(Продолжение)
Иногда, вместо Али, ко мне приходит Фати. Полное имя Фатима. Тонкая, как травинка, 12-летняя племянница Али. Детей в семье много, но приходит она одна. У неё обязанность: она проверяет, не заболел ли я, все ли у меня в порядке, не ушёл ли случайно в мир иной и приносит иногда мне еду. По местным меркам мне немного лет, но проверить нужно, и традиция предписывает заботиться о старших в семье. В семье ( клане) я приемный и живу особняком. В отдельном доме, что достался мне по воле судьбы. Я для семьи заслуженный дедушка – сирота. Особое уважение мне за то, что сохранил для них пенсионную банковскую карточку моего друга-брата Али, которого давно нет. На банковском счёте Али не только пенсионные деньги от местного военного ведомства, но и другие "неправедные" деньги, о происхождении которых знаем только мы, я и Али. На эти деньги теперь живёт вся семья. Семья большая и этих денег совсем не хватает. Работы нет. Задачей Хасана, еще одного моего брата, он теперь глава в семье и клане и отвечает за всех, есть выполнение одной горькой обязанности. Обязанность эта в том, чтобы отправлять старших сыновей и племянников в Европу, на заработки, или как получится. Они присылают оттуда деньги на содержание большой семьи. Мы, взрослые, между собой это цинично называем: "абортировать сыновей на Север".
Мы все боимся, что наш обман с банковской карточкой и счетом Али вскроется. Есть правда запасной , самый последний вариант: моя пенсионная карточка, даже когда меня не будет.
Фати тоже смотрит вместе со мной на Океан и звёздное небо. Мы молчим. Потом она тихо просит рассказать какую-нибудь свою историю. Я не очень хочу рассказывать, большую часть этих историй она знает. Она тихо говорит: «Harry, i love you». Это что-то новенькое, похожее на Голливуд. Что творится в глупой головке маленькой арабской девочки? Что-то я не слышал от неё и на родном языке такого и в пять, и в шесть , и в семь лет. Я как можно строже говорю своим хриплым голосом:«А я нет». И двигаюсь подальше от неё. Она говорит: «Ты плохой», и замолкает. Через некоторое время назойливо просит вновь: «Расскажи про старого испанца». Нужно знать, что я рассказываю, как и думаю, очень медленно. Голос заунывный, как морская качка. И она, в конце концов, засыпает, привалившись к моему плечу. Со старым испанцем мы дружили долго. С тех пор, как мы с Али вернулись из армии. Лицо у него было тёмное-оливковое, морщинистое, будто пересохший финик. Волосы белые, как прибойная волна, совсем седые. Глаза тёмные, в глубину не заглянуть. В отличие от многих испанцев он был молчалив, и это мне нравилось. Родился он на Кубе, потом перебрался сюда, так сложилась жизнь. Когда я был свободен от случайной разовой работы, то помогал ему на его небольшом ботике «Палома бланка». Это по-испански: «Белая голубка». Когда мы работали, он любил тихо напевать себе под нос песню, про голубку. Слова песни и мелодия не замысловатые, но доходят. Без таких народных песен жизнь не была бы жизнью.
"Где б ты ни плавал, всюду к тебе, мой милый,
Я прилечу голубкой сизокрылой.
Парус я твой найду над волною морскою,
Ты мои перья нежно погладь рукою"……
Потом я тоже выучил эту песню и тоже привык напевать эту песню во время работы. На лодке стоял небольшой бензиновый мотор «Форд» и мы ухаживали за ним, как за малым ребёнком. А ещё на ботике была мачта и вспомогательные паруса, которыми мы время от времени пользовались на ходу. Мы вместе пристроили ещё одну мачту - бизань и приспособили на эту мачту небольшой парус.
Испанец сказал, что такое парусное вооружение называется Иол (Iol). Маленький парус - бизань, уравновешивает паруса расположенные впереди на грот-мачте, и теперь можно будет устойчиво ходить не только на попутном курсе, но и в пол-ветра и острее чем в пол-ветра. Тогда он немного расширил мои знания по математике и объяснил, что центр, а в нём приложена сила паруса, для треугольного паруса определяется пересечением трёх линий. Каждая из линий проведена и острого угла паруса в середину противоположного этому углу края (шкаторины) паруса. А сила (вклад) каждого паруса в общую силу соответствует площади его. Уф.
Вот так, манипулируя перемещением бизани (получилось до самой кормы), мы наладили устойчивый бег нашей «Белой голубки» под парусами. Ещё, на ботике, были вёсла: крепкие длинные и ими можно было грести, как на простой рыбачьей лодке.
Конечно, на этих вёслах во время прилива не выгрести против приливного течения, когда это течение идёт из океана в нашу реку, а во время отлива не выгрести против течения отлива. Однако, когда дело идет к концу прилива или отлива, когда образуется примерно в течение часа так называемая стоячая вода, можно вполне продвигаться к причалу или от причала, на вёслах. Старик говорил так: «Мотор мотором, а парус и весла надежнее. Сколько живут моторы на Земле? Всего каких-то сто лет, а весла и паруса были всегда». Однажды испанец сказал, чтобы я взял с собой паспорт. Посадил меня в своё старенькое авто и отвез к нотариусу, и там переписал на меня своё сокровище, «Белую голубку». Я упирался, но он настоял на своём. Сказал, что скоро, скоро уйдёт на небо или ещё куда пошлют. Он хотел, чтобы голубка осталась в надёжных руках. И сказал, что это мне может тоже пригодиться.