По сложившейся еще в советское время исторической традиции, территория СССР рассматривается, как единая, моногосударственная территория. На момент начала Великой Отечественной войны, это было единое государство, однако, при этом, следует учитывать, что ряд территорий, включенных в него перед войной, имели свои особенности развития. Эти территории еще не интегрировались в состав СССР, в связи с чем, существовали определенные проблемы.
Обращаю внимание: мы пока говорим не о достижениях СССР, а о некоторых проблемах, существовавших в стране (и, они, действительно существовали). Противник, для достижения своей цели постарался воспользоваться даже минимальными негативными факторами, существовавшими в Советском Союзе. Поэтому, мы очень коротко пробежимся по основным «болевым точкам» существовавшим в то время. Это не «очернение» Советского Союза, а просто констатация проблем, существовавших в стране. Для того, чтобы устранить проблемы, их нужно вскрыть, изучить, найти пути решения. Заштукатуривание проблем ни к чему хорошему не приводило. На данном этапе мы дадим лишь общее, краткое описание проблем, без глубокого анализа и разбора, в том объеме, который нужен для общего понимания ситуации.
В результате внешней политики СССР (которую очень сложно назвать «марксистско-ленинской») в его состав были включены территории, ранее имевшие другую государственность и экономическую систему.
Причины изменения внешней политики СССР – тема отдельного исследования. В одной из научных работ встретилась любопытная фраза: «По-прежнему, считалось, что «граждане СССР... готовы отдать свою жизнь... за торжество коммунизма во всем мире»[1]» [2]. Возникает вопрос: «Кем считалось?». Скорее всего, речь идет именно о советском и партийном руководстве.
Возможно в этом виновата идея «мировой революции». Пропагандисты на местах стремились пронизать свою работу «духом боевого пролетарского интернационализма», «органически связать с перспективами мирового коммунистического движения»[3].
Все это прекрасно, но … ошибочно. Советское руководство, видимо, не обладая объективной информацией, или игнорируя ее, вело политику экспансии, присоединив незадолго до войны достаточно проблемные для СССР территории.
Еще одна цитата: «Пролетарский интернационализм» оставался в арсенале пропаганды как «неотъемлемое качество, боевое знамя советского патриотизма», в качестве одного из лозунгов провозгласившего, что народы СССР – «друзья всех народов»[4] Земли. Считалось, что «советский патриотизм воодушевляет сердца не только трудящихся нашей родины, но и трудящихся всего мира»[5]. СССР по-прежнему рассматривался как «отечество международного пролетариата», имевшее союзников во всех странах мира, которые «до конца верны своему делу – оберегать Советский Союз от попыток интервенции его внешних врагов»[6].
С другой стороны, теория «экспорта революции» была осуждена в партийных кругах.
Это отдельный вопрос, для ответа на который мы, в полной мере, не располагаем нужными данными. Мы пока рассматриваем только последствия присоединения ряда территорий к СССР.
1.1 Западная Белоруссия и Западная Украина.
23 августа 1939 г. СССР и Германия подписали Договор о ненападении, к которому прилагался Секретный дополнительный протокол, касавшийся разграничения сфер влияния в Восточной Европе. В результате достигнутых соглашений Советский Союз получил возможность реализовать свои устремления по присоединению (или возврату в состав страны) ряда территорий «лимитрофной зоны», на которые, по мнению руководства страны, СССР имел юридические или моральные права.
Традиционно принято указывать, что: «СССР еще с начала 1920-х гг. заявлял свои права на Западную Украину и Западную Белоруссию, которые были захвачены Второй Речью Посполитой в 1920 г».[7]
В современной литературе указывается: «Таким образом, руководство СССР не претендовало на исконно польские земли, стремясь возвратить в состав страны только те территории, которые считало по праву принадлежащими России (СССР)» [8].
По факту, это не совсем так. Если по отношению к Западной Белоруссии, это более или менее справедливо, то по отношению к Западной Украине это ошибочное мнение.
В результате немецкого вторжения в Польшу, в сентябре 1939 года, и бегства польского правительства из Варшавы, были созданы условия для введения советских войск на территорию Польши, т.е. государства, которое в результате Первой Мировой войны появилось на территории, ранее принадлежавшей Австро-Венгерской, Российской и Германских империям.
Решение это, со всех точек зрения, достаточно спорное. В результате раздела территории бывшего польского государства, СССР отошли территории, не только ранее входившие в состав Российской империи (Западная Белоруссия), но и территории, никогда не входившие в ее состав (Западная Украина).
Эта территория на протяжении длительного времени развивалась в составе Австро-Венгрии, а, затем и Речи Посполитой. В отличие от Западной Белоруссии, эта территория в составе польского государства, подвергалась намного меньшему национальному и экономическому угнетению. Здесь в значительно меньшей степени было распространено «осадничество».
Польская операция советских войск не была бескровной – Красная Армия потеряла 737 чел. убитыми и 1862 чел. ранеными[9].
Учитывая специфику операции, и столкновения с остатками Войска Польского, все ранее существовавшие силовые структуры на этих территориях были упразднены. Территориальные части на их базе не формировались, а были заменены подразделениями НКВД и РККА.
Некоторые бывшие военнослужащие Войска Польского (в основном, белорусского происхождения) продолжили службу в других регионах (уже в составе РККА), однако, следует отметить, что большая часть офицерского состава, укомплектованная не белорусами, а поляками, негативно восприняла «освободительный поход РККА», и отказывалась от сотрудничества.
Ситуация была достаточно неоднозначной. Были и негативные явления, однако, достаточно немногочисленные.
30 сентября Военный совет Украинского фронта был вынужден издать директиву № 071, в которой потребовал от военного прокурора и Трибунала «…по-настоящему включиться в борьбу с мародерством и барахольством. Применять суровые меры наказания к мародерам и барахольщикам. Не тянуть следствия по делам мародеров. Проводить показательные процессы с выездом в части. Политорганам развернуть широкую разъяснительную работу среди красноармейцев. Вызвать по отношению к мародерам ненависть и презрение со стороны бойцов и командиров. Широко популяризировать среди военнослужащих и местного населения приговоры трибуналов с суровыми наказаниями мародеров». Однако, следует отметить, что явления эти были немногочисленными.
У нас принято писать, что «… проживавшие ранее на этих территориях поляки – «осадники» и «лесники» – возлагали надежды на свое освобождение и восстановление польского государства Германией[10]». Весьма сомнительно, чтобы подобные настроения были доминирующими. Скорее всего, данный тезис был выдуман для оправдания репрессивных действий НКВД.
На присоединенных территориях еще оставались разрозненные отряды и военнослужащие Войска Польского, некоторые из которых попытались начать партизанскую борьбу. Были откровенные провокации и убийства советских военнослужащих «осадниками» и бывшими польскими военнослужащими.
Так, например, 18 сентября в Ровно переодетый в штатское с красной повязкой на рукаве подпоручик польской армии Череховский с тремя польскими офицерами зашел на территорию военного госпиталя, объявил себя «красным комиссаром» и потребовал немедленного освобождения госпиталя обслуживающим персоналом. В это же время Череховский и сообщники открыли стрельбу из карабинов и пистолета. Видя, что провокация не удается, он скрылся. 21 сентября вновь появился в госпитале и был задержан. В ходе следствия выяснилось, что Череховский был участником боев 1920 г. под Гродно. 23 сентября он был приговорен к расстрелу.
Присоединение этих территорий, и репрессивная политика по отношению к части населения присоединенных территорий, естественно оказало влияние на настроения населения внутри страны и в вооруженных силах.
С одной стороны, были настроения, возникшие под воздействием пропаганды. Например: младший командир отдельного батальона связи 97-й стрелковой дивизии Почуев заявил: «Наконец мы дождались момента оказать помощь нашим братьям за рубежом. Мы решение партии и правительства выполним с честью».
Вспоминая об отношении к действиям СССР в Польше, К.М. Симонов писал: «Надо представить себе атмосферу всех предыдущих лет, советско-польскую войну 1920 года, последующие десятилетия напряженных отношений с Польшей, осадничество, переселение польского кулачества в так называемые восточные кресы, попытки полонизации украинского и в особенности белорусского населения, белогвардейские банды, действовавшие с территории Польши в двадцатые годы, изучение польского языка среди военных как языка одного из наиболее возможных противников, процессы белорусских коммунистов. В общем, если вспомнить всю эту атмосферу, то почему же мне было тогда не радоваться тому, что мы идем освобождать Западную Украину и Западную Белоруссию?»
С другой стороны возникало достаточно много вопросов. Красноармеец взвода особого отдела 13-го стрелкового корпуса Кружилин в частной беседе сказал: «На нас не напали фашисты и мы чужой земли ни пяди не хотим брать, так почему же мы выступаем?».
Красноармеец Муравицкий задавал на собрании вопрос:
«Почему мы идем защищать Западную Украину и Белоруссию, ведь у нас политика мира, пусть они сами освобождаются, а на нас не нападают, ну и ладно». По мнению красноармейца Шелудчева, «у нас есть лозунг, что мы чужой земли не хотим, а зачем же мы перешли польскую границу? Ведь в Польше и в других странах есть компартия, есть пролетариат, ну и пусть они сами совершают революцию и своими силами избавляются от помещиков и капиталистов»
Политрук учебного батальона 4-й танковой бригады Украинского фронта Потелешко заявил: «Нам командир и комиссар батальона заявили, что мы будем воевать, но не сказали с кем. Нам никто войны не объявил, мы проводим политику мира и стараемся, чтобы нас никто в войну не втянул, а вдруг сами объявляем и втягиваемся в войну. Такая политика противоречит учению партии Ленина — Сталина. Ленин учил, что революцию на штыках не принесешь, как в Польщу, так и в другую страну. К этому кто-то приложил руку, чтобы изменить нашу политику»
Естественно эти настроения жестко прерывались политорганами, а в отдельных случаях к военнослужащим применялись репрессивные меры.
Следует отметить, что реакция населения на присоединение этих территории к СССР была очень разной. По вполне понятным причинам, наиболее лояльным к СССР было отношение жителей Западной Белоруссии.
Так или иначе, избранные 22 октября Народные собрания Западной Белоруссии и Западной Украины 27—29 октября провозгласили Советскую власть и обратились с просьбой о включении их в состав Советского Союза. 1—2 ноября 1939 г. Верховный Совет СССР удовлетворил их просьбу. Эти территории стали частью Белорусской и Украинской ССР.
Исключение составил Виленский край, который был передан Литве (на тот момент еще независимому государству).
Есть еще один нюанс: до войны эта территория была больше. После войны часть территорий вернулись обратно в Польшу (например, Перемышль и Белостокский район).
Из-за допущенных ошибок, положение, сложившееся на территории СССР, с политической точки зрения, было тяжелым.
Да, действительно, в связи с ускоренной советизацией западных территорий СССР, число антисоветски настроенных людей, несомненно, выросло. Таким образом, население этих регионов оказалось расколото по идеологическому признаку – часть его осталась на стороне советской власти, часть занимала выжидательную позицию, часть приветствовала уход советской власти и приход германских оккупантов. Но говорить о том, что все население ждало прихода немецких войск, было бы очень большим преувеличением.
Втянув Советский Союз в авантюру с Польшей, Германия запустила на его территорию «троянского коня» по имени «украинский национализм». До этого Организация Украинских националистов (ОУН) боролась с Польшей за создание украинского государства. После того, как территория, на которую претендовали националисты, отошла СССР, начались проблемы. Мало того, что эта территория изначально развивалась в составе другого государства, на ее территории была развернута сеть ячеек ОУН.
После вхождения Западной Украины в состав СССР ячейки ОУН начали активные действия[11]. Количество реальных вооруженных выступлений ОУН в конце 1939 г. – начале 1941 г. было относительно невелико, но, при поддержке Германии оно разрасталось. Во Львовской обл. на 29 мая 1940 г. действовали четыре «политических» и четыре «уголовно-политических» банды (57 чел.), в Тарнопольской обл. было три «уголовно-политических» банды (10 чел.), в Станиславской обл. в период с апреля по декабрь 1940 г. было ликвидировано пять ячеек ОУН.
В апреле 1941 г. они совершили 47 терактов, в мае 1941 г. – 58 терактов. На 1 мая 1941 г. было зарегистрировано 22 бандгруппы (105 чел.), на 1 июня 1941 г. – 61 бандгруппа (307 чел.), на 15 июня 1941 г. – 74 бандгруппы (346 чел.)[12]. Всего с октября 1939 г. по апрель 1941 г. в западных областях УССР было вскрыто 393 нелегальных организации украинских националистов, арестовано 7625 чел.[13] 21 сентября 1940 г. при попытке уйти за кордон советскими пограничниками были убиты четыре призывника – уроженца Львовской области[14].
Еще одним дестабилизирующим фактором являлось наличие большого количества «русских» эмигрантов, осевших за рубежом. Исторически сложилось так, что значительная часть дворянства Российской Империи имела иностранное происхождение, в том числе и немецкое, включая остзейских немцев. Это обеспечило возможность использования эмигрантских кадров против СССР. Нельзя сказать, что все эмигранты, покинувшие Россию, работали против СССР, однако немецкие спецслужбы активно, и, главное, целенаправленно работали по вовлечению эмиграции в борьбу с Советским Союзом.
Подводя итог всему вышесказанному, можно отметить, что проблем у молодого государства, которое выбрало новый, не апробированный путь развития, было много. И, естественно, всеми этими проблемами попытался воспользоваться противник.
Как результат, нацистская пропаганда, утверждавшая, что вермахт пришел, чтобы освободить народы СССР от «еврейско-большевистского ига», воздействовала на антисоветски настроенных жителей страны. Определенная часть местного населения западных территорий СССР, по меньшей мере, пассивно отнеслась к приходу нацистов[15], а в некоторых районах – приветствовала их как «освободителей»[16].
3.2 Карело-Финская ССР.
Объективно говоря, перечень территорий намного шире. 12 марта 1940 года к СССР отошли: часть южной Карелии с городами Виипури (Выборг) и Сортавала, часть полуостровов Рыбачий и Средний (на севере), территория Салла и Куусамо (в центральной части границы).
Достаточно проблемной была территория в Карелии, которую СССР присоединил в результате «зимней войны» весной 1940 года.
Разработанная советской пропагандой идеологическая установка гласила, что война с Финляндией ведется, как «за безопасность северо-западных границ нашей социалистической Родины», так и «за освобождение финского народа из-под ига маннергеймовской шайки»[17]. Обоснованию «освободительного» характера войны служило создание альтернативного, просоветского финского «правительства», возглавившего «Финляндскую демократическую республику» (ФДР), провозглашенную 1 декабря 1939 г. в городе Терийоки[18] на занятой советскими войсками финской территории. Главой правительства и министром иностранных дел ФДР был назначен финский коммунист О.В. Куусинен, который с 1921 г. находился в СССР. 2 декабря 1939 г. между Советским Союзом и ФДР был заключён Договор о взаимопомощи и дружбе. В советской пропаганде ФДР была представлена как единственно легитимный представитель воли финского народа: «Англо-французские империалисты зажгли пожар войны в Европе. Они спустили с цепи маннергеймовские банды, сделав их своим оплотом в борьбе против СССР. Красная Армия выступит на помощь Финляндской Демократической Республике, (чтобы) громить банды белофиннов, и разгромит их»[19].
Кроме того, на территории СССР была создана «Финская народная армия» из военнослужащих – советских граждан финского и карельского происхождения, численностью до 25 тыс. чел. Однако О.В. Куусинен и его правительство были негативно восприняты не только большинством населения Финляндии, но даже руководством финляндских коммунистов. .
Однако советское руководство не было в полной мере удовлетворено итогами войны с Финляндией. Поэтому была предпринята политическая акция по преобразованию Карельской АССР, в состав которой и были включены почти все отошедшие от Финляндии территории, в Карело-Финскую ССР (31 марта 1940 г.).
Пропаганда утверждала, что создание этой новой, 12-й союзной республики «явилось новым торжеством ленинско-сталинской национальной политики»[20]. Преобразование Карельской республики в «Карело-Финскую» было абсурдной идеей. По данным переписи 1939 г., финно-угорские народы Карелии составляли всего 27% населения, причем финны – только 2%.
В итоге «финской» республика так и не стала – ни морально, ни демографически. Среди ее финского населения издавна отмечались антисоветские настроения, и поэтому во время Советско-финляндской войны финское население в количестве 2080 чел. было переселено из приграничных районов вглубь Карелии. В апреле 1940 г. власти КФССР отмечали, что «настроение большинства переселенных явно враждебное к нашей стране, к нашей партии». Кроме того, в КФССР даже произошло уменьшение доли финно-угорского населения – в новые районы республики, согласно постановлению СНК СССР от 6 января 1941 г., были переселены 20 тыс. семей колхозников из других регионов СССР[21]. Что так же осложнило и без того не очень простую ситуацию.
3.3 Прибалтийские республики
Летом 1940 года (т.е. всего за год до начала войны) в состав СССР были включены прибалтийские государства, возникшие после развала Российской Империи. Речь идет, о бывших государствах-лимитрофах: Латвии, Литве и Эстонии, население которых достаточно долго подвергалось антисоветской агитации и пропаганде.
Мы не будем рассматривать механизм включения этих территорий в СССР – это тема для отдельного исследования. Просто отметим, что в СССР вошли территории, в течение 20 лет развивавшиеся отдельно, имевшие другую экономическую систему, и, ранее проводившие недружественную политику по отношению к СССР.
Следует отметить, что в силу объективных причин, на тот момент уровень жизни в этих государствах, был значительно выше, чем на остальной территории СССР. Многие советские военнослужащие и даже агитаторы и пропагандисты были удивлены зажиточностью части населения и изобилием товаров в этих регионах. Как указывается в ряде работ: «в результате чего смогли воочию убедиться в противоречивости навязывавшихся пропагандой стереотипов об «угнетательской политике» правительств Литвы, Латвии и Эстонии»[22].
В реальности, ситуация была не такой радужной. В силу существенного имущественного расслоения общества в прибалтийских республиках, действительно часть населения жила достаточно богато, однако, далеко не все население жило благополучно, и далеко не все были против происходивших изменений.
Армии этих государств были преобразованы в территориальные корпуса, но следует отметить, что часть личного состава прежних армий, отказалась принимать советскую присягу и покинули ряды вооруженных сил.
Полицейские формирования этих государств были заменены НКВД и советской милицией, в которые начали поступать «местные кадры».
Фактически, это были еще не совсем советские территории. С одной стороны, значительная часть населения этих стран лояльно восприняла перемены, с другой, существовала обширная оппозиция, и, возникшая в результате этого обширная эмиграция.
О ряде территорий мы поговорим отдельно...
[1] Волин Б. Великий русский народ. С. 48.
[2] Синицын Ф.М. Советская власть и национальный вопрос М. Центрполиграф 2018
[3] Матюхин П. Интернациональное воспитание рабочих в цехе // Правда. 1938. 29 августа. С. 2.
[4] Правда. 1938. 10 апреля. С. 1; 6 июля. С. 1.
[5] Косарев А. Интернационализм и советский патриотизм // Правда. 1938. 6 сентября. С. 2.
[6] Советский патриотизм и интернационализм // Правда. 1938. 5 ноября. С. 1.
[7] Макарчук В.С. Государственно-территориальный статус западно-украинских земель в период Второй мировой войны: Историко-правовое исследование. М., 2010. С. 140–143 и др.
[8] Синицын Ф.М. Советская власть и национальный вопрос М. Центрполиграф 2018
[9]Абрамов А., Венский К. Указ. соч. С. 47.
[10]ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 60. Л. 49об.
[11] ГАРФ. Ф. 8131. Оп. 37. Д. 531. Л. 10.
[12]НКВД–МВД СССР в борьбе с бандитизмом и вооруженным националистическим подпольем на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтике (1939–1956): Сб. док. М., 2008. С. 13.
[13]Украинские националистические организации в годы Второй Мировой войны. Т. 1. М., 2012. С. 11.
[14]ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11309. Д. 5. Л. 11.
[15] Misiunas, Romuald; Taagepera, Rein. Op. cit. P. 45–46.
[16] Carrère d’Encausse H. The Nationality Question in the Soviet Union and Russia. Oslo, 1995. P. 27–28.
[17] РГВА. Ф. 25871. Оп. 2. Д. 389. Л. 34.
[18] Ныне г. Зеленогорск Ленинградской обл.
[19] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 370. Л. 11.
[20] VI сессия Верховного Совета СССР // Советское государство и право. 1940. № 3. С. 3–4.
[21] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 31. Л. 1, 6–7.
[22]Невежин В.А. Синдром наступательной войны. С. 100, 108.
