Миловидное круглое лицо, голубые глаза с пушистыми ресницами, пухлые розовые щечки. Я помню ее именно такой. Свою первую школьную подругу Алину. Начали дружить мы с первых дней школы. Интересно, что момент знакомства с ней, в отличие от знакомств с другими друзьями, я помню довольно четко. Я подошла к ней, когда она сидела за партой и спросила: «А можно с тобой сесть?». Алина тогда улыбнулась своей обворожительной улыбкой и сказала: «Да, конечно». Она мне сразу понравилась. Не могу объяснить, почему, но с Алиной было очень легко в общении. Она негромко смеялась, плавно говорила, была очень спокойной, в общем, располагала к себе моментально. Мы дружили с ней первые четыре класса. Гуляли после школы, даже наши бабушки общались; все было хорошо, а потом что-то произошло. Нет, не было никакого конфликта, ссоры или спора, мы просто постепенно перестали общаться. Мне ее не хватало, но признавать я этого не хотела, по глупости думая, что все еще успеется, а пока подружим с другими.
Все изменилось летом. Внезапно у меня дома зазвонил телефон, а в те «дореволюционные» времена еще пользовались общим, домашним, поэтому трубку сняла моя мама. По ее реакции я поняла - что-то точно произошло. Звонила мама моего одноклассника, глава родительского комитета. Я не знаю, как это описать, наверное, интуиция, но помню, что когда я посмотрела на мамино лицо, внутри у меня все похолодело. Мама глядела на меня странными и очень грустными глазами, и от этого нервозного ожидания становилось только хуже…
А случилось вот что. За пару дней до этого Алина вместе с нашей одноклассницей Лерой и ее родителями поехали на коттедж. Не знаю подробностей, рассказывали лишь то, что родители уехали в магазин за продуктами, оставив девочек вдвоем. В то время коттедж еще строился и Алина с Лерой решили слазить на третий этаж, из любопытства посмотреть, как продвигается стройка. Они бегали по третьему этажу, начав какую-то детскую игру. В один момент Лера оглянулась и увидела, что подруги рядом нет. Как выяснилось позже, Алина, стоя на краю, споткнулась и упала вниз. Упала она на бетонные плиты, которые предназначались для заезда в гараж. Переломы черепа, раздробленность височной кости, как сказали врачи родителям Алины в больнице: «Можете попрощаться со своим ребенком. Травмы, несовместимые с жизнью». Помню, что когда я узнала, что произошло с Алиной, я достала нашу фотографию из фотоальбома, сделанную на первое сентября второго класса, засунула ее в рамку и поставила на комод. Она стояла у меня несколько дней, пока моя бабушка, по образованию психолог, не пришла к нам домой и не сказала маме, что для ребенка будет лучше убрать эту фотографию с глаз, чтобы это не было ежедневным напоминанием. Помню, что я тогда нашла где-то фотопортрет Алины и взяла свой новый недавно купленный блокнот с милой иллюстрацией маленькой девочки в синих лентах в волосах на обложке. На первую страницу я наклеила портрет подруги, а под ним написала: «Алиночка, выздоравливай быстрее, пусть у тебя все будет хорошо». Наверное, это звучит смешно со стороны для взрослого человека, но тогда для меня это был искренний и важный порыв для моего детского ума. Именно тогда я впервые поняла, что жизнь бывает жестокой и не всегда радостной, а друзей, с которыми вы веселитесь и гуляете сегодня, может уже не быть рядом завтра.
Алина выжила, проведя несколько лет в коме. Она осталась недееспособной. Правда, говорили, что по прошествии нескольких лет она стала узнавать родных и даже иногда тянула губы, пытаясь поцеловать свою маму. Что с ней сейчас, я, к сожалению, не знаю. Но надеюсь, что она жива, и у нее все хорошо, насколько это может быть возможно в такой ситуации.