Волна сибирской реки глухо ударяла в берег и, брызжа холодными каплями в утреннем тумане, вновь возвращалась туда - в глубину, чтобы, набравшись сил, окатить этих двоих, что замерли в укромном месте прибрежного прибоя.
- Давно это было, с десяток лет уже прошло. Рустику-то уже десять лет, а он папку-то своего и в глаза не видел.
Рослый мальчуган играл камешками, кидая их в реку.
- А тогда на берегу жила, чуть давеча отсюда. Бабушка-то померла, я одна и осталось. Муж у меня был, но сгинул он в тайге, пошел и пропал, я ждала. Вот так, сидя на берегу, и ждала. А тут он вышел. Ночь, луна, лягушки квакочут. А он полностью обнаженный, высокий, статный, волосы свои длинные за спину закинул, улыбается. У него такое тело было, что картины рисовать. Я мокрая, вся в слезах. Женского счастья не попробовавшая. В деревне-то все знают. Что-то сломалось во мне, кинулась я ему на грудь. Целовала страстно. Вот так все лето мы и встречались. Он молчал, смотрел на меня печальными глазами, хотел что-то сказать, но молчал. Камушки мне приносил разные, протянет, улыбнется и целует. А потом осень, заморозки. Он больше не выходил из воды. Я была на сносях, испугавшись пересуда, уехала отсюда, да и там жизнь не заладилась. Вернулась я, дом свой прибрала, картошку посадила. А на берег хожу, жду. Вдруг, выйдет, как прежде, в утреннем мареве. Позови его, ты же можешь Волхв. Позови.
Волхв сидел, понурив голову, чертил палкой на песке замысловатые фигуры. Позвал я его. Русал местный, беспокойный. Он лодки с рыбаками переворачивал. Так вот почему…
- Иди туда - к скале. Он там ждет тебя, а мальца пока мне оставь. Ишь ты, сын Русала. Иди-ка к деду.