И это было по-настоящему страшно. Те, кто возвращались из больницы тут же автоматически переходили в ранг отверженных. Они превращались в безропотный "овощ", ко всему безразличные, уже не имели сил к сопротивлению, часто ходили под себя, и с ними можно было делать всё что угодно...
Всего этого, маленькая девочка Вика не знала. Но ей ещё предстояло узнать все "прелести" сиротской жизни.
Продолжение истории. Начало: Глава 1, Глава 2
Глава 3
Виктория вернулась к окну. Снег уже прекратился, но самое главное он успел покрыть всё вокруг белым покрывалом и пока его не затоптали люди, не заелозили машины, создавалась иллюзия предрождественской сказки. На ветке, перед окном уселся снегирь, с ярко красной грудкой. Он, скосив голову, важно наблюдал за Викторией и одновременно прикидывал - есть ли в этом месте, что-нибудь поесть. Надо же! - подумала Вика, - картинка почти как на новогодней открытке. А ведь действительно - скоро Новый год... А ни какого предпраздничного настроения не чувствовалось. Все вокруг бегали, чего-то искали, покупали. На стоянках вокруг торговых центров было не пробиться.
Эта суета проходила мимо Виктории. Встречать Новый год ей было просто не с кем. Она грустно смотрела на всю красоту за окном. Вот так, дожила до тридцати трёх лет, а ни семьи, ни друзей не нажила. Тридцать три года - возраст Христа. Пора вроде подводить некие итоги. И что? С карьерой вроде бы всё нормально - своя фирма - архитектурное бюро. С деньгами всё тоже не плохо. Не миллиардерша конечно, но квартира в центре Москвы, дом за городом, Порш Кайен в гараже - всё вроде для счастливой жизни есть. Вот только счастья нет. Хотя... Что такое счастье? Семья?
А вообще, хотела ли она семью? Честно говоря, она даже для себя не могла точно ответить на этот вопрос. Для создания семьи нужно уметь любить. Любить мужчину, любить детей... А вот этого она как раз не умела... Ведь не зря, когда то её назвали Снежной Королевой. Вике иногда казалось, что вместо сердца у неё действительно кусочек льда. Она откровенно не любила людей - с их постоянными проблемами, заботами. С их вечным недовольством всем и вся.
"Так что неизвестно, кто счастливей - они или я. В общем, заканчивай заниматься самокопанием. Ишь ты слюни распустила! Новый год ей, видишь ли, встречать не с кем! Да пофиг! Может полететь, куда-нибудь на Новый Год? На Кипр или на Мальдивы? А ещё лучше, на какой-нибудь необитаемый остров - подальше от людей? Но такие туры надо заказывать заранее. Всё, ладно, хватит. Одна так одна. Выпью бокал шампанского и спать. И, правда - что отмечать? Что ещё один год закончился и начался новый? Что все люди на один год приблизились к смерти? Это в детстве об этом не задумываешься - просто радуешься ёлке, ярким игрушкам, подаркам под ёлкой... В детстве. А было ли оно у неё?"
***
Вика сидела на табуретке в комнате девочек. В коридоре послышался шум, и стайка девчонок вбежала в комнату. Увидев незнакомую девочку, они медленно подошли к ней и окружили со всех сторон. Все молчали, будто бы ожидая, что то. У Вики холодок пробежал по спине. Наконец, расталкивая остальных, к ней подошла толстая девчонка. Крупная, не здоровой полноты и слюнявым ртом - она сразу вызывала отталкивающее впечатление.
- Ты кто? - спросила толстуха у Вики.
- Я девочка...
- Девочка! А мы думали пацан! - толстуха громко деланно захохотала. За ней засмеялись и остальные. - Тебя как зовут, дура?
- Я не дура, меня зовут Вика.
- Виииикаа! Вы посмотрите на неё! Вика-пика! А если я сказала - дура, значит, будешь дурой! Поняла? Я здесь главная! Как сказала, так и будет...
- Эй, Клавка! Это кто же тебя главной назначил? Холодец ты ходячий! - Все обернулись. В дверях стояла Танька.
- Танечка! Так это твоя "шестёрка"? Что ж она сразу не сказала? - толстуха заюлила и залебезила.
- Не твоё собачье дело. Бандершу из себя строишь! Не рановато ли? В общем, я тебя предупредила. Ещё раз к ней прицепишься - я сама лично тебя головой в унитаз окуну! Вика, а ты иди сюда.
Вика встала, и все девчонки расступились, освобождая ей проход. Таня завела её в комнату, где стояли гладильные доски и пара старых престарых утюгов.
- В общем, так подруга. Тебе надо научиться самой за себя постоять. Я не могу быть всё время рядом с тобой. А для начала запомни основные правила. Первое - никогда не жалуйся воспитателям. Помочь они тебе всё равно не смогут, а тебя потом сгнобят.
Вика не совсем понимала, что такое сгнобят, но было ясно, что это что-то не хорошее.
- Второе. Никогда не крысятничай.
- А это что такое?
- Ну, это значит - нельзя воровать у своих, нельзя передачки самой сжирать, ни с кем не поделившись... Ну, в общем как то так. И ещё. Тебе надо научиться драться.
- А зачем?
- Для начала чтобы, такие как Клавка, к тебе не приставали. Это сейчас. А потом от мальчишек отбиваться, - Татьяна критическим взглядом оглядела Вику. - Ты будешь девочкой красивой... Тебе не просто будет. И ещё. Что бы тебе ни предлагали взамен - никогда не спускай трусы перед мальчишками, а то потом превратишься в давалку.
- А кто такая давалка?
- Ну, тебе пока ещё рано это знать, но скоро узнаешь. В общем, запомни - не верь, не бойся, не проси. Это так зеки говорят, но у нас тут не на много лучше, чем на зоне.
- А кто такие зеки, и что такое зона?
- О господи! Ну что ты за человек такой? Ничего не знаешь! Ладно, по ходу сама всему научишься. Так что учись и чем быстрее, тем лучше. Я побежала, уже обед скоро. Не вешай нос! Не всё так плохо! И здесь жить можно - всё лучше, чем с бомжами по коллекторам прятаться или на вокзалах побираться.
Татьяна ободряюще улыбнулась, потрепала Вику по плечу и убежала. Так началась Викина жизнь в детском доме.
Сейчас Виктория вспоминала первые недели в детском доме как череду страшных открытий. И самое ужасное - это постоянное чувство голода. То, чем их кормили, по большому счёту едой назвать было нельзя. Комковатые каши на воде и без масла, которые моментально застывали в алюминиевых тарелках и превращались в клейкую коричневую массу больше напоминающую испражнение, чем еду, постные борщи с отвратительным запахом. Праздником считалось, когда на обед или на ужин готовили макароны или гречневую кашу.
Первое время Вика вообще не могла, есть эту так называемую пищу - она вызывала у неё тошноту и рвотный рефлекс. Съедала она исключительно хлеб. Но со временем, голод сделал своё дело. Сначала с отвращением, а потом с безразличием она стала съедать всё, что давали в столовой. И вообще. Было удивительно, как эта маленькая девочка так быстро адаптировалась к этому жестокому миру, в который её забросила судьба.
Вика поняла, что лучше всего молчать, больше слушать и меньше говорить, не встревать в чужие беседы, не примыкать к различным группам. Она стала замкнутой, осторожной. Общалась Вика в основном с Танькой. Было не понятно, почему эта девочка, на несколько лет старше Вики принялась опекать её. Что-то, наверное, сработало на уровне инстинктов. Татьяна учила всем не лёгким законам бытия в детском доме. Будучи ещё самой ребёнком, она уже многое знала и на многое насмотрелась. Её мать оставила её в роддоме. Татьяна сначала попала в дом малютки, а уже оттуда в детский дом. И все свои горькие знания она передавала Вике. Надо сказать, что Вика была прилежной ученицей. Уже через короткое время у неё было даже несколько привилегированное положение.
Дело в том, что тётя Саша не забыла про племянницу. Минимум пару раз в месяц она навещала Вику. Иногда забирала на пару часов, и они гуляли в ближайшем парке. Но самое главное, она никогда не приходила с пустыми руками. Конечно то, что она приносила - дешёвое печенье, подсохшие пряники, купленные на продовольственной базе, где сбывали просроченные продукты, и самые недорогие конфеты - для других, семейных детей могло показаться дешёвым, не заслуживающим внимания гостинцем. Но только не для детдомовцев. Для них это было небывалым, сказочным богатством!
Вика в присутствии тети, как бы из вежливости съедала пару печенюшек и одну - две конфеты. Всё остальное она приносила в группу. Её уже ждали остальные девочки, выглядывая в окно - не появилась ли Вика. Когда она заходила в спальню у неё никто ничего не просил. Все просто молча собирались вокруг её кровати и ждали - ждали того момента, когда Вика начнёт раздачу.
Она у всех на глазах вываливала всё это богатство на кровать и начинала делёжку. Сначала она откладывала две небольших кучки - пару печенок и пару конфет - это то, что она оставляла себе и Тане. Всё остальное скрупулёзно пересчитывалось и делилось поровну на всех. Если чего-то не хватало для ровного счёта, то печенье или пряники аккуратно разламывались, а конфеты выдавались одна на двоих. В счёт шли даже крошки, которые появлялись при делёжке. Они аккуратно собирались, и Вика высыпала их в рот той девочке, которой по её мнению досталось меньше других. Всё это происходило в полной тишине. Никогда никаких обид не возникало, потому что все знали - Вика очень справедливая и строгая девочка. Её стали уважать не только её ровесники, но даже мальчики и девочки из старших групп. А после того, как произошёл один случай, то не просто уважать, а даже побаиваться.
Это случилось года через два, как Вика попала в детдом. Был обед. На обеденные столы расставили тарелки с только что сваренным гороховым супом. Вика взяла хлеб и только собралась есть, как чьи то грязные пальцы больно ущипнули за уже начавшиеся припухать соски на груди.
- Ну что, там у тебя ещё ничего не выросло?
Вика подняла глаза. Рядом стоял Васька-псих.
Псих это было его прозвище. Ему ещё не исполнилось и четырнадцати, но он был уже отъявленным негодяем и садистом. Отвратительная личность, его побаивались даже ребята постарше. Для него не было ничего святого. Он мог покрыть трёхэтажным матом воспитателей. Задрать девочке юбку и попытаться запустить свою лапу ей в трусы. В драке он был необычайно жесток и мог ударить всем, что подвернётся под руку. При каждом конфликте он начинал рвать на себе рубаху, закатывать глаза и пускать пену изо рта. Васька не вылезал из карцера и директор детдома уже начал готовить документы на отправку его в психбольницу.
Вике было очень больно, но она даже виду не подала. Она спокойно встала, взяла тарелку и плеснула горячим супом прямо в лицо Ваське. Тот заверещал от неожиданности и боли, а Вика, подойдя к нему, резко ударила коленом прямо в промежность, как её учила Татьяна. Васька заверещал ещё громче, упал на пол и свернулся калачиком, закрывая руками самое больное мужское место.
Зал столовой сначала оцепенел, а потом взорвался криками и одобрительными возгласами. Вика, как ни в чём не бывало села на своё место и начала есть второе. Васька немного пришёл в себя, вскочил и ринулся к Вике.
- Я тебя сейчас порву, бл...ь!
Но в тот же момент, чья-то рука схватила его за густую шевелюру и закинула голову назад. У своей шеи, прямо рядом с сонной артерией он почувствовал вилку.
- Только попробуй тронуть её гад. Я лично приду ночью к тебе в комнату и перережу твою поганую глотку. - За спиной Васьки стояла Татьяна с вилкой в руке.
- Это что здесь происходит? Найдёнова! Отпусти Козлова! Оба - быстро к директору.
В этот момент поднялась Вика.
- Мария Васильевна! Таня не виновата! Это я вылила суп на голову Козлова и ударила его.
- Ты? Чё ты врёшь? - Воспитательница смотрела на Вику с неподдельным изумлением.
- Да, я. У кого угодно спросите.
Мария Васильевна посмотрела на молча стоящих детей и поняла, что Вика не врёт.
- Ладно, тогда все трое к директору.
Девочки пошли сами, а Ваську-психа воспитательнице пришлось жёстко взять под локоть и вести самой. Но Васька не трепыхался. Каким-то седьмым чувством он понял, что этот конфликт для него карцером не закончится.
Продолжение уже на канале:
Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, ... Глава 29, Глава 30
#рассказы #литература #семья #дети #отношения
Ещё немного рассказов уже на моём канале:
- Её рождение не ждали. Родителям она не нужна (в трёх частях)
- Её душа просила: - Не бросайте меня (в девяти главах)
- Истина любви. Непростая история Павла и Лены (в 25 главах)
- Жизнь не святых (в 66 главах)