Когда речь заходит о литературном слоге и красивом языке, почти все поголовно вспоминают Набокова в качестве эталона. Чуть реже Платонова. О других писателях на их фоне говорить будто бы даже смешно. Даже самые величайшие и классические Гоголи, Чеховы и и т.д. очевидно уступают в стилистике этим двоим.
Для меня слог и эстетика всегда служили основным критерием качества художественной литературы, отправляя на второй план любые этические или интеллектуальные нарративы. Поэтому я попробую составить свой топ из альтернативных авторов, которые не отметились написанием Защиты Лужина и Котлована, но даже без этого виртуозно работали с метафорами, эпитетами и другими средствами выразительности. В общем, про слог.
1. Марк Агеев
Начать я решил именно с него, потому что единственный роман Агеева долгое время приписывался именно Набокову. Проводились различные исследования, где на прямом сравнении были видны сходства в построении предложений, любимых образах и эмоциональной палитре. Но миф относительно недавно развенчали. Роман с кокаином, который я рецензировал на пару десятков постов выше, стал отличным примером книги-взросления в эстетике декаданса. Московские салоны, опиаты и бесконечная зима в переулках столицы. В отличии от своего главного аппонента, Агеев куда менее расположен к тягучим размышлениям о жизни или передвижении насекомых по стариной мебели. Его проза будто гиперактивна, он все время становится на край обрыва и куражится, не думая о последствиях.
2. Георгий Иванов.
Продолжить хочу своим любимым представителем русской эмиграции и серебряного века в принципе. Талантливый поэт оказался искусным прозаиком. Распад атома не имеет стройной фабулы и даже прочитав его несколько раз, вы вряд ли сможете уверенно сказать, что там происходит. Честнее будет назвать это поэмой. Лор Ивановна наполнен красными розами, парижскими кофейнями и неприрвным умиранием. Георгий определённо мортеист, он завороженно смотрит на все угасшее или близкое к тому, чтобы утратить жизнь. Метафорический язык символистов был отлично перенесён в длинные абзацы ивановской рефлексии.
3. Юкио Мисима
Писатель, который объявил, что эстетика выше этики и что некрасивое не может быть правильным. Японцам в принципе присуща дотошная стилизация. Но сила Мисимы в минимализме. Вы вряд ли встретите кричащие метафоры или необычные сравнения. Язык очень сдержан и локаничен. Другими словами, слог как таковой мы не замечаем. Очень изящные работы создают настроение и оставляют послевкусие пережитого откровения. Эффект погружения прекрасно работает на всю эстетику. Оказавшись на берегу моря, мы чувствуем солоноватый запах и порывы ветра. В древнем храме мы проживаем мистический опыт. А с катаной в руках ощущаем близкую смерть.
4. Илья Масодов.
Ещё один писатель, с установлением личности которого есть проблемы. Существует мнение, что это некий проект-объединение Мамлеева, Сорокина и Довлатова. Но верить мы в это не станем, потому что никто из них так писать не умел. Хоть я и оставил Илью в этом списке, но никогда бы не решился взаправду его рекомендовать. К Масодову нужно быть готовым. На страницах его романов много крови, сексуальных девиаций и советского союза. Но если вас это не отталкивает, читать все это стоит ради невероятного языка. Упоительные наблюдения за бытовыми вещами, эстетика разрушения и кровожадные пионерки. По страницам разбросаны тригеры, которые кажется стали актуальны для нашего культурного горизонта только с приходом аниме. Пионерки в коротких юбках сражаются с потусторонними тварями в общей дымке какой-то необъяснимой интроверсии. Масодов отлично развенчивал миф о светлом и прекрасном советском союзе. Но на самом деле, это не важно. Или важно совсем не это.
