Глава 4
Спокойное лето 1973 года
И чинно и благородно отходили ко сну. Этой фразой я закончил предыдущую главу моего повествования. Но начнем дальше разматывать клубок событий. Начну описывать количественный состав нашего подразделения исходя из сроков службы. Из 11 человек 5: Иващенко Владимир, Бушев Виктор, Прокопенко Николай, Руденко Анатолий и Пархоменко Виктор были так называемые дембеля, которым оставалось дослужить 4 месяца до конца службы. Четверо: Голенко Владимир, Юрченко Геннадий-ГСМ, Красничков Владимир –СВРиБ, Стешенко Константин склад АТИ, это те, кто отслужил по полгода. И двое молодых, которые призвались в мае текущего года. Я, Притупов Алексей и Андрушко Анатолий - ГСМ. Каждое утро нужно было сделать влажную уборку под теми 12 кроватями, на которых личный состав нашего подразделения отдыхал в ночное время. Эта должность называется уборщик. Также нужно было накрыть стол к завтраку. Эта должность называется заготовщик. И как-то само собой получилось, что мы, двое молодых, не сговариваясь, расписали эти две должности между собой. Т.е., каждое утро один исполнял обязанности уборщика, второй заготовщика. На следующее утро все происходило с точностью до наоборот. Командир отделения сержант Иващенко закрыл на происходящее глаза. Ну взвалили ребята добровольно на себя эти обязанности, «баба с возу, кобыле легче» и нет головной боли об уборке и заготовке. И правильно говорит народ «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Но всему свое время.
Вернемся к описанию спокойного лета 1973 года. Как я уже описывал ранее, наше подразделение - тех. часть состояла из 11 военнослужащих срочной службы. Пятерых «Дембелей», которым оставалось служить 4 мес., четырех «Помазков», которые отслужили по полгода и двоих «Молодых» последнего весеннего призыва. После дислокации на новый аэродром все устаканилось. Полк приступил к выполнению учебно-тренировочных полетов, так называемый летний период обучения. Из наших 7 членов буду называть дружного воинского коллектива двое «помазок» Гена Юрченко- лаборант и «зеленый» по цвету еще не стираного обмундирования Андрушко- моторист насосной станции обеспечивали закачку авиационного керосина в топливозаправщик в первую смену. Сержант, командир отделения, Вова Иващенко- лаборант, и Витя Пархоменко моторист насосной станции обеспечивали бесперебойную работу второй смены и ночные полеты. И понятно почему. У начальства уже заканчивался рабочий день, и оно уже рассосалось по квартирам и офицерским общежитиям, так что в вечернее время простой сержант оставался ответственными за безопасность летной работы всего авиационного полка. А если учитывать опыт работы в этой должности, чувство ответственности, дозировку выпитого спирта, то по вине нашего подразделения не произошло ни одной предпосылки к летному происшествию. Все события, произошедшие при проведении полетов, делятся на летные происшествия и предпосылки к ним. Если, допустим, упал и разбился самолет- это летное происшествие, а если при проверке топлива лаборантом в нем обнаружили наличие воды или кристаллы льда в зимнее время, это всего лишь предпосылка. А на аэродроме обеспечивал работу централизованной заправки рядовой Притупов. И в первую смену, и во вторую, и во время проведения ночных полетов, и все один. После окончания всей этой ежедневной летной кутерьмы с последним топливозаправщиком, я возвращался на склад ГСМ. Что происходило потом я уже описывал ранее. Чем занимались в это время двое наших сослуживцев Коля Прокопенко и Володя Голенко – водитель-моторист, мне об этом ничего не известно, т.к. постоянно находясь на аэродроме, я просто физически не мог видеть, что происходило на складе ГСМ, удаленного от меня на 3 км, да еще скрытого в густом лесном массиве.
Лето выдалось сухим и жарким. Среди дня, когда первая смена полетов уже заканчивалась, а вторая еще не начиналась, это время называется предполетной подготовкой, когда рев авиационных двигателей уже замолк, на аэродроме наступала недолгая тишина. Слышно было только стрекот кузнечиков в траве на летном поле. От нагретой солнцем ВПП к небу поднималось дрожащее марево. В атмосфере стоял стойкий запах сгоревшего керосина. Со временем так к нему привыкаешь, что это становится неотъемлемой частью твоей жизни. Извините, пишу, как умею. Когда по прошествии многих лет я попадаю на аэродром, чувствую этот запах, пахнет чем-то родным, давно забытым. Захлестывают воспоминания. Ах, молодость, молодость! Заела ностальгия. Вот по такому регламенту мы жили все лето. В 5 ч утра - подача, в 24 ч окончание полетов и так 5 дней в неделю. Суббота- парко хозяйственный день. В воскресенье должен быть выходной день. Но при этом есть одно большое «Но». Обычно в воскресенье помимо обыкновенного дежурного офицера, который отвечает за порядок, несение караульной службы, своевременность приема пищи, порядок подъема и отбоя и за все в целом, назначается ответственный дежурный. Как правило, на эту должность назначаются те командиры, которые при выполнении повседневной рутинной работы называются «Не пришей кобыле хвост», на армейском языке это звучит несколько иначе, но это нелитературное выражение. Хотя, по моему мнению, самое что ни на есть правильное. Т.е., замполит батальона, замполит рот, начальник клуба и другие командиры второстепенных подразделений. Особенно в этой должности мне запомнился замполит батальона майор Федоров. Роста он был среднего (для меня средний рост от 170 до 175см.), от 35 до 40 лет с уже заметным брюшком. Коротко стриженый, черноволосый, холеный, с выпяченной нижней губой и брезгливым выражением лица. Мне он почему-то запал в память одетый в прорезиненный офицерский макинтош. Он был большой любитель по воскресеньям устраивать спортивные праздники вместо того, чтобы дать солдату отдохнуть после тяжелой трудовой недели, постричься, привести в порядок обмундирование, написать письмо близким, а то просто поиграть в шахматы или почитать книгу. Весь личный состав батальона после завтрака раздетый до пояса выстраивали на плацу. Для начала был 5-ти километровый кросс, после чего начинались упражнения на турнике и брусьях. Так продолжалось до обеда. После чего удовлетворенный замполит, поставив себе галочку о проведенном мероприятии, со спокойной совестью удалялся восвояси. Но на всякий яд есть противоядие. Наш командир отделения сержант Иващенко в воскресенье после подъема заявлял дежурному по части, что для обеспечения безопасности полетов в понедельник нашему подразделению, безотлагательно, на складе ГСМ нужно провести регламентные работы. И наше отделение после завтрака строем отправлялось за 3 км от того места, где проводился «спортивный праздник», под охрану вооруженного карабином часового, который охранял наш склад круглосуточно. И целый день каждый занимался тем, чем хотел: стирал х/б, писал, читал, а то просто тупо спал.
Отдельно стоит описать еженедельный банный день. Как писал Борис Васильев, в своем бессмертном произведении «А зори здесь тихие»: «А баня для солдата…» и далее по тексту. Так что баня - это знаменательное событие. Подготовка начинается с подъема, вместо физ. зарядки все отделение идет вытрясать свои одеяла, кстати, они у нас были полушерстяные, темно-синего цвета и гораздо теплее байковых. Оказывается, за неделю в одеяле скапливалось столько пыли, что в процессе в пору одевать противогаз. Сама помывка происходит во второй половине дня. Поротно личный состав, предварительно раздевшись в раздевалке, попадает в общий помывочный зал. Атрибуты те же, что и на «гражданке». Те же бетонные скамейки, два крана, один с холодной, другой с горячей водой, оцинкованный тазик, рогожная мочалка и кусочек хозяйственного мыла на одну помывку, который получаешь у каптерщика при входе в помывочное помещение. А дальше начинается самое интересное. Т.к. для помывки запускают примерно 100 человек, естественно, тазиков на всех не хватает. Первыми моются дембеля и старослужащие, а уж потом все остальные. Ну вот и свезло тебе, достался долгожданный тазик, по- хозяйски располагаешься на лавке, набираешь воды, намыливаешь голову, а обычно это делаешь с закрытыми глазами, потом, чтобы смыть пену с головы опускаешь руки туда, где должен стоять тазик с водой и натыкаешься руками на пустую лавку. А глаза, между тем, разъедает пена от ядовитого хозяйственного мыла. Ощущение непередаваемое! А эпитеты, которые в это время срываются с твоих губ, мягко говоря, не печатные. Стирая тыльной стороной ладони мыльную пену с глаз, бежишь к крану с холодной водой, чтобы облегчить свои страдания. Кое-как, с горем пополам все-таки удается помыться. При выходе из моечного зала у старшины в обмен на свое грязное нижнее белье получаешь комплект стиранного. Майка трусы и бязевые портянки в летнее время, нательная рубаха, кальсоны и байковые портянки в зимнее время. Сделаем небольшое лирическое отступление по поводу бани. Служил в 4 взводе транспортной автороты рядовой, как все его звали, «Фома». Был он дембелем, т.е. дослуживал последнее полугодие из четырех, страшный приколист. Гордился тем, что из всего срока службы более 120 суток провел на гарнизонной гаупвахте. Показательный знаменатель, почти как кавалер ордена «Красная звезда». Так вот, он рассказывал: «Захожу я в баню, слышу, страшный звон стоит. А это два деда, Коломеец и Иванов в одном тазике моются». Весь личный состав покатился с хохоту. А деды, военнослужащие отслужившие по году, Кломеец и Иванов, оба были ростом 150 см и носили 44 размер обмундирования. Вот такая она, солдатская баня.
В жарком июле 1973 г произошло еще одно знаменательное событие. На широкие экраны нашей страны вышел цветной музыкальный фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Уже не помню за какие-такие выдающиеся заслуги меня премировали увольнительной по гарнизону. Хождение военнослужащего по гарнизону в одиночку строго пресекалось, разрешалось только строем, причем этот строй кто-то должен был вести. Этот кинофильм демонстрировался в гарнизонном доме офицеров(ГДО), который находился на расстоянии 300 м по прямой от нашей казармы. Но для этого нужно было иметь как минимум увольнительную записку, да еще быть переодетым в парадную форму одежды. Билет за вход на сеанс приобретался за наличные деньги. А 50 копеек из солдатской зарплаты в 3 рубля, это был поступок, доложу я вам. Но я сознательно пошел на это, чтобы отхлебнуть глоток, продолжительностью 1,5 часа, ровно столько продолжался киносеанс, до армейской гражданской жизни. Толпа кинозрителей наполовину состояла из молодых девушек, это было что-то. И вот, наконец, потух свет, и на экране появилось изображение Натальи Селезневой в красном платье на фоне голубого моря, заиграла песня «Звенит январская вьюга, и ливни хлещут упруго», это врезалось в память навечно. Влюбился я в этот образ, хотя раньше неоднократно видел ее в других фильмах «Новые приключения Шурика», «Кабачок 13 стульев». Вот, что значит армейская служба. Хотя в душе я, конечно, понимал, по словам Леонида Филатова в сказке «Про Федота стрельца - удалого молодца» «Где Москва, а где Багдад». Поэтому, каждый год 31 декабря, я прилагаю все усилия, чтобы еще раз посмотреть этот фильм.
Втянулись с горем пополам в армейский быт и решение повседневных задач, связанных с обеспечением полетов. Уже не оставался голодным, научился сам заботиться о себе. В армейских кругах существует поговорка: «На старшину надейся, а сам не плошай». Хочется осветить еще одно событие, произошедшее этим жарким летом. На нашем, будем его уже так называть, аэродроме, почти одновременно с нами, расквартировали еще один истребительный авиационный полк нашей дивизии. На их «родном» аэродроме, расположенном в пос. Шаталово Смоленской области, происходил ремонт ВПП. Кстати, на этом аэродроме мне тоже удалось послужить лично, но об этом позже. И вот, «чтобы кони не застаивались в конюшне, а хлопцы не засиживались в седлах», их временно и разместили. Этот полк был укомплектован более современными машинами марки «МИГ-23». Самолет с изменяющейся геометрией крыла, т.е. в сложенном состоянии крыла самолет принимает более обтекаемую форму, значительно увеличивая скорость полета. При распускании крыла самолет становится как бы «растопыренным». В этом положении его используют для полетов в «бреющем» режиме, т.е. с малой скоростью и на сверх малых высотах. Этот остроносый приземистый самолет был самолетом нового поколения по сравнению с нашими «МИГ-21» и «СУ-7ИБКЛ». Самолеты «МИГ-23» были окрашены в зелено-серый камуфляж сверху и грязно-голубой снизу. На крыльях и хвостовом оперении были накрашены красные пятиконечные звезды с белым обрамлением. Личный состав проживал в палаточном городке, разбитом на пустыре возле нашего автопарка. Службу снабжения горючим разместили на складе ГСМ нашей части. Личный состав ГСМ этого полка состоял из дембелей, причем почти моих земляков. Это были уроженцы Кемеровской области из районов, граничащих с Алтайским краем: Новокузнецк, Мыски, Междуреченск, Калтан. В масштабах Советской Армии, расквартированной по всей необъятной территории Советского Союза, такое землячество считалось довольно близким и называлось «из-за огорода». Запомнился мне рядовой Гальцев Серега. Несмотря на разницу в возрасте в 1,5 года, в армии она считается по срокам призыва, между нами сложились дружеские отношения. Вот, что значит землячество. Ростом он был мне до уха, т.е. небольшого, но кряжистый. Черты лица - правильные, славянские. Ходил немного раскачиваясь, руки всегда были глубоко засунуты в карманы галифе, что категорически запрещалось уставом. Пилотка, военнослужащие нашей части почему-то ходили в фуражках, всегда была сдвинута на самый затылок, каким образом она там держалась, для меня остается загадкой. Был такой случай. Серега заспорил со своим земляком из городишка Калтан, сам-то он был из Осинников, населенный пункт покрупнее. Я присутствовал при этом споре. Серега перед этим мне подмигнул. «Спорим,- говорит он своему земляку,- что на трамвае установлен 6-ти цилиндровый двигатель внутреннего сгорания?» Тот отвечает, что двигать такую махину, нужен двигатель не менее 8 цилиндров. Ко мне обратились как к третейскому судье, потому что я проживал в городе, где этот вид транспорта уже давно колесил по улицам. Я им разъяснил, что на трамваях устанавливаются электродвигатели. Гальцев этого не знал.
И еще один случай мне запомнился навсегда. Я находился на аэродроме. Наш полк готовился к полетам во вторую смену. В первую смену летал полк «МИГ-23». При очередном взлете, при наборе высоты самолет задымил. За ним потянулся черный шлейф, как на кадрах из фильма о войне. Летчик катапультировался, а самолет врезался в землю прямо за деревней Опарино. Деревня Опарино находилась в 2 км от окончания ВПП. Дело в том, что в июне 1941 года, когда части вермахта строили эту полосу, авиационная техника была совсем другая. Самолеты были поршневыми, для их взлета требовалось гораздо меньшее расстояние. Полоса была грунтовой. «Ну и времечко бежит, оглянуться не успеешь, в коммунизме будем жить»,- партийный лозунг 60- х гг. прошлого века. На смену поршневой авиации пришла реактивная. Полоса из грунтовой превратилась в бетонную, удлинялась и, в конце концов, чуть ли не врезалась в деревню. К небу поднялся фонтан красно-оранжевого пламени. Так что авиационную катастрофу один раз в жизни мне довелось увидеть собственными глазами. Не хотелось бы заканчивать главу на такой минорной ноте, но в июле месяце 1973г. больше знаменательных событий не случилось, поэтому события августа 1973г будут описаны в следующей главе.
Пришло время описать так называемую «дедовщину». Какое место она занимала в жизни молодых военнослужащих майского призыва 1973г. Время было уже не то, не 50-е и не 60-е гг. 20 века. Место службы Подмосковье, да и войска-авиация, а не стройбат и не общие войска, где по стойке смирно вытягиваются перед каждым ефрейтором. В авиации личный состав на 2/3 состоит из офицеров. Но вернемся к «дедовщине». В войсках, чем многочисленнее подразделение, тем больше проявлений неуставных отношений. Рассмотрим на примере: автороты, численный состав которой был 150 человек и нашей тех. части, состоявший из 11 человек. Рассматриваю я это потому, что в течение целого года мы проживали в одном помещении и расположение 4 взвода автороты и нашей тех. части разделял всего лишь проход шириной 1 м между рядами двухъярусных кроватей. Неравноправия при раздаче пищи в столовой я не видел. Подшивал ли кто чистые подворотнички и чистил ли сапоги старослужащим, я тоже не знаю. Но ежедневно после отбоя в расположении автороты на прикроватную тумбочку ставили военнослужащего из последнего нашего призыва. Он должен был прокричать: «День прошел», на что весь личный состав хором отвечал: «Да и хрен с ним». «Спи, старик, спокойной ночи, дембель стал на день короче». По странному стечению обстоятельств на тумбочку чаще всего попадал мой земляк из города Камня-на-Оби Володя Клименков. Ростом он был 185 см., в два раза шире меня в плечах, кулак с 0,75л стеклянную банку. А в коленках оказался слабоват. Но это образное выражение. Вообще-то я веду повествование от первого лица и поэтому перехожу к тому, каким боком «дедовщина» коснулась моей персоны. Это необходимо, чтобы понять саму суть дедовщины. В нашем подразделении было всего 11 человек, из них: 5 дембелей, 4 помазка и нас двое молодых. Все хозяйственные обязанности как-то уборка и заготовка мы, молодые, взвалили на свои «неокрепшие» плечи. Боевую задачу по обеспечению полетов нужно было тянуть. Все вторые смены и ночные полеты обеспечивали два дембеля и я. Т.к. в казарме я находился довольно редко, дембеля из автороты дотянуться до меня никак не могли. Был единственный случай. Как-то раз на следующий день после ночных полетов, а после них весь личный состав, задействованный в их обеспечении отдыхал до обеда, я, проснувшись раньше отцов-командиров, привел свой внешний вид в порядок и читал книгу. Подошел ко мне старослужащий из автороты Фома, уже упоминавшийся мной ранее, бросил на кровать рядом со мной гимнастерку, подворотничок, иголку с ниткой. «Подшей-ка мне подворотничок», повернулся и ушел. Он ушел, и я ушел. Вечером получил по морде. Жаловаться я никому не стал, но после этого с такими непристойными предложениями ко мне никто не обращался. «Дедовщина» со стороны дембелей нашего подразделения заключалась в следующем. В те дни, когда не было полетов и ко сну мы отходили после команды отбой в 22 часа, только я начинал засыпать, а моя кровать находилась в аккурат над кроватью моего командира Володи Иващенко, я получал пинок в зад и команду: «Притупов, спускайся вниз». Не ляжешь спать, пока не расскажешь 10 смешных, подчеркиваю, смешных анекдотов. Причем анекдоты не должны повторяться. Довольно часто звучало этот не смешной, давай следующий. В итоге после 20 анекдотов я отходил ко сну. В то время только щека коснется подушки, раздается команда «Рота-подъем!» Я даже в туалет ночью не вставал. И такие посиделки, когда не было ночных полетов, продолжались до тех пор, пока дембеля не разъехались по домам в ноябре месяце. На этом дедовщина для меня закончилась, по своей сути так и не начавшись.
Еще бы хотелось осветить одно знаменательное событие в жизни солдата - это политзанятия, которые проводились строго по регламенту, один раз в неделю. У нас они проводились прямо на складе ГСМ. Как я уже описывал ранее, наше бытовое помещение, которое находилось в одном здании с караульной, состояло из 2 комнат. В одной, где мы переодевались, стоял старый дерматиновый диван, на котором мы иногда отдыхали, когда представлялась такая возможность. Но это случалось крайне редко. Вторая была оборудована под Ленинский уголок. Стояли столы и толи стулья, толи лавки, по прошествии стольких лет уже и не помню. Политзанятия у нас проводил старший лейтенант Светловидов. Подпольная кличка «Шпока». Четко помню, на стене висела карта европейской части СССР с прилегающей к ней странами Восточной и Западной Европы. По этой карте мы усиленно изучали расположение стран участниц Варшавского договора. Мне это было совершенно не интересно, т.к. я это все изучил еще в школе на уроках НВП. А вот для моего сослуживца и однопризывника Андрушко Анатолия Ивановича это давалось с трудом, т.к. родом он был из Хмельницкой области. Стоит он у карты и, показывая указкой, перечисляет эти треклятые страны: Полятчина, Венгерщина, Чехословатчина, Великонеметчина. Сейчас заканчиваются воспоминания и начинаются размышления. Раньше я как-то не придавал этому значения, а сейчас спустя столько лет, после того как на «Самостийной Украине» начались революции, мня начали и теперь все больше «терзают смутные сомнения». Ведь название государства «Великонеметчина» переводится на русский язык как «Великая Германия». Так ее называли гитлеровские приспешники во времена немецкой оккупации Украины. Невольно напрашиваются далеко идущие выводы. Откуда это у парня, родившегося через 10 лет после Великой победы. Значит он всосал это с молоком матери, значит так его учили в школе, значит вся та среда, которая его окружала и в которой он вырос и воспитался, думала так же. Несмотря на это, спустя пару месяцев, мы сдружились «Не разлей вода», он заговорил по-русски, и даже тогда это называли «собачьей мовой», а я довольно сносно заговорил на «суржике». Когда он сердился, называл меня «москалем» и «кацапом». В наш обиход эти прозвища вошли лишь во время «Революции достоинств» в 2014г. Как мне кажется, подготовка к «Майдану» никогда не прекращалась, начиная с 1945 года, но это мое сугубо личное мнение.
Еще в нашей ежедневной суете существовал довольно колоритный персонаж. После окончания приема пищи и уборки грязной посуды с обеденных столов в солдатской столовой с тыльной стороны подкатывала телега, запряженная лошадью коричневого цвета. Не знаю, как называется эта масть у лошадников, к сожалению, не имею к ним никакого отношения. На телеге была установлена бочка точь - в точь такая же, как у водовоза из к/ф «Волга-волга». И так же из отверстия в бочке торчал точно такой же черпак. На облучке восседал худощавый военнослужащий в довольно замызганном повседневном обмундировании. На нем были такие же голубые погоны, такие же голубые петлицы с золотыми «птичками», как у нас. На голове красовалась такая же форменная фуражка с голубым околышем и золотистым венком, с красной звездой посередине. Зацепив повод за штырь, торчавший из стены, он из большой емкости с пищевыми отходами, черпаком наполнял вышеописанную бочку. После этого, также не торопясь, отправлялся на подсобное хозяйство, расположенное еще дальше от гарнизона, чем наш склад ГСМ. Мы подтрунивали над ним. Вернется домой, будет рассказывать, как летал. У него не было ни подъемов, ни отбоев, ни политзанятий, ни спортивных праздников. Но три раза в день без выходных и праздников, в дождь, снег и метель я видел эту самую понурую лошадь, эту бочку, эту самую сгорбленную фигуру военнослужащего, ведь у свиней нет выходных и отпусков, кормить их нужно ежедневно. И еще неизвестно, у кого служба была тяжелее, у нас на аэродроме или у него – на свинарнике. Как говорил незабвенный губернатор Михаил Евдокимов: «Это вопрос».
Глава 5
Снова осень, за окнами август
Так пели в довольно популярной в то время песне. Переиначенная на армейский лад, она звучала так: «Снова осень, за окнами август, от дождей проржавел карабин». Так ее часто напевал Серега Гальцев мой земляк из соседнего полка. И в самом деле, если летом 1972г все Подмосковье страдало от лесных пожаров и горящих торфяников, то в августе 1973, с самого начала месяца зарядили почти беспрерывные дожди. На количество летных дней это никак не повлияло, т.к. наши самолеты СУ-7 являлись всепогодными. Мне, правда, приходилось чувствовать себя не очень комфортно, сидя на крыле мотопомпы и укрывшись от дождя куском брезента, уж не помню, как и откуда я его раздобыл. Соседям, проживавшим в больших брезентовых армейских палатках, было еще хуже. Но видно ремонтные работы на их аэродроме подошли к концу, поэтому в одночасье, они съехали от нас. В армии это все делается быстро, на то она и армия. И нет худа без добра. На нашем складе, расположенном в сосново-еловом лесу, пошли грибы. Среди сослуживцев я был единственный сибиряк, который видел грибы в живой природе, разбирался какой съедобный, а который ядовитый, да еще и умел их собирать. Остальные были родом с Украины, и грибы видели только в учебнике «Арифметика» за первый класс, где к трем грибам прибавляют два. Я четко помню, что этот учебник был серого цвета, на обложке были изображены мальчик и девочка, взявшиеся за руки в школьной форме, с октябрятскими звездочками на груди и над их головами крупными белыми буквами было написано «Арифметика». Так что главным сборщиком грибов оказался я. Грибов было много, потому что территория нашего склада около 3га была окружена колючей проволокой. По периметру круглосуточно нес охрану вооруженный карабином часовой. Но уже собранные грибы останутся грибами, если не уметь их приготовить так, чтобы можно было употреблять в пищу. Хохлы, находящиеся в моем окружении, об этом не имели ни малейшего понятия. А что такое грибы с жареной картошкой супротив перловки или осклизлых макарон, это как в чеховской «Каштанке», «как плотник супротив столяра». А для приготовления жареной картошки с грибами, как минимум, нужна сырая картошка. А где ее взять? Вот в этом- то и заключается вся интрига.
Как я уже описывал ранее, за нашим забором, отделявшим склад от внешнего мира, проходила асфальтированная шоссейная дорога «Калинин-Старица». За дорогой, метрах в двухстах, находился обрывистый, судя по течению реки, правый берег Волги. Высота берега примерно 1/3 нашего берега Оби в районе Барнаула. Между берегом Волги и шоссе располагалась какая-то деревушка. Визуально я определил там дворов 5, остальные терялись где-то вдали, и сколько их было я теперь уже не узнаю никогда. Но самое главное, в этой деревне были огороды соток по 50-100 на глаз. Плодовых и ягодных посадок просто не было. Огурцы, морковка и капуста меня не интересовали. Все пространство приусадебных участков, как, впрочем, и в большинстве наших алтайских деревень, занимали посадки картофеля. Вот только сейчас, когда я пишу эти строки, мне пришло в голову, что такое «подкапывание» картофеля, чему еще в детстве, меня учила моя бабушка- покойница Евдокия Павловна, царство ей небесное. В сырую погоду подкапываешь сбоку руками окученный куст картофеля. На ощупь выбираешь 2-3 крупные картофелины, забираешь их, а гнездо заравниваешь. Куст остается на месте, и мелкие картофелины продолжают расти, таким образом до массовой копки картофеля они вырастают до товарного размера. И волки сыты, и овцы целы. Для того, чтобы разнообразить армейский рацион, я на практике применил старый бабушкин метод. Глубокой ночью под моросящим дождем я в одиночку пересек в это время суток не очень-то оживленное шоссе. Как в кино про партизан, в кювете ожидаешь, притаившись, прохода автомобиля с зажженными фарами, а потом броском преодолеваешь дорожное полотно. Ну и дальше уже дело техники. Через 1.5 часа возвращаешься на склад в измазанном грязью обмундировании, до нитки промокший, но зато с полным солдатским «сидором», вмещающим в себя ведра полтора свежего, только что выкопанного картофеля. Вообще-то это называется мародерство. Но, принимая во внимание мой щадящий метод и давность всего произошедшего, считаю себя реабилитированным. В конце концов, не для себя же одного старался. Так пока не закончился грибной сезон, у нас после полетной чарки на закуску всегда была жареная картошка с грибами.
Но не все о хорошем. Совсем упустил из вида одно очень существенное событие мирового масштаба, ведь прошло уже 47 лет. В сентябре 1973 г в Чили произошел государственный переворот. Законно избранное правительство Народного единства во главе с социалистом Сальвадором Альенде было свергнуто и уничтожено. Сам президент был застрелен при штурме президентского дворца Ла-Монеде. К власти пришли военные возглавляемые генералом Аугусто Пиночетом. Над этой латиноамериканской свободолюбивой страной сгустились черные, кровавые тучи. Толпами, инакомыслящих сгоняли на стадионы, где они подвергались кровавым пыткам и казням без суда и следствия, тысячами. Певцу и музыканту Виктору Харе отрубили пальцы на правой руке, чтобы он больше не смог играть на гитаре и петь свои свободолюбивые песни. Был зверски замучен поэт Пабло Неруда. Патриоты гибли тысячами. Читая эти строки, и вы окунулись в те события, как будто я вам читаю статью с первой полосы газеты «Правда», но, конечно же, газеты у меня нет, да она и не могла бы сохраниться до наших дней. А пишу я это потому, что это событие каким-то боком зацепило и меня. Как-то утром, после завтрака, было объявлено общее построение батальона. После внеочередной поверки батальон поротно развели по Ленинским комнатам. Каждому солдату выдали по чистому листу бумаги и по шариковой ручке. Затем, мы под диктовку замполита роты каждый, собственноручно написали рапорта. Привожу дословно: «Рапорт. В связи с обострившейся международной обстановкой в Чили в результате государственного переворота, прошу направить меня для оказания интернациональной помощи чилийскому народу. Дата. Подпись». Не знаю, писали ли все вооруженные силы Советского Союза подобные рапорта. Лично я несу ответственность за достоверность событий, в которых принимал участие непосредственно. Не знаю для чего это было сделано, наверное, была в этом необходимость, но факт имел место.
Пора возвращаться к прозе жизни. Время шло, дождь начал перемежаться со снегом. А шинели, положенные нам, почему-то не выдавали. Так мы и топали из казармы до склада, по снегу 3 км в одном х/б. Правда в скорости наши дембеля украли для меня в солдатской столовой более или менее подходящую мне по размеру и не сильно замызганную шинель. Но все равно она была в 2 раза тоньше новой. В моей новой шинели поехал домой мой командир сержант Иващенко. Весь наш майский призыв остался служить в старых шинелях, а все наши новые в эту осень уехали на Украину. Мне еще повезло, а вот моего земляка Володю Клименкова вывели перед строем батальона в такой замызганной шинели, да еще и длинной выше колена. По уставу шинель не должна быть короче 28 см от пола. Заканчиваются воспоминания, начинаются размышления. Ну зачем хохлам понадобилось ехать домой в новых шинелях? Ну покрасовался пару дней перед родственниками и друзьями, сходил в военкомат, чтобы встать на воинский учет, и всё. Я, например, приехал домой в том мундире, который получил в «карантине», приехал и забросил его тут же на чердак, где он и лежит по сию пору со всеми регалиями уже почти 50 лет. Нет, это нация, верно, другая, никакие они нам не братья. Ни восточные, ни тем более, западные. Ни при Богдане Хмельницком и Мазепе, ни при Петлюре и гетмане Скоропадском, ни при Бандере и Шухевиче, ни сейчас! Во все времена они были продажными и жлобьем. Но это мое сугубо личное мнение, я никому его не навязываю. Но вернемся к шинелям. На некоторые нельзя было смотреть без слез. Они служили по три, а иные по пять сроков носки.
Служба шла своим чередом, обеспечивал полеты я на той же мотопомпе. С одной стороны, я закрывал капот, т.к. на улице было уже не жарко, а с другой стороны, на крыле сидел я, укрывшись с головой брезентом и согреваясь теплом, идущим от работающего двигателя. Как чувствовал себя дембель с ЦЗ, который лежал постоянно в брезентовой палатке на матрасе, укрывшись вторым матрасом, не могу даже предположить. После всех испытаний сыростью и пониженной температурой воздуха у меня началось воспаление ревматизма, который сидел в моем организме с начальных классов школы. Начали опухать суставы. Вечером чувствую, веки горят. Утром в санчасти меряю температуру, температура нормальная: «Пошел отсюда, симулянт!» Так продолжалось две недели. Видимо я им надоел, и они меня отвезли на консультацию в окружной госпиталь в г. Калинин. Зашел в кабинет на прием, передо мной сидит худенькая женщина лет 45 в белом халате. Обычный вопрос: «На что жалуетесь?», внимательно выслушала, ощупала суставы, попыталась разогнуть мои согнутые под углом 90° пальцы на левой руке. Тихонько спросила: «А где ваш сопровождающий?» Прапорщик, говорю, в коридоре сидит. Ну ты пока выйди, в коридоре подожди, а прапорщику скажи, что я просила его зайти. Прапорщик зашел, а через 5 минут не вышел, а вылетел с лицом кирпичного цвета. «Кто здесь Притупов? Завтра в 9ч в санчасть с туалетными принадлежностями. Будем укладывать тебя в госпиталь». По дороге в госпиталь, на выезде из города в западном направлении, увидел впервые в жизни на постаменте танк «Т-34». Уложили меня в госпиталь, та самая женщина-врач, у которой я был на приеме, оказалась полковником медицинской службы и моим лечащим врачом. Так вот почему у прапорщика, сопровождавшего меня, оказалось лицо такого цвета. У меня обнаружили ревматическую атаку по тогдашней классификации. Отделение было смешанным, были офицерские и солдатские палаты. Подъем был на час позже, в палате лежало 10 человек, и раз в 10 дней на тебя падал выбор произвести влажную уборку в палате. Лечение -таблетки и уколы пенициллина, других лекарств в то время не было. Четыре раза в неделю кино в клубе. Библиотека - хоть закапывайся в книги. В нашем отделении лежали два солдата цыганской национальности. Ох как они играли в две гитары и отплясывали «Цыганочку». Куда попал театр «Ромен». Или может мне так казалось, в то время. А тот, который лежал в одной палате со мной, или я с ним, без бутылки не разобраться, у нас кровати стояли рядом, он и сейчас стоит перед моими глазами как живой, как будто это было вчера, божился, что с актёром Васильевым, из кинофильма «Неуловимые мстители» из одного табора. Врал конечно. Но как красиво. Проверить то это было невозможно. Но больше, за два с половиной года, которые я прослужил в Советской Армии, лиц, цыганской национальности я не встречал ни разу. За три недели, которые я пролежал в госпитале, наши дембеля успели демобилизоваться и разъехались по домам. Так что вернувшись из госпиталя я никого уже не застал, не удалось даже попрощаться. Уехал и мой командир отделения сержант Иващенко, а вместе с ним моя новая шинель вместе с шапкой. Никак не могу понять, зачем им на Украине, где, в нашем понимании, и зимы то не бывает столько новых шинелей с шапками. Они уже тогда собирались воевать с проклятыми «Москалями» и готовились заранее. Но это конечно шутка, но в каждой шутке, есть доля правды. Перевернулась ещё одна страница моей жизни. Открылась следующая и не такая радужная, как хотелось бы. Но об этом в следующей главе.