В современном мире, в современной этике любые проявления насилия, физической и психологической агрессии считаются неприемлемыми. А наиболее яркие акты насилия, конечно, шокируют и приводят в ужас. В современной этике насилие невозможно ни оправдать, ни объяснить, ни вообще как-то рационализировать. И мало того – шокируют даже попытки это как-то оправдать и рационализировать.
Конечно, так было не всегда. Когда-то насилие являлось вполне обыденным делом. В Средние века и в другие периоды официального существования сословий было нормальным, если человек из высшего сословия грабил или бил человека из низшего. В Древней Руси убийства наказывались штрафами – причем цена за жизнь представителя того или иного сословия была разной. Таких примеров в истории много, и каждый исторический период характерен тем или иным отношением к насилию.
Но, как подчеркивает Стивен Пинкер в книге «Лучшее в нас», отношение к насилию в обществе постоянно менялось, становясь все более нетерпимым. Почему? Потому что постоянно шла общественная дискуссия. Иногда насилие довольно быстро и резко осуждалось в обществе, и этическая норма сразу переходила на новый уровень. Это происходило после масштабных и особо ужасающих актов насилия – например, после Террора в период Великой французской революции или после Второй мировой войны.
Иногда этические изменения происходили медленнее, растягиваясь на десятилетия и столетия – например, отношение к рабству и крепостному праву. Но, тем не менее, изменения шли, общественная дискуссия продолжалась и продолжается, проявления насилия резко осуждались и осуждаются. И вот сегодня прогрессивное общество уже пришло к полному неприятию любых проявлений физического насилия и движется к завершению дискуссии о насилии психологическом.
В обществе, которое достигло такой стадии развития этики, любые проявления массового физического насилия вызывают реакцию, которую можно сравнить с эффектом от появления на детском утреннике марсианского десанта из книги Герберта Уэллса. Такой шок, возможно, испытывали монахи в средневековых английских монастырях, когда туда начали врываться вооруженные викинги. Потому что в тот период в английском обществе нападать на монастыри уже было табу – таким табу по факту сегодня является любой вооруженный конфликт.
Возрождение архаичных насильственных практик в наше время выглядит дико и безумно. Потому что общественная дискуссия уже произошла, этическое решение уже было принято, вопрос уже был закрыт. Если кто-то к этому вопросу возвращается, то он тем самым уничтожает, обесценивает все эти столетия общественной дискуссии, как будто бы ее не было вовсе. И вместе с этой общественной дискуссией он уничтожает и обесценивает вообще любой прогресс, который произошел с человечеством за эти века.