⠀⠀Ветер с океана приносил слабый запах соли, едва касаясь занавесок на открытом окне хозяйской спальни. В последние дни окна здесь были часто открыты, а занавески распахнуты. В воздухе витал дух мрачного ожидания, тяжким бременем давивший на всех присутствующих в доме с мелодичным названием “Маяк Эсмеральды”. Ожидание тянулось уже более двух месяцев, с того дня, как хозяину “Маяка” сделалось совсем плохо. Тогда он повис на самом краешке бытия и с тех пор не покидал этого состояния. Происшествие это не стало неожиданностью для домашних, но тем не менее, явилось ударом, который они не готовы были принять. Ожидание давалось им всем очень нелегко. Жизнь или смерть. Финал. Какое-то завершение этой гнетущей неопределённости, какой-нибудь смысл. Любое событие помогло бы им справиться с этим сарамаговским кошмаром. И сегодня был как раз тот день, когда всё стало вполне определённым и даже немного очень сентиментальным.
⠀⠀Около полудня, когда свет стал резким и невероятно ярким, в окно влетел старый друг хозяина. Между делом, хозяина звали Аластор. Старый друг - ворон, хоть в этих краях никогда не водилось воронов, наверное, решили домочадцы, он прилетел с какого-то корабля, на котором гнездился. Все, кажется, уже знали эту небольшую странность Аластора, а заключалась она в следующем: всякий раз, всю свою взрослую жизнь, увидев ворона, он приветствовал его мягким кивком головы и, сделавшись хитрым и вроде бы слегка подозрительным, говорил - “Привет, старый друг”. Но никто не знал всей правды. Это был один и тот же ворон, который навещал его время от времени, где бы Аластор ни находился. Но забудем на время о вороне, сосредоточившись на событиях, разворачивающихся в комнате светлого дома, стоявшего на берегу Тихого океана. Не прошло и секунды после того, как ворон уселся на раскрытую энциклопедию “Мифы Древней Греции”, которая лежала на столе уже неизвестно сколько времени, и громко гаркнул, Аластор издал жутко пугающий и вместе с тем обнадёживающий звук. Звук этот был похож на тот резкий вдох, который пловец делает, выныривая из воды, но, почему-то забыв, что это делается ртом, вдыхает носом. В тот момент в комнате кроме ворона никого другого не было, но в повисшей тишине дома звук этот прозвучал громче набата. Сразу сбежались все, кто был в доме. Первой прибежала, разумеется, супруга старика Аластора.
⠀⠀—Анестезия! - произнёс Аластор живо шевеля губами, при этом он вертел глазами, будто вовсе не был при смерти.
⠀⠀—Я здесь, дорогой, я прямо здесь. - сказала супруга Аластора, у которой было такое примечательное имя - Анестезия.
⠀⠀—Я вспомнил день, когда мы обручились. - старик смотрел в пространство, далеко уходящее за пределы дома, океана и всего времени.
⠀⠀Анестезия, чьи глаза в последние месяцы не могли выделить ни капли влаги, склонилась над ним и, пустив давно терпевшую слезу, прошептала голосом, который вполне мог принадлежать ангелу:
⠀⠀— Мне очень хорошо было тогда. Это будто было не так давно.
⠀⠀— Я помню, как мы ели сливы и смеялись. Помню, как был счастлив, услышав твой ответ, хоть и не ждал ничего другого.
⠀⠀Вокруг кровати старика, оставаясь на почтительном расстоянии, собрались к тому моменту все, кто находился в доме. Все, кто приехал по первому зову Анестезии, и с того дня не покидавшие дом человека, которого любили. Там было двое сыновей Аластора. Старший, Эдгар, был точной копией отца, но не только внешне. Все, кто когда-либо общался близко с обоими, говорили, что внутри сына живёт душа отца. Как он говорил, как двигался, всё это не повторяло в точности поведение Аластора, но было пропитано им насквозь. Младший, Джон, внешне походил на обоих родителей, но душой взял больше от Анестезии. Он был талантлив, как она, и по мужски красив. За братьями, склонив голову, стояла самая младшая из трёх - Эсмеральда. Она страдала больше остальных, ведь для неё отец был с детства тем, кто равен Богу в глазах детей. Они были невероятно близки. Никто не любил его сильнее, чем она, но он её любил вдвойне, а как же иначе, ведь она была его ребёнком, который смотрел на него глазами своей матери.
⠀⠀— Я вспоминал и вспоминал всю нашу жизнь. - старик уже начал хрипеть, - Анестезия!
⠀⠀— Любовь моя, поговори со мной ещё немного. - Анестезия боялась моргнуть, она старалась смотреть в его яркие глаза каждую секунду, которая им двоим была дарована сегодня.
⠀⠀— Я не смог вспомнить жизни без тебя. - Аластор посмотрел прямо на неё. - Моя жизнь началась только вместе с тобой. И завершаю я её в твоих объятиях. Скажи мне правду, ты ангел?
⠀⠀— Нет. Я не ангел, я лишь человек. Ни один ангел не смог бы любить тебя так, как я люблю.
⠀⠀— Анестезия, я.. - взгляд Аластора на время стал хитрым, но потом, казалось, он что-то вспомнил, и с невероятным умиротворением на лице произнёс - And neither the angels in heaven above..
⠀⠀И умолк. Рука, крючковатая и высохшая свисала с кровати. Молчание повисло в воздухе. Эдгар, старший сын, подошёл к кровати и, присев на колено, взял руку отца в свои две и медленно закончил за него, сдержав дрожь в голосе, но не сумев остановить слёзы:
⠀⠀— Nor the demons down under the sea,
Can ever dissever my soul from the soul
Of the beautiful Annabel Lee.
⠀⠀Эдгар ещё какое-то время держал руку отца в своих, а затем положил её на кровать. Встав, он обошёл кровать и присел рядом с матерью. Он хотел её обнять, разделить её печаль. Анестезия заглянула в лицо своего первенца. Из глаз её текли слёзы, но она посмотрела в глаза каждому, кто находился в комнате и, завершив круг, вернулась к Эдгару. Она улыбнулась.
⠀⠀Эдгар смотрел на неё глазами Аластора...