Зачем же дал такую телеграмму Лев Захарович? Думаем, что не ошибёмся, если скажем, что Л.З. Мехлис выразил своё раздражение Сталину: вот, мол, говорил я Вам, предупреждал неоднократно, не послушали, дотянули, «ешьте» теперь последствия «с кашей».
И Сталин понял этот раздражённый тон и ответил не менее раздражённо и зло, выдвинув Мехлису даже несправедливые упрёки:
«Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя (Сталин обыграл фразу из доклада Мехлиса от 29 марта: «…да и я не являюсь здесь американским наблюдателем» – И.Д.), не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте Вы – не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибки командования. Вы вместе с командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон слабым. Если «вся обстановка показывала, чтос утра противник будет наступать», а Вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись пассивной критикой, то тем хуже для Вас. Значит, Вы ещё не поняли, что Вы посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки.
Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но Вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов. Дела у вас в Крыму несложные, и Вы могли бы сами справиться с ними. Если бы Вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронта, и танки не прошли бы. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя два месяца на Крымфронте» [4; 208], [11; 274-275].