А В. Абрамов, И. Мощанский, Б. Невзоров и многие другие исследователи понимают под перестройкой ударной группировки несколько иное: Крымский фронт должен был отказаться от идеи наступления, зарыться в землю и ждать удара немцев.
Этим исследователям хочется возразить: для того чтобы иметь надёжную оборону, не надо отказываться от идеи наступления. Уже не раз говорилось, что в период подготовки наступления командование просто обязано позаботиться об оборонительных порядках своего фронта. У Крымского фронта было достаточно для этого и времени, и сил: за почти месяц после приостановки нашего наступления до начала наступления немцев три армии на нешироком Парпачском перешейке могли очень основательно зарыться в землю. Но сделано этого не было. И вот тут уже вся вина лежит на командовании фронта.
Кстати, сохранение группировки с сосредоточением 2/3 сил фронта на севере вовсе не мешало уделить должное внимание обороне, в том числе и на юге. Думаем, что не ошибёмся, если скажем, что наличие больших сил на северном крыле Крымского фронта было обусловлено не только тем, что там собирались сами вновь наносить удар, но и тем, что там же ждали и контрудар немцев. И именно на севере оборона была подготовлена лучше, о чём ещё будет разговор. Но при этом не надо было забывать и про участок 44-й армии (т.е. про южное крыло фронта). Но про него забыли. Второстепенный участок в ходе советского наступления мыслился второстепенным и в случае наступления германцев. Внимания ему было уделено преступно мало. То, что творилось на нём к 8 мая, нельзя назвать иными словами, как «полное военное безумие». Кого в этом мы должны обвинить? Сталина? Ставку? Генштаб? Василевского? Или всё-таки Козлова и его штаб? Мы останавливаемся на последнем варианте ответа, подозревая при этом, что многие ответят, что виноват был Мехлис. Но таким образом отвечающих мы отошлём к сказанному выше.