Опубликовано 22 апреля 2010
Последняя премьера театрального сезона стала дебютом на большой сцене нового молодого режиссера театра Константина Солдатова. Освоение нового, большого сценического пространства Калужского драматического прошло достаточно успешно.
Первоначально выбор пьесы меня, по крайней мере, весьма озадачил. Не стоит уж слишком идеализировать Арбузова. Молодой драматург, написавший «Таню», в годы первых пятилеток ещё только заявлял о себе. Простенькая история, написанная практически одной–двумя красками, о том, как советская девушка перешагивает через любовные переживания и становится «полноценным членом советского общества», стала известной лишь благодаря гению Марии Бабановой. Актриса своим авторитетом сначала «выбила» постановку у чиновников, а затем пошла против воли режиссера Андрея Лобанова на сцене Театра Революции. Спустив «на тормозах» весь финал «о возвращении в ряды строителей коммунизма», Мария Ивановна сосредоточилась исключительно на одиночестве любви. Но, если вспомнить историю, тогда у актрисы уже явственно наметился разрыв с писателем Федором Кнорром… В общем, та Таня появилась благодаря целому ряду обстоятельств.
Таня образца 2010 года должна бы по идее «выплеснуться на сцену» с каким-то новым осмыслением сюжетной ситуации. И первые секунды спектакля заставляют буквально откинуться в изумлении на спинку театрального кресла. Боже, зачем здесь эти бородатые мужики в тулупах и потертых кожанках, усердно изображающие командиров Красной Армии?! Гражданская война в 30-е годы уже закончилась! Режиссерский ход? Возможно, но периодическое появление небритых партизан и глубокомысленное заявление одного из них в финале о том, что же будет в пятом акте, не тянет, простите, на глубину режиссерской мысли.
Нет, быть может, записные театральные эстеты и смогут что-нибудь выискать из этого хода, но я, простой смертный, был в замешательстве. Единственное, что, на мой взгляд, оправдывает появление этого «войска Сусанина», заблудившегося во времени, желание ещё больше оттянуть от сюжетной линии время происходящей истории. Действительно, в спектакле неважно, какой на сцене год. Режиссер намеренно, видимо, стушевал все исторические частности того времени, а там, где это было невозможно, выставил их в лубочном варианте.
Если это так, то становится понятной и выстроенной финальная цепочка. Фраза Тани о том, что женская память ничего не забывает, фраза дяди в кожане о пятом акте и логичное продолжение в мозгу у зрителя: как с этим жить дальше? Но стоит ли так уж все разжевывать? Весь ход спектакля выводит на это, и подпорки, объяснялки, по-моему, немного излишни.
Уход от времени, вероятно, продиктовал и приблизительность костюмов, схематичность декораций, музыкальное сопровождение, действующее скорее на подсознание зрителя, а не на узнаваемость картинки. Свобода сценического пространства, светлые чистые тона его обрамления не отвлекают от главного - от маленького человечка с огромной душой. Но об этом чуть позже.
Все-таки «Таня» - это не моноспектакль, поэтому персонажи, которые её окружают, взаимодействуют с ней, должны бы хоть немного быть «живыми». Увы, в подавляющем большинстве актеры, занятые в спектакле, ограничились в лучшем случае легкими внешними штрихами характеров. «Вот он так говорит и так ходит». А этот «все время задумчив», тот «простак, не замечающий ничего вокруг», другой «любитель все узнать и ничего не пропустить» и т.д.
Расстраивает и «ходульный» Герман (артист Леонид Клец), и пытающаяся показать деловую женщину, не чуждую любви, актриса Светлана Никифорова в роли Шамановой, по-учебному беззаботная Дуся (актриса Дарья Кузнецова). Впрочем, эти и другие занятые в спектакле актеры не новички на сцене Калужского драмтеатра, их возможности по достоинству оценены зрителями прошедших ранее премьер, поэтому смею предположить, что эта схематичность образов, окружающих Таню, была специально выстроена режиссером.
Вокруг Тани ходят, говорят, машут красными флажками и смеются заводные механизмы. Хотя, быть может, такими они Тане и кажутся, и весь спектакль - это как-бы мир Тани, показанный её глазами. Но тогда это уж слишком тонко и хрупко построено. Огромное количество вопросов к режиссеру. Но самый главный: а что, собственно, он хотел донести до зрителя, о чем поведать? Об одинокой любви ( Бабановский вариант)? О непреднамеренной бездушности людей? О том, что в жизни человек может полюбить другую? Непонятно…
Ясно и понятно становится лишь одно: Елизавета Лапина может играть серьезные драматические и даже трагические роли. Она, для меня по крайней мере, стала действительным откровением прошедшей премьеры. Никаких внешних атрибутов «я страдала – страданула» - истерик, заламывания рук, потоков слез по горло зрителям. На сцене – глаза её Тани, которые притягивают, в них одних, как в ядерном реакторе, таится колоссальная сила, еле сдерживаемая, чтобы не выплеснуться.
В сущности, начиная с середины первого акта и до самого финала в напряжении держит лишь один человек – Лиза Лапина. Право, на это стоит сходить посмотреть. Верно сев на пойманный посыл, она ведет за собой практически через весь спектакль. Почему практически, а не весь? Потому что первые 15-20 минут на сцене играет какой-то советский театр времен первых пятилеток. И в этом, на мой взгляд, есть противоречие: начальный разбег не предполагает столь мощного прыжка. Не так уж сильно любит Таня Германа в первых сценах, чтобы столь глобально правдиво и трагично переживать весь последующий спектакль.
Сладенькое карамельное сюсюкание в начале наводит на мысль о том, что в принципе Таня может так переживать в дальнейшем не от того, что очень уж сильно любит Германа, а от того, что безмерно любит свою любовь к нему. Этакий психологический выверт сознания, приводящий к душевному, да и в какой-то мере физическому мазохизму.
Впрочем, столь разнообразные мысли после просмотра последней в этом сезоне премьеры театра говорят о том, что, в общем, спектакль удался. Он заставляет думать, а это дорогого стоит. Вспоминая увиденную больше года назад первую режиссерскую работу Константина Солдатова в нашем театре, спектакль на малой сцене «Калека с острова Инишмаан», можно сделать предварительный вывод о неплохом творческом будущем молодого режиссера. Попытка разобраться в дремучем лесу истоков человеческих поступков всегда интересна зрителю. За это Константину Солдатову огромное человеческо-зрительское спасибо.
Владимир АНДРЕЕВ.
Фото Алексея САРЛЕЙСКОГО.