Вторая половина зимы 2017 года в Рязани выдалась необыкновенно теплой. В городе уже в начале марта снег практически исчез, да так больше и не выпал. За городом, особенно под пологом деревьев, он задержался немного подольше, но к середине марта растаял и там. Среднесуточные температуры как установились еще в конце февраля на уровне несколько выше нуля, так и держались дальше. Такая ранняя метеорологическая весна сказалась и на жизни живой природы. Птицы, особенно те, что никуда не улетали на зиму, приступили к своим весенним занятиям более чем на месяц раньше, чем в предыдущие годы. К тому же, в городе и его ближайших окрестностях они и в обычный год начинают гнездиться раньше, чем где-нибудь в отдаленной от поселений человека местности.
Одиннадцатого марта я ранним утром решил посетить заброшенный сад, где всегда удавалось увидеть что-нибудь интересное. В прошлые годы значительная часть сада была сведена (планировалось, что там построят очередной многоэтажный дом, ну еще бы, на что еще может хватить фантазии у людей, да так и не построили, но сад все же срубили, рубить же – не сажать, тут много времени и труда не нужно). Но все же небольшой кусочек его пока еще оставался и служил убежищем наиболее стойким представителям фауны. Теперь они все вынуждены были ютиться на небольшом пятачке, вплотную друг к другу.
Целью моей экскурсии было узнать, живет ли в саду в этом году ушастая сова. Совы гнездились здесь уже несколько десятилетий, каждый раз поселяясь в прошлогодних сорочьих гнездах. Сороки ежегодно делали несколько новых гнезд, и на следующий год одно из них занимала сова. На третий год в нем уже никто не селился, сова вновь выбирала прошлогоднее гнездо сороки, только уже новое. Почему-то все эти гнезда располагались очень высоко, и все – на исключительно неудобных деревьях. А о сове как раз хотелось снять фильм, и поэтому нужно было где-то найти гнездо пониже, и желательно на таком дереве, куда относительно нетрудно взобраться.
Первой встреченной мною в тот день птицей была самка ястреба-перепелятника. Она тоже жила в саду давно, как минимум, пять лет. По крайней мере, там было четыре ее старых гнезда, а в этом году я ожидал постройки пятого. Ястребы приступают к размножению поздно, синхронно с мелкими птицами, которыми они в основном и питаются, поэтому я не предполагал, что удастся найти гнездо, максимум – мельком увидеть одного или обоих взрослых. Но теплый год повлиял и на перепелятников – самка уже возилась в полупостроенном новом гнезде, на иве, примерно метрах в восьми над землей.
Сову я обнаружил всего в сорока метрах от нового гнезда ястреба, как обычно, в прошлогодней сорочьей постройке. До этого они жили в противоположных концах сада, а теперь сова переместилась почти на двести метров от прошлогоднего гнезда. Ее выбор меня удивил – ведь ястребы иногда нападают на сов, а тут она сама подселилась поближе к ястребу. Хотя совы гнездятся раньше перепелятников, но и те, и другие жили здесь уже не первый год, и сова не могла не знать, какой угол сада облюбовала ястребиха, однако тоже выбрала для себя именно это место.
На постукивание по стволу сова вылезла из гнезда и уселась на соседней с ним ветке. Зная, что в моем присутствии обратно она не полезет, я отправился дальше, поискать новые гнезда сорок. Возвращаясь назад где-то через полчаса, еще издали услышал гомон врановых. Около гнезда все так же сидела ушастая сова, а ее окрикивали сороки и вороны, всего около десятка.
Хотя врановые могут и нападать на сов, в этот раз они этого не делали, да и окрикивали как-то с ленцой, вяловато. Тем не менее, все внимание сорок и ворон было направлено на сову, да и мое тоже, поэтому никто не заметил, как вдруг на них бросилась самка перепелятника. Она чуть было не ударила когтями по спине одну из ворон. Сороки и вороны сразу улетели, а перепелятница села совсем рядом с совой, метров за пять, на то же дерево. Так они долго и неподвижно сидели, по крайней мере, десяток минут. Потом прилетела одна ворона, другая, третья… За ними понемногу подтягивались и сороки. Все они присаживались на то же дерево и понемногу, молча, начинали приближаться к сове. Вскоре вороны снова стали понемногу подавать голос. В какой-то момент перепелятница опять бросилась на одну из них, и всех разогнала. Сова, посидев на прежнем месте еще несколько минут, залезла наконец в гнездо, а перепелятница полетела к своему и продолжила его достраивать.
Выглядело все так, как будто ястребиха явно защищала сову от врановых. При этом очевидно, что если бы вороны на самом деле хотели напасть на сову, то перепелятница их бы не остановила, ведь, собравшись большой группой, вороны вполне способны убить и сову, и перепелятника. Но здесь они не проявляли особенной агрессивности, было полное впечатление, что сову осаждали больше для развлечения, чем из желания принести ей какой-нибудь реальный вред. Сама сова тоже не проявляла ни страха, ни агрессивности по отношению к воронам. А ведь при настоящем нападении она должна была бы попытаться скрыться или защитить себя. Ястребиху сова тоже не боялась, наоборот, в этом году она даже переселилась поближе к тому месту, где обычно гнездились ястребы, хотя ее прошлогоднее гнездо тоже осталось целым, да и вообще в остатках сада было несколько вполне подходящих для совы старых построек ворон, сорок и вяхирей.
Очевидно, что все участвовавшие в увиденном мною событии птицы не воспринимали его как серьезный конфликт. Из этого следует, что они были хорошо знакомы друг с другом, и поддерживали в целом нейтральные отношения. Такая ситуация возможна только в городе (или на его окраине), где у ястребов имеется неограниченный ресурс пищи в виде мелких синантропных птиц (воробьев), у врановых корма в виде остатков пищи человека тоже избыток. Возможно, что и плотность грызунов на окраине города тоже была выше, чем в естественных лесах. Поэтому перепелятники не воспринимали потенциальную сову и сорок как добычу, а ворон – как источник опасности. Врановые не относились к сове и ястребу как к угрозе или пищевым конкурентам. А сова не воспринимала игровое приставание ворон и сорок как что-то серьезное, и не считала соседство ястреба опасным для себя и своего потомства. За пределами города, уже в каком-нибудь десятке километров, все эти виды находятся в довольно напряженных отношениях, и стараются поселиться на как можно более значительном расстоянии друг от друга.