Это произошло в Благовещенске в мае 2003 года. Приехала я в этот город из Якутии, где проживала тогда с семьей, с целью проверки состояния здоровья. Так уж получилось, после проверки пришлось дать согласие на экстренную операцию, тем более, что она оказалась мне по карману. В назначенное время в палату подкатила каталка с веселым молодым санитаром, я взгромоздилась на нее, улеглась, положив в карман рубашки носовой платочек в зеленую клеточку, мало ли что, вдруг пригодится. Санитар оказался настоящим гонщиком, Шумахер отдыхал. На поворотах я еле удерживалась на гладкой горизонтальной металлической поверхности, мертвой хваткой бывшей спортсменки держась за каталку. Мне с трудом удавалось не свалиться на очередном вираже, однако в дверных проемах мои руки все-таки изредка задевали косяки, оставляя кровавые следы на казанках пальцев. За время опасного пути у меня исчез предоперационный страх, было уже все равно, как пройдет операция, лишь ссадины на руках ныли, не давали покоя, и отвлекали от предстоящих событий. До благополучного прибытия на операционный стол я три дня обследовалась и уже имела представление о сложности предстоящего вмешательства в меня и о продолжительности работы хирурга. Как правило, через два часа прооперированную бесчувственную после наркоза даму привозили на каталке в палату, перекатывали на кровать, и через пару часов она уже делилась впечатлениями с соседями по палате. Я предполагала, что так будет и со мной, однако я очень сильно ошибалась.
Очнулась я глубокой ночью. Настенные часы показывали три. Тишина и полумрак тревожно окутали незнакомое помещение. Большая полутемная комната была разделена на мужскую и женскую половины полотняной белой ширмой. Я могла бы при желании дотронуться до полуголого больного мужичка , который безмятежно спал, тихо посапывая, почти рядом со мной. С другой стороны от меня располагались еще три кровати, все они были заняты такими же, как я телами зрелых женщин. Все они спали. Реанимация, сообразила я, вытаскивая изо рта гофрированную царапучую кислородную трубку. Часам к шести мои соседки проснулись, я расспросила их про себя и узнала, что причиной моего пребывания здесь стал наркоз, сделанный мне без пробы, это они поняли из разговоров медперсонала между собой. Врача и медсестры в палате не было, можно было общаться на любую тему, занимая медленно тянущиеся минуты. Все три женщины были подавлены своим состоянием, болями и не очень оптимистично смотрели на свое будущее. Их унылый вид натолкнул меня на мысль провести совместную утреннюю зарядку для поднятия настроения, предварительно спугнув их высокой вероятностью получения воспаления легких от неподвижного лежания в непроветриваемом помещении. Я медленно начала движения руками, показывая и комментируя каждое упражнение своим ученицам. Они сначала недоверчиво и с неохотой начали едва шевелиться. С каждой минутой движения их становились более уверенными и отчетливыми. Вспомнив о носовом платке в кармане рубашки, я взяла его в одну руку и стала делать отмашку для участников процесса, соблюдая выбранный ритм. Через несколько минут проснулся и мой сосед за ширмой, он тоже изъявил желание позаниматься. Улучшить настроение и кровообращение неподвижного тела ему помогала возможность нет-нет да слегка дотронуться рукой до моего одеяла. Мы не заметили, как в палату вошел доктор, видимо, он некоторое время наблюдал эту несвойственную этому заведению картину, а я продолжала своим зелененьким в клеточку носовым платочком сигнализировать о начале очередного упражнения или паузе для отдыха.
К 10 часам утра всех нас, как успешно реанимированных, поочередно разложили по каталкам и развезли по своим палатам долечиваться. Обратный путь на каталке я, как опытный автомобилист, проделала пристегнутой к горизонтальной поверхности ремнями безопасности, опасливо спрятав руки на груди, предварительно спросив у санитара наличие прав на управление средством передвижения.
Как непредсказуемо, интересно, и как хорошо жить на свете!
Это произошло в Благовещенске в мае 2003 года. Приехала я в этот город из Якутии, где проживала тогда с семьей, с целью проверки состояния здоровья. Так уж получилось, после проверки пришлось дать согласие на экстренную операцию, тем более, что она оказалась мне по карману. В назначенное время в палату подкатила каталка с веселым молодым санитаром, я взгромоздилась на нее, улеглась, положив в карман рубашки носовой платочек в зеленую клеточку, мало ли что, вдруг пригодится. Санитар оказался настоящим гонщиком, Шумахер отдыхал. На поворотах я еле удерживалась на гладкой горизонтальной металлической поверхности, мертвой хваткой бывшей спортсменки держась за каталку. Мне с трудом удавалось не свалиться на очередном вираже, однако в дверных проемах мои руки все-таки изредка задевали косяки, оставляя кровавые следы на казанках пальцев. За время опасного пути у меня исчез предоперационный страх, было уже все равно, как пройдет операция, лишь ссадины на руках ныли, не давали покоя, и отвлекали от предстоящих событий. До благополучного прибытия на операционный стол я три дня обследовалась и уже имела представление о сложности предстоящего вмешательства в меня и о продолжительности работы хирурга. Как правило, через два часа прооперированную бесчувственную после наркоза даму привозили на каталке в палату, перекатывали на кровать, и через пару часов она уже делилась впечатлениями с соседями по палате. Я предполагала, что так будет и со мной, однако я очень сильно ошибалась.
Очнулась я глубокой ночью. Настенные часы показывали три. Тишина и полумрак тревожно окутали незнакомое помещение. Большая полутемная комната была разделена на мужскую и женскую половины полотняной белой ширмой. Я могла бы при желании дотронуться до полуголого больного мужичка , который безмятежно спал, тихо посапывая, почти рядом со мной. С другой стороны от меня располагались еще три кровати, все они были заняты такими же, как я телами зрелых женщин. Все они спали. Реанимация, сообразила я, вытаскивая изо рта гофрированную царапучую кислородную трубку. Часам к шести мои соседки проснулись, я расспросила их про себя и узнала, что причиной моего пребывания здесь стал наркоз, сделанный мне без пробы, это они поняли из разговоров медперсонала между собой. Врача и медсестры в палате не было, можно было общаться на любую тему, занимая медленно тянущиеся минуты. Все три женщины были подавлены своим состоянием, болями и не очень оптимистично смотрели на свое будущее. Их унылый вид натолкнул меня на мысль провести совместную утреннюю зарядку для поднятия настроения, предварительно спугнув их высокой вероятностью получения воспаления легких от неподвижного лежания в непроветриваемом помещении. Я медленно начала движения руками, показывая и комментируя каждое упражнение своим ученицам. Они сначала недоверчиво и с неохотой начали едва шевелиться. С каждой минутой движения их становились более уверенными и отчетливыми. Вспомнив о носовом платке в кармане рубашки, я взяла его в одну руку и стала делать отмашку для участников процесса, соблюдая выбранный ритм. Через несколько минут проснулся и мой сосед за ширмой, он тоже изъявил желание позаниматься. Улучшить настроение и кровообращение неподвижного тела ему помогала возможность нет-нет да слегка дотронуться рукой до моего одеяла. Мы не заметили, как в палату вошел доктор, видимо, он некоторое время наблюдал эту несвойственную этому заведению картину, а я продолжала своим зелененьким в клеточку носовым платочком сигнализировать о начале очередного упражнения или паузе для отдыха.
К 10 часам утра всех нас, как успешно реанимированных, поочередно разложили по каталкам и развезли по своим палатам долечиваться. Обратный путь на каталке я, как опытный автомобилист, проделала пристегнутой к горизонтальной поверхности ремнями безопасности, опасливо спрятав руки на груди, предварительно спросив у санитара наличие прав на управление средством передвижения.
Как непредсказуемо, интересно, и как хорошо жить на свете!
