Не люблю бумажные книги. Для меня бумажная книга является проблемой: ее неудобно держать, ее надо где-то хранить иногда от нее надо избавиться...
Но все это конечно не относится к ряду определенных книг, которые обязательно должны присутствовать в бумажном виде. Поэтому я у себя в доме отвела одну стену под библиотеку и продолжаю наивно надеяться, что дальше этой стены дело не зайдет.
У меня там любимые книги, ценные книги, книги детства, важные книги и книги, которые мне дарят друзья и родные. (Книга все еще лучший подарок, и такие подарки я люблю и всегда рада получать). А читать люблю с покетбука. В этом году мне родители наконец его подарили на день рождения, и я просто выдохнула. Не придется больше искать удобную позу (я читаю лежа), покетбук легкий, его можно держать двумя пальцами. И если хочу читать в дороге - не надо тащить с собой дрова.
Но бумажные книги все еще мерцают в темноте книжной стены, и я нет нет да к ним обращаюсь. Тут вот вытащила Мануэля Скорсу и взяла его с собой на школьный двор. Хотя не люблю читать на улице, но в этот раз захотелось.
Немного почитала, потом меня одолел ветер, и я начала размышлять. Вот, значительную часть стены у меня занимает как раз подобная литература: латиноамериканские авторы, произведения которых были изданы в СССР. Более поздние издания тоже, конечно, есть. Но чаще всего я их презираю за отвратительный перевод. Поэтому настоящее счастье урвать что-то из 70-х или около того.
В том, как издавали латиноамериканскую прозу в СССР совершенно точно есть своя магия и очарование. Во-первых - оформление. Для меня оно именно таким и должно быть.
Во-вторых - совершенно потрясающие предисловия. Правда в том, что людям не мыслящим в ключе латиноамериканской прозы очень часто в нее просто напросто не въехать. Наверняка встречали кого-то, кто говорил: "Ну и муть этот Маркес, я даже дочитать не смог". И чаще всего тут проблема не в Маркесе и даже не в читателе, а в том, что он просто не до конца представлял, с чем будет иметь дело. Не был готов.
Вот, в СССР за этим пытались следить. Я читала предисловие к Скорсе и в очередной раз убеждалась. Там, правда, не было употреблено само понятие магического реализма, но тем не менее - оно растолковывалось. И читателю объясняли: в тексте будет встречаться странная дичь, которая ничем не объяснена, но это вот потому и потому. И вообще, регион такой, характерно это для них.
Я, черт возьми, просто обожаю эти советские предисловия в латиноамериканским авторам. Их писали настоящие спецы и любители своего дела.
Ну и переводы. Тут страдаю не я одна. Любители того же Хемингуэя страдают точно так же. Увы, но надпись "впервые в новом переводе" на обложке как правило - не к добру. Но в случае с Хемом все-таки надо признать - удовольствие будет меньшим, но на понимании происходящего перевод не скажется критично. А вот с латиноамериканцами так нельзя: одно неверно подобранное слово, и вместо серебряной ложечки упавшей на кафель, с 2о-го этажа выпадает ковш культиватора и с грохотом проламывает асфальт.
Вот у меня в коллекции есть Астуриас. Не знаю, насколько легко или просто раздобыть эту книгу сейчас, но мне в свое время пришлось постараться. В общем, когда она у меня наконец появилась, я довольная улеглась читать и... Пол ночи упоенно гуглила, кто такой этот переводчик. Потом нашла мемуары еще одной именитой советской дивы перевода, где он упоминался, и с не меньшим упоением читала их. А дело было вот в чем.
Страниц через 20 всего происходящего я словила очень странное ощущение. Книга издана в СССР. Текст написан на русском. Но я читаю и с каждой страницей все сильнее ощущаю, что переводчик ОЧЕНЬ хорошо понимал то, что переводит. Нет, не вопрос его художественного таланта и знания языка. Он понимал, что в башке у этих граждан. Специфику мышления, взгляд на окружающее. Это было максимально странное чувство: я точно читаю не на испанском, но абсолютно точно читаю так, как оно должно и скорее всего было на испанском. Вопрос настолько меня заинтриговал, что вот я и полезла гуглить. И долго гуглить не пришлось - чутье не подвело меня ни на пол песо. Переводчик этот не только в Гватемале пожил, но еще и был другом того самого Астуриаса. И если я сейчас уже ничего не путаю, то перевод этот был одобрен Астуриасом лично. Хотя, может быть конкретно эта история была с Алехо Карпентьером, работы которого Дашкевич так же переводил. Не суть важно, главное во всем этом фигурирует нечто такое, что дает ясно понять: это был не просто перевод. Это был перевод с полным осознанием переводимого, на уровне того чувства, которое возникает на подъезде к родной деревне. Она еще не показалась за поворотом, но летний ветер доносит до тебя запах, который совершенно точно бывает только здесь. И ты еще не видишь, но уже чувствуешь. Когда переводчик друг автора, и они не раз обсуждали произведение, и сам переводчик жил и проникался духом этих мест, происходит нечто подобное. Происходит невероятно прекрасный перевод, который впитать все именно так, как оно и было.
Современные переводы магического реализма и в принципе любой латиноамериканской литературы (а она редко когда не магический реализм) очень редко могут похвастаться такой достоверностью. Поэтому, как бы сильно я не любила держать покетбук двумя пальцами, моя книжная стена будет разрастаться. Потому что я еще не собрала весь Альманах Латинской Америки. (И мои пишущие друзья еще не опубликовали все задуманное)).
#Астуриас
#Литература
#мир должен знать что я читаю
#книги
#латиноамериканская литература
#библиотека
#букинистика
#чтение
#люблю читать
#зарубежная литература