруг обернулась к матери, и в вокзальном гуле прозвучало откровение: «Не волнуйся, мама! Я не боюсь умереть. Скотт говорит, это совсем не страшно».
Всего несколько дней спустя в клинике случился пожар, среди девяти погибших – Зельда Сейр…
Конечно, это не было больно или страшно, ведь он ждал её, он указал ей путь, совсем как Великий Гэтсби для своей единственной любви: «Гэтсби верил в зелёный огонек, свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть оно ускользнуло сегодня, но не беда - завтра мы побежим еще быстрее, еще дальше станем протягивать руки… и в одно прекрасное утро… Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое».