ПАРА, ОНА ДОЛЖНА РАВНОЙ БЫТЬ!
----------------------------------------------
Обливаясь слезами, Аграфена молча снимала кровяные коросты и извлекала куски ткани из тела любимой Акулинушки. Когда спина была вся очищена, они с Пелагеей хорошо промыли все раны берёзовым отваром и, просушили чистым полотенцем.
-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-
Акулина-Айгуль, не могла понять, почему Илья за все годы, что пришёл с фронта, ни разу не посмотрел в её сторону?
По-прежнему Айгуль помогает роженицам, или скованному радикулитом, больному, или золотушному ребёнку избавиться от корост.
Известность о целительских способностях Новоеловской знахарки и повитухи была широкой, знали о ней и в далёких деревнях и других районах.
Она никогда никому не отказывала в помощи. Бывали случаи, когда увозили Айгуль в дальние деревни и ей приходилось там оставаться на ночь.
Однажды ей пришлось принимать роды за почти за дести вёрст от своего села. Роды были тяжёлыми. Роженица первородка, молодая, не опытная, долго мучилась.
Когда Акулина приехала,то у роженице уже не было сил. С остановившемся взглядом, она смотрела в потолок и не реагировала на голоса.
Положив свои руки на живот роженице, Айгуль стала читать молитвы и, разговаривать с плодом. Женщина услышала, как плод откликается на слова Акулины и стала приходить в себя.
Айгуль это почувствовала и обратилась к ней:
— Милая, имя твоё по крещению какое?
— Екатерина я .
— Екатерина. Ну давай Катеринушка, повторяй за мной молитву Святому Николаю Чудотворцу.
Айгуль стала читать молитву не убирая рук с живота Екатерины, а та добросовестно повторяла за Айгуль, не пропуская ни одного слова.
Вскоре у роженице возобновились схватки.
Как-только начались схватки, Акулина быстро и умело стала руководить родами и, на свет появился слабенький, но плотный и, с признаками крепкого здоровья, младенец.
На руках Айгуль кричал и приходил в активное движение замученный, но крепенький малыш. Айгуль была счастлива, на её руках кричал и барахтался спасённый ею мальчик. Она всегда очень сильно радовалась новой спасённой жизни.
— Катеринушка, сынок у тебя.
— Пошто плачет-то?
— Это хорошо, что плачет. Он так сил набирает. Вон уже и ручками взмахивает и ножками перебирать стал. Ожил маленький, ожи-и-л. Сил набрал, теперь ему надо покушать. Корми мамочка сыночка.
Перепеленав ребёнка, Акулина подложила младенца к груди молодой мамы.Обращаясь к мужу Екатерины, сказала:
— Давай-ка, молодой отец, принеси нам горячей воды — взяв ведро молодой мужчина убежал в баню.
Обращаясь к матери Екатерины, Айгуль сказала:
— Чистые подстилки, полотенце, рубаху Екатерине.
Та вошла в соседнюю комнату и вынесла всё необходимое.
Насытившись, ребёночек уснул. Мать роженицы положила его на тёплую печь.
В это время молодой отец принёс горячую воду с бани. Айгуль с матерью Екатерины помыли и переодели молодую маму, а потом помогли ей с лавки перейти и лечь на кровать.
— Акулина Акшановна, давайте в баньку сходим, нам бы это сейчас в самый раз надо б— предложила мать роженицы..
— Мне в дорогу, боюсь после бани остыть, дома тоже баня будет натоплена.
— Да что вы, Акулина Акшановна, как можно отпустить вас в ночь? Да и было бы рядом, а то в такую даль! Нет, мы вас домой не отпустим, нет. Даже не думайте. Это вас отпусти и переживай потом всю ночь.
Оно хоть и март на дворе, да морозы разгулялись не на шутку. Как говорится, марток, одевай семеро порток.
Бельё я вам дам, пойдёмте, уморились ведь. После баньки отоспитесь и поедите . Вы же нынешнюю ночь не спали, пока ехали, надо эту ночь выспаться— уговаривала женщина
Айгуль и сама понимала, что опасно отправляться в ночь, немного подумав, согласилась и, пошла с хозяйкой в баню.
Когда женщины вернулись из бани, в доме было многолюдно и очень шумно. Родственники молодого отца пришли поздравить его с новорождённым.
— С легким паром! С лёгким паром! — радостно кричали захмелевшие гости.
— Ох, и вам благости на весь вечер. Да угомонитесь вы — рассмеялась мать Екатерины и обратившись к своему мужу, сказала:
— В баню-то иди, пока не отяжелел, ещё успеешь, напразднуешься.
— Ну какая тут баня? Ты вот за внука наливочки пригуби, с баньки — предложил развеселившийся муж.
— Акулина Акшановна, примите рюмочку за здоровье младенца и его матери, не откажите счастливому отцу — поднося рюмку янтарной наливки, предложил Николай, отец новорождённого.
— Мне вредно, мне кваску бы с бани. А вот вы, молодой отец, примите для хорошего сна, а у меня дорога дальняя, мне спозаранку выезжать понадобится.
В это время в разговор вмешался отец молодой мамы.
— А мы не отпускаем, нет. Примите рюмочку и отдыхать, да, отдыхать. После баньки в самый раз принять с устатку. Выпить и спать, а завтра домой. Да,да. Завтра, только завтра. Я сам вас сюда привёз, я и отвезу!-- заверял захмелевший хозяин.
— Это как же вредно? Наша наливочка очень полезная.Вы такой не пивали. Самых слабых на ноги ставит. А я знаю, что говорю, моя жена искусница в этом деле, ну-ка подтверди брат Илья — обратился Николай к двоюродному брату.
Айгуль тут же оглянулась, ища взглядом знакомое лицо.
— Подтверждаю брат! Твоя жена Николай,настоящая искусница. Такой наливки в целом свете не сыщешь— засмеял молодой красивый мужчина.
Айгуль остановила взгляд на говорившем, он был очень похожь на её Илью и ростом, и глазами, и такой-же черноголовый, только лицо не изуродовано.
Увидев, что Айгуль остановила на нём взгляд, Илья тут же наполнил рюмку наливкой и подошёл к ней.
Она смотрела на этого Илью, а вспомнила того Илью, своего. Сердце заныло, а в памяти промелькнули сладкие моменты их ночи в родных Алтайских горах.
— Не обижайте нас, пригубите Акулина Акшаковна. Порадуйте молодого отца и молодую мать, пожелайте им с малышом, здоровья — широко улыбаясь, говорил незнакомый ей Илья.
Его предложение поддержали гости. Все наперебой стали кричать, предлагая Айгуль выпить за здоровье новорождённого.
Айгуль поняла, что от неё не отстанут и стараясь не показать своего волнения, взяла из рук Ильи рюмку и пригубила.
Вся весёлая компания громко закричала:
— До дна! До дна! До дна!
Айгуль выпила до дна и протянула пустую рюмку Илье.Приняв рюмку он сказал:
—- Вот и славно! А теперь закусить надо! Что будите?
— Квасом запью. Очень пить после бане хочется.
Ей тут же подали кружку с квасом.
— А я вот что скажу, не позволительно шуметь, когда роженица отдыхает— выпив квасу заявила Айгуль.
— А мы не шумим, мы обмываем сына! — ответил Николай.
—Мамочке покой нужен — старалась она убедить молодого отца.
— А я согласен с Акулиной Акшановной. А давайте-ка все ко мне! — предложил двоюродный брат хозяина. Потом он обратился к Айгуль.
— Акулина Акшановна, давайте с нами! Я тут рядом, через дом живу. Мои родители живут со мной под одной крышей, но с другим входом. Мы им мешать не будем — засмеялся Илья.
А родители Катюшки и она с сыном, пусть отдыхают, завтра с утра их проведаем. И обратившись к брату, спросил
— Ну что,Николай, пошли?
— Пошли Илья, пошли, гулять так гулять! Так я говорю? — обратившись к гостям, спросил Николай.
— Пошли, пошли к Илье, загудели гости.
— Акулина Акшановна, одевайтесь, мы вас ждём, без вас ни с места !—засмеялся Илья. Он смотрел на Айгуль, а глаза его горели и сверкали ярким блеском.
Айгуль перевела взгляд на мать роженицы, та кивнула головой и сказала:
— Идите, идите. Родня у нас хорошая, и весёлая и работящая. Отдохнёте там, повеселитесь, идите.
Айгуль надеялась, что женщина не отпустит её из дома, предложит место для отдыха, но этого не случилось.
Захмелевшая Айгуль переоделась в свою одежду, расчесала свои густые длинные волосы, заплела их в косу и аккуратно уложила на голове.
Весело и шумно что-то обсуждая, гости хозяев терпеливо ждали повитуху.
Дом Ильи был рядом, через дом от дома Катерины. Айгуль подошла к воротам и улыбнулась
— Это кто же сотворил такую красоту? — спросила она у Ильи.
Он протянул ей свои руки, раскрыв ладони
— Вот они и творили. Нравится? — она кивнула головой, разглядывая изображения, вырезанные на воротах.
Илья распахнул ворота и гости хлынули во двор.
Перед Айгуль возник очень большой дом, с огромными окнами в резных наличниках.
Поднявшись на крыльцо дома, Айгуль увидела две двери, так же украшенные резьбой и, вспомнила о родителях, что живут под одной с Ильёй крышей, да разным входом.
Перед Айгуль распахнулась дверь и она оказалась в широкой и длинной прихожей, которая заканчивалась большим окном. У окна в кадке стояло большое, раскидистое, цветущее красными махровыми цветами, растение. От цепкого взгляда Айгуль не ускользнуло и то, что вокруг большого окна были резные наличники, как это бывает на окнах снаружи дома.
В стене, что является общей стеной между двумя домами, была кирпичная стена с топкой. На кирпичных выступах стены сушились валенки, варежки и тёплые носки. На стене дома Ильи были развешаны на красивых резных вешалках зимние и осенние тёплые вещи.
В прихожей было очень тепло.Шумная компания родственников быстро заполнила всю прихожую. Кто-то развешивал свою верхнюю одежду, кто-то ставил на печной выступ валенки. Айгуль тоже разделась и скинула валеночки.
— Шубку мы повесим вот здесь, шаль разбросим на перекладинку, а валеночки на печку, вот сюда — разместив одежду Айгуль Илья нежно подтолкнул её к двери.
— Входим в дом, входим, входим не стесняемся — весело говорил он, не спуская глаз с Айгуль.
Перед ней открылась двустворчатая дверь в сам дом и, она увидела широкую и просторную столовую комнату.
Занимала эта комната почти половину всего дома. В центре комнаты был, эллиптической формы стол, вокруг него стояли с красивой резьбой деревянные стулья.
Никаких лавок в комнате не было.У каждого окна стояли кадушки с красивыми растениями. Стены комнаты, на которых были размещены резные, деревянные пано, были обшиты красивой досточкой.
Прежде ей не приходилось видеть в крестьянских домах такой красоты.
Да и такое расположение комнат в доме, она тоже видела впервые.
Кухня, вместе с печью, которая находилась между комнат на другой половине дома.
В столовой был умывальник, над ним аккуратно на перекладинках были развешаны полотенца. Но и это её очень удивило, потому что умывальник был необычный, с краником, как у самовара, и лохань встроена в тумбочку, и всё так красиво!
— Акулина Акшановна, а вот опочивальня для гостей — Илья распахнул дверь, что была в стене столовой комнаты и, показал комнату для гостей. Не успела Айгуль рассмотреть комнату , как Илья подошёл к двери, что вела в кухню.
— А вот здесь наша кухня. В ней два входа супротив друг друга. Одна дверь в детскую, а другая в хозяйские хоромы. Вот, выбирайте, что приглянется. Где будет вам по нраву, там и отдыхайте, а я к гостям, они уже заждались — весело сказал хозяин дома и удалился.
Поджидая хозяина, гости вели очень активный разговор, рассаживаясь вокруг стола, они шутили и смеялись,
Айгуль зашла в кухню и поразилась её необычным видом. Здесь не было лавок. Но были длинные и узкие столы с дверцами.
— Зачем они? Нет буфета под посуду, а повешены на стены небольшие шкапчики.
А куда же складывать дрова, как ни под лавку у печи? И что это за краник, чуть больше самоварного и, торчит прямо из кирпичной кладки? Печь не поштукатурена, но всёравно красивая. Кирпичи блестят. На спальном месте нет кружевных занавесок, зато есть деревянные дверцы с вырезанными узорами, чисто кружево— рассуждала она , оглядывая кухню.
Собрав на стол угощения для гостей, Илья вернулся к Айгуль
Войдя в кухню, он перехватил её недоумённый взгляд.
— Что-то хочется спросить? Давай, спрашивай — приветливо улыбаясь, сказал он.
— Да. Вот хочу спросить, а куда же дрова укладывать, коли лавок у печи нет? А вёдра куда ставить, чугунки? Как же без лавок то? Нет лопат хлебных, ухватов, да и шумовки с клюшкой нет.Как же вы без них обходитесь?
Илья наклонился к топке.
— Вот два кольца, видишь у самой топки? Я беру одной рукой одно кольцо, а другой второе и, от-кры-ваю. А вот и дрова.
Айгуль увидела, что под железными дверцами в полу есть ниша, в которой и лежат дрова. Потом он открыл дверцы стола и Айгуль увидела, что в столе на верхней полке стоят чугунки разной величены, одна в другой,чугунные сковородки и ковши, а на второй полке, что ниже, уложены и хлебные лопаты и ухваты, а на последней полке шумовки да кочерёжки
— А когда они на стене весят, это удобнее — подумала она, но промолчала, и задала вопрос:
— А зачем здесь самоварный краник?
Илья открыл шкаф, что был напротив печи в углу и Айгуль увидела там на полках горшки разных размеров, крынки и внизу составленные одно в другое, вёдра. Он взял одно ведро, поставил его на стол под кран и, открыл его, в ведро побежала горячая вода.
— Откуда она бежит? Там бочка?
— Бочок, он вместо стены у дымохода и обложен кирпичом.
, А вот к нему крышка, куда заливаем воду.
— А клеть? У вас есть клеть? Я не вижу в неё дверь, или она тоже запрятана?
— Ну обычной клети у нас нет, но есть необычные столы, смотри.
Он подошёл к столу, что стоял под окном и открыл его.
Внутри стола были крынки с молоком, корзинка с яйцами и другие продукты. Под полкой она увидела небольшое, открытое на улицу окно. На Айгуль подул холодный воздух, Илья закрыл дверцы.
— Такой же стол есть и в столовой под окном.Туда составляем всё со стола, что остаётся от застолья —подробно объяснял Илья
В это время в кухню заглянул Николай.
— Ну что вы там застряли? Ждём вас к столу, без вас не начнём. На стол всего наставили, наливку всем разлили, а вас всё нет и нет. Не правильно это. Гости без хозяина не гуляют — куражился подвыпивший Николай.
— Акулина Акшановна, нас к столу ждут — уточник Илья.
— Я ещё не выбрала себе место, где буду отдыхать, а вы идите, гуляйте.
— Ну что, брат, пошли за стол — обняв Николая, Илья вышел из комнаты.
А Айгуль набралась смелости и вошла в хоромы хозяина. Её восхитило огромное резное пано во всю стену. Это была настоящая картина. В гуще диковинных растений, в присутствии разных диких зверей, обнималась влюблённая пара. Айгуль, заворожённая такой красотой, долго не могла тронуться с места.
Широкая кровать, с резной спинкой, была наряжена, в белоснежные кружева, как невеста. Возле кровати с одной стороны стоял комод, с другой стороны шкаф. И всё было украшено резьбой. На окне пышно цвела оранжевая герань.
В доме было тепло, уютно и необычно красиво .
Почувствовав страшную усталость, она решила пойти в гостиную комнату. Но в ту комнату нужно идти через столовую. Надеясь, что гости увлёкшись застольем её не заметят, и она вышла.
— Акулина Акшановна, присядьте с нами, ночь длинная, ещё успеете отдохнуть— улыбаясь сказал Илья.
Айгуль не могла перечить хозяину и, села за стол. Илья не пил, только угощал гостей. В самый разгар гулянки, он взял в руки гармонь.
Комната наполнилась весёлой частушечной музыкой.
Самые бойкие женщины выскочили из-за стола и пустились в пляс.
— А ну сеструшка, дай-ка частушку — задорно выкрикнул гармонист.
Его сестра тут же запела:
— Милый Коля, спит во поле, пойду Колю разбужу
Квас ядрёный наварила, пойду Колю угощу. У-у-ух!
Пустилась в пляс и вторая родственница. Отбивая дроби упругими сильными ногами, она зачастила свою частушку.
— Балалайка, балалайка, балалаечка без струн.
До чего ж хорош Андрюшка, жалко только, что хвастун.
Женщин поддержали мужчины и устроили весёлый перепляс.
Один из них подскочил к Айгуль и выдернул её из-за стола, увлекая в круг. Движения у Айгуль были медленные , но очень пластичные. Илья понял, что нужно сменить музыку, чтобы Акулина Акшановна могла под неё суметь сплясать. И он сменил бойкую частушечную музыку на медленную танцевальную мелодию.
Эта мелодия навеяла на Айгуль воспоминания о родном горном Алтае. Ей вспомнились цветущие склоны гор. Высокие мощные кедры и густые белые облака на ярко голубом небе. Её ноги сами поплыли по ровному и гладкому полу, в удивительном и плавном танце.
А её руки извивались, словно волны родной реки Пыжи. Они то вздымались вверх,то словно вода,растекались, изображая трепетные вибрации водяной ряби. Затем её руки неожиданно вздыбились гребнем над её красивой головкой. Кисти рук непрерывно извивались.
Вот она вскинула свою красивую гордую головку, как будто устремила пристальный взгляд на вершины могучих гор Алтая и, закружилась. Закружилась , как кружится падающий осенний лист. Гордая осанка и гибкий стан Айгуль, изображали никому не знакомый удивительной красоты, танец.
Все гости замерли, глаза их впились в танцующую женщину. Они любовались ею и, не скрывали своего восхищения. Не скрывал своего восхищения и гармонист. Его взгляд был прикован к танцующей Айгуль, а глаза горели лихорадочным блеском. И тут Илью осенило,что если закончится музыка, то его, изрядно захмелевшие родственники кинутся к Акулине выражать своё восхищение и тогда он даже не представляет, что может случиться.
Илья быстро, без разрыва, меняет эту мелодию на частушечную плясовую.
На круг выскочили заядлые плясуны, а Айгуль юркнула в гостиную комнату.
Гости пели весёлые частушки, плясали под гармошку хозяина, пили, ели, шутили и смеялись, но не долго, как только стемнело за окном, все разошлись по домам.
Проводив гостей, Илья вошёл в гостиную. Айгуль сидела на мягкой скамейке за круглым столиком.
— Илья , ты на фронте был?—вдруг спросила она.
— Не дого. Вернее, взяли меня позно. Я один сын у родителей, при царе единственного сына на фронт не посылали. Призвала уже новая власть. Был целый год красноармейцем. Воевал с интервентами. Отчего такой вопрос?
— Широко празднуете, вот и спросила. Время сейчас такое, что люди забыли про праздники.
— А мы ещё по -настоящему и не отпраздновали рождение моего племянника. У нас всё ещё впереди. Праздники мы любим. А ведь и у меня тоже скоро кто-то народится. Жёнку к её родителям увёз.
У нас с ней третьего года первенец родился, да не живой оказался. Да— печально вздохнул Илья и сел на другую мягкую скамеечку, напротив Айгуль.
— Бабка повитуха сказала, что первенец от тяжёлой работы в утробе погиб — продолжил он — наказала беречь жену с вторым плодом. А ведь разве её в своём-то доме убережёшь? За всё же берётся, где надобно и не надобно. Натура таковская— едри её — он не злобно выругался и продолжил
—Вот мы с сеструхой и управляемся с хозяйством, а жена, как плод шевельнулся, так у родителей и живёт. Я им её отвёз и наказал, чтобы тяжелей кружки не подымала. Ежли второй не выживет, то дочь их назад верну.
— Вправду? Ты сможешь жену назад к родителям отправить?
— Ну а для чё человек на свете живёт?—спросил он и сам же ответил— человек живёт, чтобы после себя потомков оставить. А что получается? А получается, что я никого оставить после себя не смогу? Нет. Если Дуня не родит, отдам её родителям.
Сейчас по новым законам развенчание проводить не надо. Сейчас молодых записывают, хотя и в церковных книгах, но в сельсовете. Вот так вот. Другую посватаю, она народит мне детей. А почему я должен лишать себя счастья быть отцом и, продолжить наш род?
— Бог всё решает. Вернёшь жену родителям, против судьбы пойдёшь.
— Так новая власть говорит, что про Бога обман всё. Никто никогда Бога не видел. Народ неизвестно в кого верит и кому молятся. А молятся-то вообще на доски! Глупости, говорят всё это, дурман для народу.
— Илюша, если бы не Мать Богородица, которую я просила помочь роженице, то без Её помощи Катерина не разрешилась бы. Ты думаешь почему мне удаётся спасти и мать и её дитя? А потому что я об этом прошу всегда Мать-Богородицу. Молитвы читаю.
Ежели положение совсем плохое, то ещё ко святым обращаюсь, к Николаю Угоднику, Николаю Чудотворцу, чтобы совершил чудо. И оно происходит.
— А почему Мать Богородица сама не может помочь, почему тебя слушает и помогает, а другие тоже просят им помочь, а Она им не помогает?
— Илюша, не у всех есть такая связь, такая ниточка, которая связывает с Божественными силами.
— Кто ты, Акулина?
— Я Айгуль-Акулина. Во мне нити двух божественных течений, в каждом много своих сил.
— И ты знаешь где эти силы в тебе живут?
— Знаю. Я их чувствую и говорю с ними.
— Поэтому ты такая красивая?
— Мне не ведомо почему.
— Дай мне свою руку — он протянул через стол к ней свою большую раскрытую ладонь. Она сверху положила свою тонкую и нежную ручку с длинными красивыми пальцами.
— У тебя и рука необычная — сказал он, рассматривая пальцы женщины. Прижав её ладонь к своей щеке, продолжил:
— Смотришь на твои руки и, не верится, что эти ручки коров доят, с пойлом вёдра носят, стога мечат, зерно веят, людей исцеляют — он стал нежно целовать её ладонь и каждый пальчик её руки.
—Позволь мне пойти спать, рано утром в дорогу, а я так уморилась за день, что на ногах не держусь — высвобождая руку, улыбаясь сказала Айгуль.
— Вижу, что уморилась, вижу. А я тебя на руках в постель отнесу — он подхватил её на руки и понёс в спальную комнату.
Рано утром Айгуль отправилась домой, а уже через месяц, чуть забрезжил утренний свет, за ней приехал Илья. Он сообщил, что его жена мучиться со вчерашнего дня.
— Акулина Акшановна, сделайте так, чтобы моя жена благополучно разрешилась и принесла живого ребёночка— чуть не плача умолял он Айгуль.
— Когда схватки начались? — спросила она.
— Тесть сказал, что вчера днём. Велел мне срочно Дуне повитуху доставить. Поспешить бы надо, Акулина Акшановна. Дорога-то дальняя, только к вечеру дома будем. Голова кругом идёт, как подумаю, что там может за сутки случится.
— О худом не думай, у неё силы забираешь— строго сказала Айгуль.
Она быстро собралась и побежала к Аграфене. Илья увязался следом.
— Аграфена Петровна, роженица живёт очень далеко, в Алтайском, это около двух сот вёрст, потому меня несколько дней не будет. Прошу подомовничать, да за Анисьей с Васяткой доглядеть.
— Мамаша, помогите, пусть повитуха спасёт мне дитя, отпустите, ради Христа — взмолился Илья, обращаясь к Аграфене.
— Дык я и не супротивляюсь. Тока пусть Акулина на своёй лошади едет. Вон упряжная уж стоит—кивнула Аграфена в сторону запряженной лошади.
Ехать пришлось за село Алтайское, туда, где жили родители роженицы.
Жена Ильи была в отчаянии, она кричала от острых болей и громко плакала. Вокруг неё суетились родственники и пытались как-то облегчить её страдания.
Айгуль потребовала всех, кроме матери, удалиться в соседнюю комнату.
— Мне нужна горячая вода, мыло, полотенце и чистые подстилки — сказала Айгуль Дуниной матери.
Женщина вышла к родственникам и отдала каждому свои распоряжения.
А Айгуль помыла руки, переоделась и подошла к роженице. Своё дело Айгуль знала хорошо. Вначале она успокоила женщину, напоила отваром из успокоительных трав.
Когда женщина успокоилась, Айгуль рассказала ей, что нужно будет делать при схватках.
— Ну, милая, всё разумела?
— Да, да. Всё разумела. всё!
— Ну а теперь нам нужно вызвать схватки. Давай
Дуняша, почитаем "Отче наш", а потом обратимся к Матушке Богородице.
Дуня была очень послушной и с Божьей помощью на свет появилась крепенькая и здоровенькая девочка.
Илья с трепетом в душе, принял свою кровиночку на руки. В больших мужских руках новорождённый младенец казался совсем крошечным и беспомощным.
— Какая махонькая — умилённо произнёс он, не стесняясь слёз радости.
— Акулина Акшаковна, вы сотворили чудо, вы подарили мне другую, новую жизнь— глядя на малышку нежно произнёс Илья.
— Это радостное чудо сотворили вы с женой! А новую жизнь подарила тебе твоя Дуня. Благодари её. Дай Бог ей здоровья! Дай Бог здоровья этому маленькому чуду. Пусть растёт здоровенькая, да разумненькая. Ну, а мне пора собираться в обратную дорогу.
— Дочка, низкий тебе поклон. Жаль церкву закрывают, но я за твоё здравие дома буду всю свою жизнь свечи ставить. Пока жива, буду благодарить за внучку. — протягивая Айгуль небольшой рулон шёлковой ткани, сказала мать молодой мамочки.
— И вам большая благодарность за добрые слова — принимая ткань ответила Айгуль.
.
— Матушка, вы же знаете, что наша повитуха больно уж далеко живёт, а время нынче опасное.Очень опасное, вот я и поручился перед родственниками сопроводить Акулину Акшановну до её дома.
Пусть Дуня с дитём пока у вас поживут, как она оклемается так я их и заберу.
— Пущай сынок, пущай поживут и нам в радость. Доставь Акулину то, доставь, поезжайте благословясь.
Он зашёл в комнату к жене, попрощался и вскоре вышел.
— Ну, нам пора — он поклонился родителям — доброго вам здоровья, берегите моих, а мы поехали.
— Тебе всего славного сынок, благослови тя Бог— сказала тёща и, перекрестила зятя в дорогу крёстным знамением.
Добравшись до Алтайского, Илья остановился.
Айгуль, ехавшая следом по узкой санной дороге, вынуждена была остановиться тоже. Он обернулся к ней и сочувственно произнёс:
— Вижу, что намаялась ты с моей Дуней. Не сдюжить тебе без отдыха, больно уж дорога долгая, да трудная. Не пущу я тебя дальше. Уж скоро ночь. Сейчас к нам заедем, баньку подтопим и ты передохнёшь. А когда отдохнёшь, да выспишься тогда и отправимся в Новоеловку— Айгуль не противилась.
Как только они въехали во двор Ильи, из дома вышли его родители. Высокий пожилой мужчина, с бравыми усами и низенькая, коренастая, полная, пожилая женщина. Она смотрела то на Айгуль, то на Илью и, в её глазах было недоумение.
— Батюшка, матушка, у вас внучка родилась! — весело сообщил он и подбежал к родителям. Обхватив их своими сильными руками он прижал их к своей груди и воскликнул.
— Вот и сын ваш отцом стал!
— А пошто Дуню-то с дитём не привёз?—укоризненно спросила мать.
— Так куда ж её, слаба она ещё, вот передохнёт у тёщи с тестем, я их и привезу.
А сейчас вот надо бы от всего сердца повитуху приветить. Кабы не она, так не видать мне дочери, да и Дуня б не выжила, уж больно маялась сердешная. Вот благодаря мастерству Акулины Акшановны и Дуня и малышка живы.—указывая на Айгуль сказал он.
— Проходи милая, проходи в дом-то, проходи, обогрейся, постолуйся, отдохни. Откель приехали-то?—спросила у Айгуль мать Ильи.
— С Новоеловки— проходя в дом, ответила она.
— Так где ж ета деревня, далеко ли?—опять спросила пожилая женщина.
— Далеко матушка, далеко, за Бийском — пояснил сын.
В доме было тепло. Родители Ильи ждали невестку с младенцем и хорошо натопили печь. Для невестки приготовили мясные щи, кровяную колбасу, пшённую кашу с тыквой на молоке. Шёл пост, но роженицы и кормящие мамы не постятся.
На столе, под белой салфеткой возвышалась горка пирогов с маком, мочёная брусника с мёдом и клюквенный морс.
— Как там банька, натоплена? — спросил сын у матери.
— А как же, сынок, а как же, горяча стоит.
— Это хорошо, а то повитуха-то наша в дороге передрогла, напариться бы надо. А я пока поду коней напою,да корм задам.
— Давай милая, сымай свою одёжу-то. В баньку снаряжайся. Ох и дух там крепкий, ох и славный дух. Веник запарила духмяный, свежий— немного растягивая слова, говорила женщина— Дунины-то рубахи тебе в саму пору будут. Пойду Илье накажу, чтобы припас Дунины рубахи тебе в баню. — после этих слов, она вышла во двор.
Илья напоил лошадей, дал им сена,а выслушав мать, отправился в дом.
Только в бане Айгуль поняла, как же она устала. Плеснув воды на каменку, она растянулась на широком палке и закрыв глаза, наслаждалась банным паром. Баня у Ильи была новая и тоже украшена резными изделиями.
Париться не хотелось, да и сил для этого совсем не было. Разомлев от пара и совсем обессилив, Айгуль , чтобы не уснуть в бане, вылила на себя несколько вёдер прохладной воды, хорошо протёрла полотенцем упругое смуглое тело и облачившись в предложенную ей одежду, отправилась в дом Ильи.
Дождавшись Айгуль с бани, Иля усадил её за стол и обратился к матери.
— Матушка, угощайте гостью, а я в баньку сбегаю, что-то озноб хватил, надобы хорошо пропариться— подхватив сменную одежду он метнулся в двери.
.
— Дочка, ты к столу-то присаживайся. Тебе постное али молосного чего подать? Чичас уж и не знашь, кто чё исть. Посты -то нова влась отменила. Кто-то возрадовался, что без мороков всё исть можно, а кто привышный, загоревал.
— Мне есть не хочется. Наперво отдышаться надо. Баня добрая, хорошая. Отдохнуть хочется — ответила Айгуль.
— Баушничашь-то давно? Сама-то, вижу совсем молодушка.
— Это с виду так. У меня уж дочь невеста и сын скоро заженихается.
— А с виду-то и не скажешь, стан как у девицы.—вскинув брови и изобразив ртом дугу, удивилась женщина.
— Я бы вот клюквенной водицы испила — пожелала Айгуль.
Женщина взяла кувшин и стала наливать морс.
В это время с бани вернулся Илья.
— С лёгким паром, сынок. Садись за стол, откушай. Тебе чего подать?
— А что это вы водичку-то пьёте? Матушка, а где же наша ягодная наливочка, она бы сейчас в самую пору б нам сгодилась! Дочку-то обмыть надобно! А где отец, почему не за столом? Али внучке не рад?—он вышел в прихожую и с силой постучал в стену, после чего в дверь вошёл его отец.
— Что же это ты батюшка, внучке не рад? Твой сын теперь сам отцом стал! Давай-ка отпразднуем такое счастье!
— Так я это, так и кумекал, что привезёшь Дуню с дитём и всех родных созовём в дом, со всеми вместе и отпразднуем!
— Правильно говоришь отец, правиль-но! — шлёпнув по плечу отца, весело произнёс Илья-- а сейчас мы своей семьёй поблагодарим повитуху. Если бы не Акулина Акшановна, то и в этот раз бы у меня дитя не было и Дуня неведомо выжила бы аль нет. Так что не скупитесь родненькие, не скупитесь, выставляйте-ка наливочку на стол — весело засмеялся Илья.
— Я чичас, сынок, вы садитесь за стол-то, садитесь — обратилась она к мужчинам— а я за наливкой. Я чичас, чичас— повторяла женщина, накидывая шаль на плечи.
— Мне ничего не нужно, я вот только клюквенной водицы испить после бани, пить очень хочется и, ничего боле мне не надобно — попыталась отказаться Айгуль.
— Не-е-ет, Акулина Акшановна. Все в нашем селе знают, что Яковлевы, люди простые, хлебосольные— он принёс из кухни рюмочки и расставив их на столе, сел на стул. Отец его тоже уместился рядом за столом.. В дом вбежала мать и быстро подскочив к столу, поставила кувшин с наливкой
— О-о-о! Вот это правильное дело, матушка! А где у нас огурчики, квашенина, грибочки— и повернувшись к Айгуль, сообщил — матушка у меня ох и мастерица грибочки солить, особливо опятки молоденьки, ох и хороши!—задорно тряхнул он чубатой головой, разливая наливку.
Женщина поставила на стол отварной картофель, солонину, кровяную колбасу.
— Угощайся милая, давай не стесняйся, пригуби за мою внучку — уговаривала хозяйка гостью — ой да ты поди совсем голодная, с дороги ведь. Дай-ка я тебе щей мясных плесну. Кто в пути, те не постятся, можать кашки молочной подать? Ты только наперво за мою внучку-то выпей.
Айгуль понимала, что от неё не отступятся, а ей очень хотелось быстрее упасть и уснуть и, поэтому она поздравила всех с рождением новорождённой в их семье и выпила за её здоровье.
— Я за вас очень рада, но мне хочется прилечь и отдохнуть. Куда мне можно пойти?
— Так к нам можно. Я чичас сбегаю, постелю застелю для гостьи — засуетилась женщина.
— Матушка, не волнуйтесь, места и здесь хватает, для гостей здесь тоже всё найдётся.
Он встал из- за стола и вошел в гостиную комнату, через минуту пригласил Айгуль.
— Акулина Акшановна, всё для вас готово. Отдыхайте, а мы ещё посидим здесь и попразднуем — засмеялся Илья.
Михаил был встревожен, так долго его Акулина ещё ни разу не задерживалась.
. Прождав четыре дня, он решил ехать за женой в Алтайское. Места знакомые, ни раз приходилось туда отгонять лошадей на продажу.
В селе Алтайском каждый год проводились выставки- продажи лошадей, ярмарки. Место бойкое, торговцы туда с гор спускались и даже с дальних мест приезжали, но и опасное, особенно сейчас, когда по всему Горному Алтаю рыщут всякие банды. Особенно хорошо известен был Кайгородов с Уймонской волости.
— Лихоманец, лучших лошадей забрал, что б его чёмор побрал — выругался Михаил. Он вспомнил, как это происходило и острая боль пронзила его сердце.
— Как только Мать- Земля таких терпит! Придумали себе страну Сибирь и чтобы без России. Как же это без России-то Матушки? Мало им того, что Царя-Батюшку угробили со всей семьёй, так и всю страну им исковеркать занадобилось! Нечестивцы окаянные. Кайгородова новая власть успокоила, так ещё всякой мерзости хватает. — размышлял Михаил подъезжая к селу.
Искать и спрашивать кто тут роженица и где живёт не пришлось, въехав в село он в одном из дворов увидел свою лошадь. Быстро подъехал к воротам, закинул повод на коновязь и толкнул воротину.
Вбежав во двор, он влетел на высокое крыльцо и крепким кулаком требовательно постучал в первую дверь. Дверь вскоре распахнулась, на пороге стоял молодой мужчина.
— Акулина здесь? — грозно спросил Михаил.
— Здесь. Спит она. Роды тяжёлые были, все умаялись.
Он оттолкнул Илью и устремился во внутрь домо. В одной из комнат Михаил нашёл свою жену, она крепко спала. В глаза бросилось то, что вторая подушка примята, а край одеяла откинут. Очевидно было, что в этой постели спал ещё человек. Он спал рядом с его женой, с его Акулиной.
— Вижу ума-а-а-ялась, вся не в моготе лежишь! — взревел разгневанный Михаил — тьфу, срамница —гремел его голос над женой.
Айгуль открыла глаза, её не испугал голос мужа. Она была спокойна.
— Выведи за ворота Ягодку и жди, я сейчас выйду — по прежнему спокойно сказала Айгуль.
— Да уж выйди, сделай милость. Баушница! — язвительно произнёс Михаил и круто развернувшись, обозлённо сверкая глазами, быстро вышел из дома, с силой хлопнув дверью.
Окинув взглядом двор, и не обнаружив хозяина дома, Михаил вывел лошадь за ворота.
Всю дорогу он то и дело погонял лошадь плёткой. Словно всю свою злобу хотел выместить на спине лошади. Где под утро уже были у ворот своего двора.
Михаил вбежал в дом.Дети и Аграфена ещё спали.
— Анисья, Васятка, марш к тёте Поле, быстро!—на весь дом загромыхал его голос — Аграфена Петровна, уводи детей отсюда, быстро уводи!-- грозно требовал он.
Перепуганные дети быстро собрались и, вместе с Аграфеной покинули дом.
Чувствуя недоброе, Аграфена вывела детей из дома. Во дворе она увидела свою невестку. Айгуль заводила лошадей и ставила под навес.
Аграфена не стала её окликать, а поторопилась побыстрее завести детей в дом Николая.
Взволнованная Пелагея бросилась им навстречу.
— Ой Пелагеюшка, что-то худое Михайло Петрович удумал, ой худое,чует моё сердце, ой чует. Выдворил нас тёпленьких из дому — пожаловалась Аграфена.
Григорий и Настенька, услышав тревожный голос своей бабушки, выбежали из комнат, увидев перепуганные лица Анисьи и Васятки, тоже разволновались.
— Ну что вы матушка, что уж худова-то может случится? Ну побранятся, может и руку разок наложит, ежели заслужила. Ведь муж, а не абы кто . Я вот своего мужа уж девятый год пошёл, как не вижу и жив ли? Два года ни слуху ни духу .
— Жив Миколушка, жив, сердце моё меня не обманет.
— Ну так где ж он тогда, где?—не сдержалась Пелагея и заплакала.
Дети уселись на лавки и притихли, предчувствуя какую-то беду.
Как ни в чём не бывало Айгуль вошла в дом. Она разделась и обратила внимание на то, что муж сидит одетым, он даже не снял валенки.
— Сымай юбку с блузой — скомандовал, сидящий за столом на лавке, Михаил.
Айгуль, глядя в упор , медленно расстегнула пуговицы на кофте, так же медленно сняла её, и аккуратно положила на лавку. Затем так же медленно сняла юбку и всё аккуратно сложила на край лавки. Михаил терпеливо ждал.
— Становину сымай! — жёстко приказал муж.
Айгуль сняла через голову нижнюю юбку и так же спокойно положила её на лавку.
Она стояла перед мужем в одной исподней рубахе. Стройная, с длинной, как у лебедя, шеей, с гордо поднятой головой с красиво уложенной на ней, косой.
В её чёрных, миндалевидных глазах не было страха. Она была желанная, до краёв наполненная здоровой, обворожительной женской силой. От ровного дыхания, едва колыхалась её высокая упругая грудь.
Михаил окинул взглядом жену и сжал челюсти так, что заходили, задвигались скулы на его лице. Горячая кровь ударила в лицо, обдав голову жаром, да так, что помутнело в глазах, в висок била мысль
— Она, моя жена, была в объятьях другого мужика!
— Ложись на лавку! Лицом вниз!—рявкнув он.
Как только Айгуль легла на лавку, он соскочил с места, в руке взметнулась кожаная плеть. Со всей силы он опоясал плетью спину жены. От удара на исподней рубахе Айгуль, проступила красная полоса. Но это только раззадорило его.
— А-а-а— зарычал Михаил— вот тебе постеля чужая! —и ещё с большей силой перехлестнул жену плетью. С каждым ударом он распалялся всё больше и больше.
— Вот тебе ночёвки! Вот тебе мужики! — выкрикивал Михаил рассекая и рассекая рубаху плетью.
Он наносил удар за ударом, Айгуль их переносила молча, без стона, без охов, без слёз. Но через какое-то время она вдруг выкрикнула.
—- Бей! Бей пуще Михайло! Бей! Не жалей это тело ненасытное! Ещё Михайло! Ещё, ещё! — требовала Айгуль.
Михаил на мгновение остановился, потом хватил плетью об пол и рухнул на лавку.
Впившись головой в стену, он хрипло простонал
— Не кручинься — тихо произнесла Айгуль — баба как кошка — она перевела дух и продолжила—- перенесёшь на друго место, она и встанет.
А в это время Аграфена не находя себе места, крутилась возле окна, как лиса возле кувшина.
— Надо б пойти, проведать — решила она и сдёрнула с вешалки старенькую шубейку, накинула на голову шаль и обувшись в тёплые валенки, выскочила на улицу.
— Ах ты истранди тя, занавесы -то я не успела раздёрнуть— сожалела она , пытаясь что-то разглядеть между шторками.В доме было тихо. Пробежавшись под окнами и ничего не услышав, Аграфена вернулась и сообщила Пелагеи.
— Вроде всё тихо. Но как-то не хорошо тихо-то — не раздеваясь она подошла к окну и устремила свой взгляд на дом брата.
—Не горюйте мамаша. Ну побранятся, а потом жить славней станут. Это ж муж, да жена, то бьются, а то любятся.
— Ну так –то, так. Да, душа чёт болит. Управляться надо б, а Акулина что-то не торопится. Дым из печи дося не идёт, хлеб печь надо, коровы уж рёвом ревут, не доены. Толи пойти подоить, толи не годно будет, чё делать и не знашь — не переставая смотреть в окно, приговаривала Аграфена.
А Айгуль немного передохнув, набралась духу и призналась.
— Сама себе не рада я, а противиться не могу, хошь убей, а сил противиться нету.
Михаил с силой ударил кулаком о стену и, подскочив с лавки, бросился в двери.
Аграфена увидела, как её брат выскочил из дома и стремительно пробежав по двору, сильным ударом ноги распахнул настежь воротины и, не оглядываясь , кинулся бежать по санной дороге, что идёт из села.
— Матушки мои, да куды ж он так дёрнул? Глянь-ка, и вороты не прикрыл. Пойду узнаю у Акулины, куды он так метнулся?
— Ступайте мамаша, да дайте знать, коли помощь какая понадобится — бросила ей вслед Пелагея.
То что увидела Аграфена в доме брата, поразила её.
— Акулинушка, да что ж это такое? Ах что натворил- то окаянный? Ох Господи, горе –то како — плача приговаривала Аграфена, оглядывая невестку со всех сторон — жива ли сердешная?—спросила она сквозь слёзы
— Жива — хриплым шёпотом ответила Айгуль.
— Ой, что-же делать-то, милая? Подскажи сердешная, коль сможешь.
—Берёзовый веник нужно запарить — с передышками произнесла Айгуль..
Аграфена кинулась в двери , вскоре с берёзовым веником забежала в дом к Пелагеи. Там печь натоплена и есть горячая вода.
Схватив чистое ведро, она быстро сунула в него веник и обратилась к Пелагеи..
— Ой, Пелагеюшка, горе- то како! Залей веник кипятком, пусть он заварится. Ох, видно корыто с бани к Михайло Петровичу в дом надобно будет занести. Ой горе , ой горе. Оздоровила бы — приговаривала Аграфена, держась за угол печи.
— Да что там стряслось-то ? — заливая кипятком веник, поинтересовалась Пелагея.
— Ты ребятам скажи, чтобы в дальню комнату ушли, чего они дося на лавках, как истуканы сидят?
— Гришаня, уводи всех в свои хоромы, тут вам нечего делать. Займитесь там ремеслом каким, уж светает, а вы всё к печке жмётесь, как малы дети.
Дети один за другим тут же покинули кухню.
— Мамаша, а нашто вам веник –то заваренный?
— Ой, Пелагеюшка, Акулину-то Мехайло бичём посёк. Рубаха вся в ленточки, и всё кровью залито. Кровь-то коркой взялась. Просит ей отвар берёзовый сладить.Отваром этим ремки от тела надо отмочить.
Вот я чё говорю- то, что видно с бани корыто надо в дом занести. Уж больно боязно её до бани-то волочь, кабы от боли не кончилась сердешная. Уж сильно страшно всё, сильно страшно. Нашто так-то? — опять заплакала Аграфена.
— По всему видать прознал батюшка Михал Петрович про все дела Акулины Акшановны, вот и постегал плетью — догадалась Пелагея.
— Нет такой вины, Пелагеюшка, чтобы жизни человека лишать. Господь Бог жизнь дал, Ему её и забирать. Грех это.
—Так ведь жива она, слава Богу — одеваясь, уточнила Пелагея.
— Пока жива, а что станется потом, не ведомо. Уж больно худа. Вся спина в крови. Кровь-то запекла-а-сь вся –опять заплакала Аграфена.
Всем сердцем любила она Айгуль, как к родной к ней привязалась. Где то там, в глубине своей души понимала, что такая разница в возрасте горе принесёт и этой девочке и её любимому брату. От того и жалела и, понимала, и брата и молодую невестку.
Немного пошмыгав носом, она утёрла слёзы и продолжила:
— Пара, она должна быть в ровень летами. Тогда по жизни ей всё будет понятно и состарятся они враз. Даст Бог и помрут разом. А это что? Жить и загодя знать, что вдовой быть.
— Всё это так, мамаша, только прелюбодеяния разве не грех?
— Грех.Тока ежли на чашу весов положить всё добро, что Акулина сделала и этот грех, то он птичьим окажется. Господь его средь добра-то и не заметит. А мы не судьи ей. Кажному дана своя жизнь. Он и решат, как её жить.
— Да, вот только в жизни не бывает так как мы хотим. Всё кто-то за нас решит и нам преподнесёт. Вот разве мы хотели эту войну? Нет. А за нас решили, что ей быть. Разве хотела я остаться без мужа? Два года никаких известий, два года ни вдова, ни мужня жена. Как в четырнадцатом ушёл и всё нет, девятый год пошёл.
Никогда ещё Пелагея не была так откровенна с Аграфеной. Вся в трудах, вся в заботах и не до откровений тут.
Когда сгорел в Барнауле магазин, который помогал выжить и им и беженцам, что собрались возле Пелагеи, то ей пришлось метаться то в Бийск, то в Новониколаевск.
А это и сейчас очень опасно , а тогда и вовсе, всякий раз это был большой риск. Чехи хватали всех подряд, убивали, грабили. Погорельцы в леса ушли, да в банды сбились. Банда Роговская, да банда Мамонтовская поначалу между собой бились, а потом объединились и с чехами воевать стали. Красной армии помогали чехов прогнать, так и освободили железную дорогу от них.
Пелагея и Аграфена занесли в дом корыто, поставили его у лавки, рядом с Айгуль. Пелагея взглянула на свекровь и ужаснулась, вместо кожи на спине Акулины Акшановны была сплошная кровавая корка.
— Нам надо было корыто кипятком ошпарить — вдруг спохватилась Пелагея. Вы погодите пока я кипятка принесу.
— Она сбегала домой за кипятком и, несколько раз хорошо обработала им корыто.
—Ну вот, теперь ладно будет— решила Пелагея.
Аграфена взяла тонкое шерстяное одеяло, свернула его в несколько раз и застелила им дно корыта.
Потом женщины очень осторожно сняли с лавки Айгуль и опустили её в корыто. Она не проронила ни звука.
Также осторожно они поливали её израненную спину берёзовым отваром. Когда кровяная корочка отмякла и немного размылась, родственницы медленно и осторожно удалили из ран полоски ткани. Выбирая ткань из глубоких ран, Пелагея морщилась, сострадая свекрови, но сама свекровь молчала и даже не дрогнула, когда пришлось в буквальном смысле выковыривать ткань из раны.
— Это как же можно стерпеть такое, Господи прости — удивилась сноха.
Обливаясь слезами, Аграфена молча снимала кровяные коросты и извлекала куски ткани из тела любимой Акулинушки.
Когда спина была вся очищена, они хорошо промыли все раны берёзовым отваром и просушили чистым полотенцем.
— Сдюжила бы сердешная, перемоглась бы родимая — приговаривала она сквозь слёзы.
— Акулинушка, а раны мазью с прополисом смазать? Я надысь свежую сварила — спросила Аграфена.
— Да, смажьте — искусанными в кровь губами, медленно и тихо ответила Айгуль.
— Ну вот и ладно, она у меня тута, над дверями стоит в скляночке, я щас занесу, в руках отогрею и помажем.
Женщины подсушили ещё раз полотенцем раны, и осторожно обработали их мазью.
— Пелагеюшка, я щас полотно льняное принесу,которо сама ткала, обернём Акулинушку — Аграфена юркнула в свою с Анисьей комнату, открыла комод и достала льняное полотно.
— Вот. В ней быстрее раны заживятся и гноиться не станут.
Ты, Пелагеюшка под грудь ей руки подсунь, да приподыми, я её полотном оберну и мы на кровать снесём.
Ах ты Михайло, Михайло,окаянная твоя душа, каку беду сотворил— не переставая сострадать, причитала Аграфена.
А Михаил бежал и бежал вдоль дороги, бежал куда глаза глядят. Очнулся только тогда, когда оказался среди голой степи. Окинул взглядом и, не узнал место. Взревев, как зверь, он опустился на колени и громко зарыдал.
— Господи, за что мне это? За что, Господи? За что? За что мне этот позор? Как жить –то теперь? Господи и и. Как жи-и-ить?
Сжав кулаки, он взмахнул обеими руками и с силой ударил ими об ледяную дорогу. Он бил и бил кулаками до тех пор пока ни разбил свои кулаки в кровь.
Выкричав с души всю боль, и выместив всю обиду, он сунулся головой в снег, и без слов и мыслей лежал неподвижно,
не чувствуя холода.
— Эй, мужик, ты живой?—услышал Михаил и с трудом поднял голову. Перед ним стояла повозка с извозчиком и пассажиром.
— Ты чего тут завалился, перебрал аль с сердцем чё?
— Худо мне брат, худо.
— С коих мест, где проживашь? — опять спросил извозчик.
— Новоеловский я.
— Ну залазь, а то околеешь. До поворота доставлю, а там три версты добежать останется.
На повороте повозка остановилась.
— Ну давай мужик! Беги трусцой, чтоб не окочуриться — посоветовал извозчик.
Михаил соскочил с повозки.
— Благодарю брат.
— Будь здоров — ответил извозчик и тронул вожжи.
Домой Михаил не пошёл, отправился к родителям.
— Что это с тобой, сынок? На тебе лица нет, не случилось ли чего? Неужто про Миколку худое известие пришло ?-- спросила мать, как только он переступил порог родительского дома.
— Матушка, дай квасу испить — опускаясь на лавку, попросил он.
Кряхтя и охая, спустился с печи Пётр Леонович.
— Плесни и мне кваску— обратился он к Анастасии Михайловне. Она разлила квас по кружкам и поставила перед каждым на стол.
Михаил пил жадно, словно не на ледяном ветру был, а в поле под солнцем жарился.
— Эт чё за жажда така? — поинтересовался отец у сына.
— Матушка, дозволь я прилягу на твою постель?—скидывая свою одежду и бросая её на лавку, спросил Михаил.
— Укладывайся сынок, укладывайся, отдохни, видно совсем умаялся, коли до своего дома не дошёл — взбивая подушки, приговаривала Анастасия.
Михаил упал на постель, уткнувшись лицом в подушку и, затих.
Свидетельство о публикации №222041201268
начало :Скудара-1
продолжение Скудара-56