Летом 1624 года в Новгород, с гневной петицией, обратился представитель шведской администрации Кескгольмского лена, так скандинавы называли область Карелии, захваченную в начале XVII века у России. Он утверждал, что русские крестьяне нарушают границу и ведут промысел на шведской территории, требовал разобраться и принять меры.
Не так давно, в 1617 году был заключен Столбовский мир между Россией и Швецией, по которому скандинавы получили столь желанные территории, которые они столетиями старались отжать у новгородцев и москвичей. И вот в результате Смуты они таки сумели эти области занять, а по мирному договору закрепить за собой некоторые из них.
Для того, чтобы определить, где отныне русская земля, а где собственность шведской короны, были созданы специальные комиссии, для работы в которых, активно привлекались местные старожители, как их именовали в документах. Т.е. люди которые давно жили в данной местности и были в курсе того, какая территория к какому уезду относится. В такие комиссии входили представители разных территориальных субъектов, имевшие общую границу, которые следили друг за другом, чтобы кто не отхватил себе лишнего.
Так как все это было раньше русская земля, то рубеж проводили по административным границам различных уездов, чтобы не плодить сущностей. Получилось так, что население данной области, в результате подписанного мира, вдруг оказалось поделённым на тех, кто жил по разные стороны границы.
Шведы начали ревностно блюсти новые территориальные приобретения, кроме того, в эти районы началось переселение людей из шведских и финских земель. И такие товарищи решили в 1625 году схитрить. Они сделали точные копии пограничных столбов, и перенесли их в глубь российской территории отжав таким образом небольшой участок земли, который начали обработать и засеивать как свой собственный. Русские же продолжали возделывать земли рядом, так как знали, где точно проходит на самом деле граница.
По требованию руководителя лена из Новгорода на участок границы прибыли представители русской стороны, для того, что принять участие в работе комиссии по расследованию данного инцидента.
Для были привлечены местные жители, которые принесли с собой межевые книги, в которых русскими дьяками было скрупулезно описаны границы уездов, по которым в последующем и прошел рубеж. Таким образом они сумели неопровержимо доказать, что граница была перенесена шведской стороной самовольно. И если наши крестьяне где-то и зашли на шведскую землю, и возделывали какой-то её участок, то делали это осознавая, что они на чужой земле.
В то время, как со шведской стороны перенос границы носил явный, преднамеренный характер, ведь были подделаны пограничные столбы, а это, в свою очередь уже пахло международным скандалом и могло стать поводом для начала очередной Русско-Шведской войны.
И тут уже пришла очередь возмущаться и негодовать русской стороне. Представитель Швеции офицер Нильс Нильссен осознал, что на подчиненной ему территории, на вверенном ему участке границы, из-за преступного самоуправства (и с его попустительства) может начаться новая война.
И от греха подальше, приказал фальшивые столбы срыть, установивших их крестьян повесить прямо на меже, а весь хлеб, которым был засеян, самовольно захваченный участок земли, признал собственностью России.
Что касается дальнейшего существования границы, то помимо «незаконной» хозяйственной деятельности, шведов беспокоили случаи перехода населения из Швеции в Россию в прикордонных районах.
В одном из пунктов Столбовского договора оговаривалось то, что Россия должна ловить и возвращать в Швецию беглых людей. В свою очередь скандинавы обязались возвращать в Россию сбежавших к ним русских людей.
Сегодня трудно себе это представить, но количество народа, бежавшего из Швеции в Россию, было на порядок больше, чем в обратную сторону. Ежегодно в пределы московского государства бежало более 5000 шведских подданных в то время, как из России к скандинавам уходило по несколько десятков.
В России беглецов привлекала относительная свобода и выгодная система налогов. Погосты платили фиксированную сумму, и потому, чем больше людей жило в пределах поселения, тем меньше налогового бремени приходилось на каждую отдельную семью, потому беглецов в этих малозаселенных землях привечали и старались не выдавать. О чем шведы постоянно жаловались русскому правительству.
В свою очередь, в соответствии с теми же статьями договора, московские дипломаты требовали возвращать и русских перебежчиков, однако в Швецию из России бежали в основном по политическим мотивам.
Шведы не могли выдать России людей, которые искали у них политического убежища, это был бы удар по престижу и репутации их королевства. Тогда русское правительство со спокойной совестью умыло руки, и забыло про данный пункт мирного договора, перестав также выдавать скандинавам их переселенцев.
Лишь спустя 100 лет царь Петр Первый, приложив немало усилий, таки вернул данные земли в состав России. Впрочем, это уже другая история.