Кажется, что сегодня возможность погрузиться в работу и заниматься привычным и любимым делом — это, одновременно, привилегия и жизненная необходимость. Искусство остается важной частью нашей жизни, и причастность к этой сфере всегда предполагала более тонкое восприятие художественных высказываний.
Мы попросили наших коллег поделиться своими историями о том, как искусство влияет на них сегодня. Почему мир, в котором существует Олафур Элиассон, заслуживает большего доверия, чем мир без него? Как искусство позволяет почувствовать опору вдали от дома? И какие новые формы взаимодействия с миром оно предлагает?
Наталия Царева, руководитель отдела по работе с галереями:
В состоянии кризиса и эмоционального упадка произведения искусства не работают как таблетка или помощь психолога. Нельзя разобрать на части их эффект: «что я почувствовала в начале, а что потом».
Скорее, они запускают мышление по другому алгоритму: только что ты был погружен в одну реальность, а потом уже в несколько другую. Где, казалось бы, все то же самое, но есть еще работы Ричарда Серры или Олафура Элиассона, например. Причем присутствие в этой другой реальности работ Серры и Элиассона оказывается важным фактором, смещающим центр тяжести мира, каким его воспринимает каждый человек (в данном случае я).
В целом, мир, где есть такие художники и такие произведения, заслуживает большего доверия, чем мир без них.
Нельзя улучшить свое самочувствие по желанию, просто подумав о скульптурах Серры или инсталляциях Элиассона, но каждое удавшееся переживание такого рода дает толчок в лучшее самочувствие.
Егор Маркелов, PR-менеджер:
Не так давно мне удалось начать собирать свою небольшую коллекцию искусства. Это был очень важный шаг — подводя итоги года, я выделил его, как одну из сбывшихся мечт: мне удалось собрать с десяток работ!
Сейчас я нахожусь вдали от дома и взял с собой только два произведения, подаренных мне самими художниками. Это небольшие работы Марии Агуреевой и Марго Макаровой. Они помогают заземлиться и почувствовать некоторую опору. У всех нас жизнь разделилась на «до» и «после», но такие небольшие артефакты прошлой жизни дают надежду на будущее. Особенно ценно то, что эти работы подарены мне самими художниками. Я храню рядом с сердцем те слова, с которыми они мне их вручили. Больше всего сегодня я стараюсь цепляться за все самое доброе — как в прошлом, так и в настоящем.
Одна из работ в моей коллекции, которая, к сожалению, осталась в Москве — небольшая линогравюра Евгении Дудниковой «Лунный ковбой». На ней изображён один из персонажей мифологии, созданной художницей. Вдали от дома я почувствовал себя частично таким же космическим странником.
Мое первое знакомство с творчеством Марии Агуреевой случилось на ее персональной выставке в галерее Anna Nova. В те годы я часто ездил в Северную столицу и старался каждый раз заглянуть в местные галереи. Тогда я только начинал увлекаться современным искусством, не понимал как работает рынок, не знал отечественных авторов, но сразу понял, что ее работы мне очень близки. Сложно объяснить, почему. Это что-то на эмоциональном уровне, они буквально заворожили меня.
Лично мы познакомились через несколько лет, когда я уже работал в Cosmoscow, а Маша стала победителем гранта Ruinart Art Patronat, в рамках которого она представила междисциплинарную работу “Passing”. Каждый день она повторяла перформанс, в рамках которого отливала из пластика фигуры, похожие на части женского тела, после чего шлифовала их и, в попытках довести до идеала, стирала в пыль. После личного знакомства я могу с гордостью сказать, что Маша — не только один из моих любимых авторов, но и близкий друг.
Работа Марго Макаровой тоже для меня очень личная. Она была создана в рамках рубрики в BURO., соавтором которой я являюсь. В ней художники отвечают картинками на заданные вопросы. Марго с другими молодыми авторами отвечала на вопрос «Что нужно ликвидировать в искусстве?». Позже она подарила мне свой ответ, сказав, что редко дарит работы, но в этом случае знала, что она должна принадлежать мне. Это для меня очень ценно, кроме того, я также могу назвать Марго своим другом.
Я убежден в том, что искусство может служить своего рода терапией. Лично для меня это всегда было так. Благодаря искусству я знакомился как с окружающим миром, так и с самим собой. Я бы не говорил только об изобразительном искусстве. Например, музыка также меня поддерживает. У меня есть плейлист «Грустная Вечеринка», который для меня как самый верный друг. Он наполнен воспоминаниями. Слушая песни из него, я будто снова проживаю эмоции, с которыми столкнулся при добавлении их туда. Каждая песня — результат рефлексии, с ними связан прожитый мной опыт. Это своеобразный эмоциональный дневник, который могу прочитать только я.
Таня Костина, дизайнер:
Когда наступают тяжелые моменты, самый действенный для меня способ пережить их как можно менее болезненно — это попытаться отвергнуть уязвимую субъектность и начать искать новые формы взаимодействия с миром.
Искусство не-человеческого отчасти возникло как реакция на антропогенные катастрофы и в этом смысле помогает преодолеть тяжелые ощущения, связанные с ними. Человеческая боль, страх, обида — они неведомы ядерному грибу, разбитому окну или грубому слову; они существуют по-другому, но все же существуют и даже взаимодействуют.
Погружение в такие произведения — не эскапизм, а скорее метафизическая экспедиция в мир без гнета человеческих отношений. Хотя это путешествие порой тревожно, вернувшись, ощущаешь себя так, будто научился не только принципиально по-новому чувствовать окружающие вещи, идеи и формы, но и применять эти таинственные знания в повседневных делах.
Такой опыт может быть терапевтическим — но только в том смысле, что ты смотришь на себя со стороны как на очередной-конечный-объект-этого-мира и становишься максимально беспристрастным.
#искусство #современное искусство #cosmoscow