Я разговаривал с крылатой черепахой, когда внезапно все пропало. С трудом открыв глаза, я осмотрелся. Вокруг все было другим. До невероятного странным. Я лежал на кровати, от моих рук тянулись длинные трубки, которые иглами впивались в вены. Испугавшись, я захотел вскочить, выдернуть их из себя, но не смог. Тело меня не слушалось.
Через некоторое время в комнату зашла девушка. Она посмотрела на меня, и на ее лице появилось выражение искреннего удивления и даже испуга. Девушка подошла ко мне, посветила фонариком в глаза, проверила пикающий аппарат и стремглав выбежала из комнаты. Позже зашла группа людей в одинаковых белых халатах и начала меня осматривать. Один из них, что на вид был постарше и внушал доверие, обратился ко мне:
– Если вы меня слышите, моргните, – и я моргнул.
Все присутствующие в комнате вздохнули то ли с радостью, то ли с облегчением. Человек задал еще несколько вопросов о моем состоянии и вышел.
Не знаю, сколько прошло времени, когда в комнату вбежала женщина. На ней не было белого халата, но лицо ее было почти такого же цвета. Она плакала и смеялась одновременно. Женщина бросилась ко мне и сжала в объятиях. Ее ладони, влажные от слез, гладили мое лицо. К ней подошел мужчина и отвел в сторону. Из их разговора я слышал лишь обрывки: «…состояние стабильное…», «…на первый взгляд повреждений головного мозга нет…», «…нужно провести несколько тестов…». Тогда я устал от того, что вокруг кружат незнакомцы и обсуждают меня, а сам я совершенно ничего не понимаю. С усилием разомкнув губы, я сказал:
– Кто вы?
Все затихли. Женщина вернулась ко мне и неспешно рассказала, что она моя жена, что у нас есть дочь, что они ждали моего возвращения и надеялись, что все будет в порядке. Мужчина в халате добавил, что я был в коме 20 лет. Все это казалось мне небылицей. Я никогда не знал их и не хотел этой новой странной жизни.
– Верните меня обратно.
Женщина прижала ладонь к ахнувшим губам. Белохалатчики переглянулись. Мужчина, рассказавший мне о непонятной для меня коме, обратился к заплаканной женщине:
– Не беспокойтесь, это лишь временное помутнение рассудка. Ему нужно прийти в себя. Сейчас возвращайтесь домой и передайте родным радостную весть.
Женщина кивнула и, обернувшись на меня в последний раз, вышла. За ней последовали остальные. Я снова остался один. Силы оставили меня, и я провалился в темноту.
***
Спустя несколько мучительных однообразных дней меня забрали из больницы. Я переехал в дом женщины, которая назвалась моей женой. На пороге нас встретила прехорошенькая девушка – она так же, как и ее мать, бросилась меня обнимать. Увы, во мне это не вызвало никаких эмоций. Они все еще были для меня незнакомцами.
Все вокруг было чужим. Я жаждал вернуться в свой мир, в котором нет ни времени, ни пространства. В котором происходит все и одновременно ничего. В котором мне не было одиноко. Здесь же реальность (я бы сказал, сюрреальность) придавливала меня бетонной плитой. Каждый день я кормил свое тело, приводил его «в порядок», как велел доктор, и лежал на кровати, а к ночи проваливался в миг темноты. Это был, наверное, единственный миг, когда я мог отвлечься от происходящего.
Хозяйку дома и ее дочь я старался избегать. Я не понимал, почему они хотят, чтобы я стал прежним. Я никогда не был прежним, потому что никогда не был с ними. Они говорили, что всего этого я не помню, но разве я был сумасшедшим? Единственное, что немного ошарашило меня, это фотографии из альбома, где молодой человек, напоминающий меня, но с более живым лицом, держал на руках младенца. Но потом я подумал: «Кто его знает, что может быть в этом мире», – и не стал придавать этому значения. Из-за этого они грустили, но старались этого не показывать. Мне было жаль, что они просто обознались, но что я мог поделать? Никто же меня не слушал. Более того, они закрывали уши и жмурились, когда я вновь просил вернуть меня обратно.
С каждым днем этот скучный мир становился все невыносимее, а пустота во мне – все больше.
***
Однажды утром я очнулся, переполненный эмоциями. Я был там! Я вернулся домой, вновь почувствовал себя счастливым. Но спустя секунду, я понял, что вновь оказался в удушающей рутиной реальности. Осталось лишь воспоминание о том, как я ехал по мосту, под которым пролетала огромная птица. Такая малая крупица родного мира вызвала во мне столько радости и причинила столько боли после. Лучше бы ее совсем не было.
«Жена» отвезла меня к врачу. Сказала, что я был слишком перевозбужден, чем пугал ее. Доктор, который был мне уже знаком, больше не внушал доверия, потому что слышал лишь бред в моих словах. Он сказал, что я видел сон. Я понятия не имел о том, что это такое, но точно знал, что нашел лазейку домой. Ему так и не удалось меня переубедить. Я наорал на него, но тут же подбежали более крупные белохалатчики, схватили меня и сделали укол, после которого я отключился. Напоследок лишь услышал слова доктора: «…необратимые последствия…».
Некоторое время я пробыл в больнице в одиночной палате. Каждый день меня пичкали таблетками, от которых я стал тупым и не мог управлять руками. Тайный ход в родной мир закрылся. Со временем я понял, что дело в лекарствах, и перестал их принимать. Конечно, врачи этого не знали.
Я понял, что единственная возможность хотя бы на доли секунды оказаться в родном мире – это вернуться в дом, где я жил в этой реальности. Я притворился, что теперь-то все понял, что наконец-то вылез из трясины бреда, и готов вернуться к семье. К счастью доктор мне поверил. Вскоре меня вновь забрали.
Теперь я жил ради этих кратких моментов счастья. Каждый день проходил в мучениях, но ночь показывала лазейку в другой мир, где я чувствовал себя своим. Я старался проводить там как можно больше времени, говоря домашним, что это нужно для выздоровления. Они стали больше улыбаться. Глупые.
Но порой бывали дни, в которые я даже приблизиться к тайному проходу не мог. Тогда ночь становилась даже хуже, чем день. Я не мог сомкнуть глаз, сон не находил. Когда в темноте начинали петь птицы, извещая о новом утре, я плакал, понимая, сколько времени мне предстоит отмучиться, чтобы вновь оказаться дома.
Счастливые и невыносимые ночи чередовались, отчего я стал выглядеть старше своих лет. В зеркале я видел чуть ли не старика, чье лицо изрезали морщины, чьи глаза ввалились вглубь. Но разве это было важно, если в моем мире у меня могло быть любое тело.
***
Однажды я понял, что так тяготило меня в этой реальности. Выбор. Здесь я должен был выбирать, что делать, а что нет, управлять своим временем и контролировать свою жизнь. В моем же мире все происходило само собой, вне зависимости от моего выбора. Вот оно. Мысли о том, что так я проведу остаток дней, сводили меня с ума. Я понял, что нужно срочно уходить.
Конечно, я понимал, что если я уйду из этого мира, то мала вероятность, что окажусь в своем. Но этот рутинный мир, обремененный постоянным выбором, был просто невыносим. Пусть я окажусь где-то, но главное – не здесь.
Было опасно спрашивать у женщин, как лишить себя в жизни, потому что тогда бы они снова запихнули меня в больницу, а там – в одиночку. Поэтому пришлось искать выход самому. Благо, люди этого мира однажды решили, что всю их тягостную жизнь стоит записать. Идиоты. Я нашел много информации обо всем, в том числе и о смерти. Какова же была моя радость, когда в первом же открытом томике я прочел о жизни после смерти, о мире, именуемом раем. Удивительно, почему здесь вообще еще оставались люди. «Значит, все будет не зря!» – подумал я. В той же книге я нашел варианты лишения себя жизни. Я понял, что нужно лишь безвозвратно повредить тело, и тогда некая душа переместится в рай. Ха-ха, да это же руководство к действию!
Самым действенным мне показалось повешение. Отступить назад не выйдет.
Оставалось только одно дело, которое я хотел бы сделать до ухода из этого мира – еще раз побывать в своем родном. Поэтому я вытерпел еще один день и рано вечером отправился спать – каждую секунду этой ночи я должен запомнить.
***
Наутро я не помнил почти ничего. Лишь образы мелькали перед глазами, ничего связного. Но это меня более, чем устроило. Едва уловимое ощущение, некая призрачная красота, была все той же милой моему сердцу подругой.
Я дождался, когда все уйдут из дома. После я поднялся на чердак, крепко повязал веревку и затянул узел – все должно выйти с первого раза. Тело мучить мне не хотелось – оно же не виновато, что пришлось хранить именно мою душу. Я встал на табурет и, без сожалений, шагнул с него. Резкая боль сковала шею, но я терпел. Сегодня я обязательно покину этот мир. Постепенно я перестал рефлекторно хватать ртом воздух и дергаться. Все погрузилось во мрак.
***
Я очнулся.
#рассказы #жуткое #буквы