- Свитер положить? Который серый, с высоким горлом… Ну, не надо так не надо. Я собрала твою сумку, проверь, всё ли на месте…
Твой отъезд давно уже не трагедия. Тяжело было в первый раз, много лет назад, когда ты решил, что маленький город – не твой масштаб. Нужно зарабатывать, добиваться, расти, покорять столицы и прогибать мир под себя, говорил ты.
Я слушала, кивала, но всерьёз не воспринимала. Рядом сопела та, из-за которой мой личный мир сузился до пределов кроватки или коляски. Прочее не интересовало. И я не понимала, как тебя может занимать что-то помимо дочери. Кормила её, баюкала, мурлыкала колыбельную и смотрела на тебя. Счастлив, папа? Ты не отводил взгляд, но твердил своё:
- Уезжать надо. Ради неё же.
Одно и то же. Зарабатывать, завоёвывать, покорять. Отвернулась, прижала к себе кроху, щёлкнула пультом, на экране – гардемарины. Любимые с детства Алёшка Корсак и Никита Оленев, шевалье де Брильи убедительно страдает по Анастасии Ягужинской…
Уткнулась в экран, чтобы не раздражать тебя очередным водопадом слёз. И вволю наплакалась, когда женский голос запел «Разлуку». Там, за стеной, ты нервно мерил комнату шагами, а я беззвучно плакала. «Какой нужде мы платим дань, прощаясь с милыми?..» - спрашивала покинутая героиня, и мы обе не находили ответа.
Бессонными ночами, когда дочка маялась животиком, сидела с ней на руках в кухне. Чтобы дать тебе выспаться. Знаю, ты тоже не смыкал глаз. Но находиться рядом уже не было никакой возможности…
Чем плох тебе уютный небольшой городок? Ряды пятиэтажек, обширный частный сектор, по весне улицы утопают в цветущих акациях, сирени. У нас есть квартира, небольшая, но светлая и уютная – наши две комнаты. Ты работаешь, я до декретного отпуска тоже не била баклуши. Средний стабильный заработок, молодая семья, маленькая дочка – ради чего всё это можно покинуть?
- Там другая жизнь, другие возможности, деньги, цивилизация.
Я надеялась переупрямить тебя молчанием. Снова слушала, пожимала плечами, зная, что пока не скажу «поезжай», ты будешь рядом. Разговоры становились настойчивее.
- Приеду, устроюсь на работу, обоснуюсь, вас с Лизой заберу…
Снова бессонные ночи на кухне, спящая Лиза у груди, а её безутешная мама на грани помешательства от непонимания. Может, ты хочешь уехать потому, что разлюбил? Я тебе больше не нравлюсь? Может, появилась другая, и ты хочешь сбежать с ней от осуждающих взглядов и словесных укоров?..
А потом прозрела. Ты из тех мужчин, которые сбегают ни от кого-то и ни к кому-то. Они по натуре своей вечные странники, ежечасно доказывают собственную значимость – остальным и себе. А ближайшее окружение, малый, но самый надёжный мир, они просто не берут во внимание.
Утром спокойно сказала: «Езжай». И вышла, не поднимая глаз.
Чтобы, не дай Бог, не увидеть твоей радости.
Ожидание
«Как ты могла отпустить», «мужика при себе держать надо», «мигом другую найдёт» - этих разговоров я хлебнула досыта. Разоблачительные речи лились со всех сторон – подруги, родня, моя мама. Твои родители предпочитали отмалчиваться, помогали нам с Лизой – большущее спасибо, что хотя бы они не отравляли жизнь нотациями «что ж ты мужика удержать не сумела, ребёнка осиротила».
В первые дни и даже недели я верила, что ты вернёшься. Что там, в огромном бездушном городе, тебе будет холодно, неуютно, одиноко. И однажды без предупреждения распахнётся дверь, на пороге наш муж и папка…
В те дни я укладывала Лизу, брала спицы и пряжу, петельку за петелькой вязала серый свитер. Нитки, хорошая шерсть, стоили уйму денег, но кто считает… Это ведь своё, родное, тепло натуральных завитков и моих рук.
… Ты появился на пороге шумный, обросший и, увы, счастливый.
- А ну, девочки, разбираем подарки! – метнул на стол бумажный пакет. Флакон духов, упаковки колготок, устрашающе большая кукла для Лизы… Всё это можно спокойно купить у нас, но ты ведь ждал похвалы. Обняла, прижалась, ткнулась носом в плечо.
- Там другая жизнь, другие люди, всё настоящее! – заливался отец и папка за ужином. Так хотелось провести вечер вдвоём, всего ведь на выходные нагрянул, но ты созвал друзей и знакомых.
- А живёшь где? – спросил кто-то.
- Квартиру снимаем. Двушку на шесть человек. Окраина, непрестижный район, до остановки транспорта далеко, зато дёшево, - не чуял ты подвоха.
- Ну, и долго собираешься холостяковать, - не унимался досужий.
- Как получится. Как пойдут нормальные деньги, сниму жильё побольше и перевезу своих девчонок.
- Ясно.
И в этом «ясно» было всё. Никогда не случится момент, где мы вместе. Я не променяю родной дом на чужой угол, не «выдерну» Лизу из устроенной жизни. А тебя вовсе не угнетает неустроенность, холостяцкое раздолье среди таких же неугомонных бородачей…
Ночью не ждала от мужа ласк, да он и не настаивал. Устал с дороги, выпил в компании. А я уже отвыкла делить с кем-то постель, надо же, как быстро это происходит… Первое время вертелась кровать, ища мужнины объятья. А теперь не могла заснуть: рядом с тобой – жар мужского тела, храп, тяжёлый запах спиртного… Забрала Лизу и ушла в другую комнату.
- Ну, давай обнимемся. Кстати, я тебе свитер связала. Возьми, скоро зима, - неловко отводя глаза в сторону, протянула свёрток.
- Ух, роскошь какая. Спасибо, родная, но пока оставь дома. Уж больно нарядная и дорогая вещь, а я целыми днями на стройке пропадаю. Побереги его, буду носить, когда всё наладится.
- У тебя наладится?
- У нас.
Закрыла дверь, вздохнула. Вечером сменила постельное бельё и спокойно уснула.
Мал по малу, сами по себе
- Алло, ну, не злись ты… Взяла и трубку швырнула. А мне перезванивать, - гудит в трубке когда-то родной голос.
- Я не знаю, зачем ты перезваниваешь. Сказал же, что не приедешь. К чему что-то дополнять и объяснять.
- Ну, в этом месяце не приеду, не получается из-за работы. Зато в следующем приеду целых два раза!
- Поживём-увидим, ладно, мне пора Лизу укладывать.
Полгода порознь. Лиза выросла на четыре сантиметра, говорит предложениями, в наличии все зубы, которые должны быть к этому возрасту. Ещё чуть-чуть, и можно оформлять её в садик, но я не тороплюсь. Вяжу, шью на заказ, сижу с чужими детишками – вроде няньки на дому. А ещё помогаю пожилой соседке, её сын щедро благодарит. То есть копеечки и даже рублики капают, нам спокойно.
- Ты не представляешь, как тут красиво накануне праздников! – восторженно рокочет в трубке наш муж и папка. – Весь город в огнях, даже на деревьях огоньки. Кстати, а в районе, где мы снимаем с мужиками жильё, открыли торговый центр. С эскалаторами! Целых четыре этажа!..
- Рада за тебя. И за район. Прости, мне пора укладывать Лизу.
… На соседней улице у нас тоже открыли гипермаркет. Думаешь, торговые гиганты – удел только больших городов? Ошибаешься, милый, явление повсеместное. Мы с Лизой были там. Три этажа невразумительных вещей. Платья из диванной обивки с громоздкой безвкусной фурнитурой. Горы футболок и свитерков по бросовым ценам – не вещи, а слёзы. Из бумажного хлопка, закатаются и истончают уже после третьей стирки. Линялые цвета, отвратительный крой, корявые швы. Хотела Лизе купить флисовую кофточку, но осеклась: зачем ей грошовый ширпотреб, если мама за неделю может связать хороший пушистый свитер? И не из акрилового ужаса, а из хорошей пряжи с ангорой.
Спускались по эскалатору, сложенная коляска в одной руке, Лиза – в другой. Она обернулась на попутчика, крупного мужчину, и обрадовалась: «Папа!» Обозналась, конечно, не удивительно, папу раз в месяц видит…
Попутчик улыбнулся ей, а я села на скамейку в ледяном белом фойе и чуть не разревелась. Из стеклянных витрин смотрят безликие манекены. Нет черт лица, нет признаков пола – одни одеты в костюмы, другие в платья…
Тебя окружают такие же безликие одинаковые то ли люди, то ли куклы. И ты этому радуешься. Твой ребёнок назвал папой незнакомца. Тебя это не волнует. Ты уехал за тридевять земель ради возможности бродить среди дешёвых тряпичных развалов… Это и есть та самая другая жизнь?..
Наслаждайся.
Одним махом
… Самые долгие ночи – когда болеет ребёнок. Скорая приезжала, госпитализировать не стали, напоили жаропонижающим, ношу на руках, брожу из комнаты в комнату. Не чувствую ни усталости, ни желания спать. Она огненная, совершенно раскалённая девочка в моих объятьях…
Хотела позвонить тебе – и не стала. Какой толк, если всё равно ты не приедешь, не поможешь?.. Наверное, тогда я и приняла это решение.
- Свитер положить? Который серый, с высоким горлом… Ну, не надо так не надо. Я собрала твою сумку, проверь, всё ли на месте…
- Может, мы спешим, делаем глупость? – не можешь поверить, что больше тебя в этом доме не ждут.
- А чего ждать? Я никогда не уеду к тебе, не брошу маму, твоих родителей. Старики сдают потихоньку, нужно ухаживать. А ты никогда не вернёшься сюда. Знаешь, ты казался романтичным странником, казалось, тебя гонит в путь желание доказать что-то миру, добиться успеха. А теперь я понимаю: ты обычный маленький мальчик. Который страшится ответственности за семью, близких людей. Он думает, что бросив малый мир ради большого города, он и сам вырастет. Полная ерунда. Мальчик просто затеряется среди миллионов таких же… Значит, свитер не берёшь? Ну и ладно.
… Акации уже выбросили веточки с гроздьями, ещё не расцвели, но уже налились. По вечерам стоят сиреневые сумерки – особая, дивная пора. Только маленьким городам по силам передать их магию: в мегаполисах избыток иллюминации «съедает» цвет. По карнизам и крышам бродят коты-трубадуры. На лавочках в парках сидят старушки, вокруг прогуливаются подростки. На велосипедах и самокатах раскатывает малышня. Малый мир абсолютно счастливых людей.
… Едва Лиза засыпает, беру свитер, миниатюрные ножницы. Сложно сделать первый надрез, высвободить первую нитку. Зато потом бойко распускается вязаное полотно, на глазах растёт серый пушистый клубок. К следующей зиме из папиного большого свитера будут нам кофточка и жилетка.
Прошлое не обязательно становится мёртвым грузом, если приложить немного труда и тепла – родится новая история.