Глава 9. Коси коса – пока роса
Проснулась я от непонятного беспокойства. В комнате сумерки - значит, если на дворе утро, то очень раннее, но, не смотря на это, слышится какое-то движение. Моё природное любопытство заставило меня приоткрыть один глаз, а затем и широко распахнуть оба. Сна как небывало! Из-под моей кровати торчали ноги! Удивительное дело, но я не испугалась спросонья, а начала внимательно к ним приглядываться. В сумерках не сразу сообразила, что это бабушка что-то ищет под моей кроватью, изо всех сил стараясь не шуметь. Шёпотом, чтобы её не напугать я спросила: «Бабуля, ты чего? Что-то случилось»? С голосом я видимо всё же не рассчитала, потому как бабуля испугалась. Я это поняла по тому, как она дёрнулась и затылком слегка ударилась о кровать. А затем, кряхтя и чертыхаясь себе под нос, начала потихоньку оттуда вылезать. Хорошо хоть не застряла.
«Да, вот, – говорит – покосные лапти искала, с вечера забыла приготовить. А теперь вот непутёвая тебя ни свет, ни заря подняла». «Ну, раз такое дело, - соскочила я с кровати - давай вместе поищем». Помогла бабуле с пола подняться, да на стул её усадила, а сама под кровать полезла те самые лапти искать. Что такое лапти я знала, видела их не раз и не два, и даже примеряла порой - интересно же. Обувь эта очень необычная и непривычная современным людям. Лапти чем-то похожи на сандалии на плоской подошве. Только отдельно сделанной подошвы у них нет, а все они: и верх, и низ, сплетены из древесного лыка, чаще всего липового, реже из бересты. Лыко у деревьев под корой находится, с внутренней её стороны. Оно более мягкое и эластичное по сравнению с твёрдой и жесткой корой. Именно поэтому лыко - материал для плетения просто замечательный и плести из него различные изделия одно удовольствие.
В бабушкином незамысловатом хозяйстве сохранилось две пары лаптей. А вот то, что они какие-то покосные и хранятся обычно под кроватью, я не знала. О чем тут же и сообщила бабушке. А она мне, - «Да я их только нынче под кровать сунула, аккурат в коробку с чунями, чтобы не потерять. А раньше то они в сенцах на гвоздике висели». Вот так со стороны порой послушаешь мою бабулю и ничего не поймёшь, как будто она на иностранном языке разговаривает. А нет, оказывается на нашем, на русском, только слова использует в речи старинные деревенские. Сенцы, к примеру, это ласковое название сеней, по городскому - прихожей, в которую попадаешь прежде, чем в сам дом войти. В бабушкиных сенях много чего интересного можно найти: сундук с разными старинными вещами, пучки трав полезных на гвоздиках по стенке висят, старая, давно не рабочая, швейная машинка на чугунных ножках. Вот и лапти там на гвоздике обитали. В общем, сени для юных кладоискателей - самое подходящее место. Ну, а чунями бабушка называет старую растоптанную безразмерную обувь, это могут быть и обрезанные валенки, и сшитые из меховушек тапки. А вот почему лапти покосные вдруг стали, это я тут же у бабушки и спросила из-под кровати. На что она мне ответила: «Ну а какие же они, если я в них до сих пор на покос хожу, когда позовут в сенокосной страде помочь? Как есть - покосные».
Вот оказывается в чём дело. На деревне сенокос – горячая пора. Рук рабочих порой не хватает, тогда и приглашают пенсионеров помочь общему делу. Чтобы зимой для коровушек, коз, да овец еды было вдоволь, косят траву на лугах, а потом сушат её на солнышке. Из сухой травы отличное сено получается, потому и слово такое интересное – сенокос. Траву косят в специально отведенных местах, эти территории и называются покосами. От того и лапти покосными стали, потому что бабушка в них туда ходит. Ну с этим то вроде разобрались, только вот под кроватью я лаптей так и не нашла, хоть и все коробки пересмотрела. «Куда ж это я их прибрала, голова дырявая», - сетовала сама на себя бабуля, силясь вспомнить, где могут находиться, так необходимые ей сегодня, лапти. «И зачем они тебе в такую рань понадобились», - спрашиваю я, прикрывая зевоту ладошкой. «Как зачем, - начинает сердиться бабуля, - сказала же на покос идти надобно, бригадир вчера забегал, просил помочь. А траву завсегда раненько на зорьке косят, пока роса не высохла».
- Это я знаю, в седьмом классе по физике проходили. Утром на траве много росы, она выполняет роль смазки, трение между травой и косой меньше, потому и косить легче.
- Вот видишь, даже науки ваши про то знают. Мы хоть никакой физики особой и не изучали, а тоже ведаем по заповедям стариковским: Коси коса – пока роса!
- Ну так это косить, а тебя небось бригадир ворошить приглашал. Косят то теперь тракторами, а для неудобицы, где трактором не пройти и посильнее кто найдётся, зачем на это дело старую женщину привлекать? А для того, чтобы подсушенную траву ворошить, незачем по росе на покос мчаться, часам к десяти самое то будет. Так что не переживай, мы с тобой успеем и лапти найти, и позавтракать.
- Ох, и в самом деле, он же велел грабли взять, а не косу.
Вот так всё и разрешилось. Бабушка отправилась завтрак собирать, а я умываться на двор, к колодцу. Пробегая мимо, в сенях на гвоздике заметила искомые лапти, о чём тут же и сообщила бабушке, садясь за стол. «Зря значит я под кровать полезла и тебя разбудила», - расстроилась она. «Ничего не зря, - отвечаю, - кто рано встаёт, тому Бог подаёт». Ещё одна народная мудрость.
- А раз уж я всё равно встала, то и на покос вместе с тобой пойду, надеюсь ещё одни грабли в хозяйстве найдутся.
Кстати сказать, грабли на сенокосах использовали особые, не такие к каким мы привыкли. Во-первых, они все сделаны из дерева, даже зубцы. Удлинённые такие цилиндрики, заострённые, с одной стороны. Во-вторых, рабочее полотно граблей намного шире обычных, это чтобы захватывать большую площадь, когда гребёшь сено. В-третьих, черенок у этих граблей тоже длиннее обычных и немного заострён, как раз для того, чтобы другим концом можно было ворошить и переворачивать подсохшую с одной стороны траву. Такие особенные грабли не в каждом хозяйстве имелись, но у бабушки всё же нашлись. Прямо «поле чудес» какое-то.
На покос мы отправились во всеоружии и не абы как, а сидя в тележке небольшого трактора, самого настоящего. Конечно, это категорически запрещено правилами дорожного движения, но в полях за деревенской околицей представителей ГИБДД отродясь небывало, да и сидели мы на дне тележки смирно, не прыгали и крепко держались за борта. Благодаря этому до места добрались благополучно, быстро и с ветерком. Ну а там уже вовсю кипела работа. Скошенную ранее и уже подвяленную траву переворачивали, совсем сухую сгребали в небольшие копны. Копна – это куча сена или снопов, сложенных в виде конуса. И такая куполообразная форма была выбрана нашими предками не случайно, а всё для того чтобы обеспечить стекание дождевой воды, ведь обычно копны складывались прямо на месте уборки. В них сено окончательно досушивалось, а затем его складывали в стога и скирды или перевозили поближе к дому под навесы, в сараи или на сеновалы. Такое интересное название «копна», произошло от слова «копить» или устаревшего «копа» — куча сена, ржи. Ну а сеновал - это место под крышей помещения, где содержались животные, предназначенное для хранения сена, по самому названию сразу понятно - туда сено валили. Спать на сеновале, скажу я вам, огромное удовольствие. Свежий воздух, аромат трав, красота одним словом.
Мы с бабулей быстро включились в работу, вот тут я только поняла, почему бабушка настаивала на том, чтобы я вместо привычной бейсболки или панамы платок надела. Во-первых, волосы под него убраны и не мешаются в работе, а во-вторых плотно повязанный на лоб платок отлично впитывает пот и не даёт ему стекать в глаза. А попотеть пришлось знатно. Ещё раз убедилась, физический труд, особенно в летний зной, отличное средство от лишних килограммов. При этом ещё и удовольствие можно получать, честно-честно. Чтобы не упустить какой участок скошенной травы, женщины вставали рядами и двигались в одном направлении. И вот представьте себе, идут они такой своеобразной шеренгой и одна из них запела, вторая подхватила, потом третья и, немного погодя, уже весь луг поёт, да так слаженно, что на душе легко и весело становиться, разве ж это не удовольствие.
Ой со вечёра, да с полуночи,
Ой со вечёра, да с полуночи,
Головка боле-е-е-ела,
Головка боле-е-е-ела!
Ой, да головушка моя болела,
Ой, да головушка моя болела,
Гулять захоте-е-е-ела,
Гулять захоте-е-е-ела!
Звенит песня над лугом, унося с собой все печали и переживания, а вместе с ней спориться работа. Не заметили, как и время пролетело. Домой вернулись и всей ватагой на речку, сенную труху смывать. А там смех, визг, и стар, и мал в воду без стеснения, как сказал бы кот Матроскин из мультфильма про Простоквашино: «Потому что совместный труд, для моей пользы - он объединяет». С речки вернулись мокрые, но довольные. Переоделись, сытно поели, да и отдыхать. И только я умостилась с книжкой на диванчике, гляжу, Олька на подлокотнике сидит, складочки на сарафане разглаживает. «Что, - спрашивает, - хорош ли нынче укос трав, хватит ли скотинке на зиму»? А я прям со знанием дела, солидно так, как будто большой специалист по укосам, отвечаю: «Хорош! Сена хоть отбавляй, всем хватит!» Ну и захихикали мы тут вместе, до того смешно у меня получилось. «Ну и отпуск у тебя получается, - щебечет сквозь смех Олька, то пастухом, то огородником определят, а то вон и в косари попала». «А нам любое дело по плечу – вторю Ольке, - правда до косаря мне далеко, там особые навыки нужны, да и технику безопасности не плохо бы знать, коса инструмент серьезный». «Это точно, - говорит Олька, - знавала я одну такую серьёзную даму, хочешь расскажу»? А меня ж упрашивать не надо, всегда готова. Так началась новая Олькина сказка.
Давненько это было, уж точно и не припомню когда, жила у нас в хозяйстве коса, ничем особенным от других не отличалась, но почему-то нос задирала и утверждала, что ковали ее из старого княжеского меча, а потому и происхождения она древнего, благородного, и металл в ней особенный. Откуда в деревенской кузне было взяться старинному княжескому мечу, никто даже предположить не мог и потому особо не верили. Что сильно расстраивало косу, и она ещё больше задирала свой нос. В сенокосную пору каждая коса на счету, и потому нашей зазнайке, несмотря на происхождение, тоже приходилось выходить в луга на работу. Только вот работа у неё выходила сикось-накось, потому что нос сильно задирала и не в переносном смысле, а по-настоящему. От того трава срезалась слишком высоко, а значит и укос меньше получался и сена по итогу всего ничего выходило. А кому нужна работа без результата. По правилам, пятка косы должна касаться земли, тогда как острие должно быть слегка поднято вверх. И по существу, конечно, все косы чуть- чуть к верху нос свой держали, но у этой то особый случай. В общем, посмотрели на её брак в работе раз, посмотрели два, да и решили, что не пригодный она инструмент. Поначалу исправить это дело пытались. Иную заточку пробовали, отбивали как полагается и даже черенок-косовище меняли, да только всё без толку, задирает свой нос коса пуще прежнего. А когда другие косы сетовали на то, что много её персоне времени уделяют, только посмеивалась: «По моему происхождению и не такие ещё почести мне положены».
Но пришёл, наконец, момент, когда, забросили её в дальний угол сарая, как совсем непоправимую, до лучших времён. В начале коса радовалась этому и повторяла соседкам, что, мол, не княжеское это дело чёрную работу работать. А потом приутихла, потому как без работы стала чахнуть и покрываться ржавчиной. Теперь уже с завистью смотрела она на своих блестящих и бодрых сестриц возвращавшихся с покоса. И так бы она может и пропала совсем, сгрызаемая ржавчиной и завистью, если бы однажды её не отнесли обратно в кузню, на переплавку. И вот, лёжа в куче железного хлама, и, жалуясь старой мудрой наковальне на свою несправедливую судьбу, услышала она, что помочь её горю можно легко и просто, рецепт старинный на это дело имеется. Стала коса упрашивать наковальню поделиться с ней этим рецептом, уж больно ей хотелось утереть нос сестрицам, стать вновь блестящей, молодой и здоровой. Мудрая наковальня не торопилась делиться секретом и попросила у косы в уплату год молчания. Коса, не раздумывая, согласилась. Тогда наковальня, напомнив косе, что уговор дороже денег, поведала ей такую историю. По древнему обычаю, в самую сенокосную пору, нужно выйти косе в заливные луга на самой зорьке раным-ранешенько, повернуться на восход солнца, поклониться в пояс и сказать про себя волшебные слова «Благо дарю земле матушке, благо дарю небу батюшке, благо дарю солнцу ясному», а затем искупаться в росе утренней, да не раз и не два, а пока солнце не высушит ту росу. Нос при этом выше положенного задирать нельзя. И делать так надобно каждый день, пока сенокосная страда не закончится.
Выслушала коса наковальню, призадумалась, может и не всё ей в этом рецепте приглянулось, да делать нечего - промолчала, год молчания, в уплату за рецепт, ушёл. Вернулась коса из кузни свежая, блестящая и молчаливая. А на зорьке самая первая на покос отправилась, да всё, как ей наковальня присоветовала, сделала. А когда в росе купалась, заодно и траву косила, да так косила, что любо дорого посмотреть. Все вокруг восхищаются и качеством работы, и объемом, а коса, знай себе молчит, да косит. Так и сенокосная страда прошла. Коса нарадоваться не может и красива, и пригожа, и хвалят со всех сторон не то, что раньше. И решила она поблагодарить старую наковальню за добрый совет, что принёс ей почёт и уважение. Прошёл год молчания, наведалась коса в кузню, кланяется наковальне, благодарит, а та ей в ответ: «Нет моей заслуги в том, что тебе почёт и уважение выказывают, что ты хороша и блестяща, это всё труд твой честный, да отлично выполненная работа без зазнайства. Ты сама себя, голубушка, вылечила, славу и почёт заслужила». Поняла коса, что никакого волшебства на самом - то деле и не было, но всё равно после этого случая всем юным косам напоминала в назидание: «Коси коса – пока роса, роса долой, и мы домой».
«Чудесная история, чудесный день, – поблагодарила я Ольку за новую сказку, - правильно в народе говорят: по делам и воздастся. А нам отдыхать пора, завтра - то поди ещё чудеснее день будет».