Помните украинских уток, которые должны были «дестабилизировать эпидемиологическую обстановку», а то и вовсе доставить в Россию биологическое оружие (возможно, даже «этнически ориентированное»)? Мы попросили орнитолога с ними разобраться.
10 марта 2022 года Минобороны РФ выложило документы, которые назвало свидетельствами о планах украинских ученых по «дестабилизации эпидемиологической обстановки». Среди них были:
- протоколы уничтожения вирусов и бактерий на биологических лабораториях (мы разобрали их в тексте «Экстренное уничтожение»);
- документы, касающиеся международного сотрудничества украинских медиков и биологов;
- соглашения о передаче биологических материалов в Германию и Австралию (которое, по-видимому, стало основанием для заявлений о разработке «этнически ориентированного» оружия — его мы разобрали в материале «Из пушки по генам»);
- материалы проекта по изучению инфекций летучих мышей в Украине и Грузии;
- два документа, посвященные исследованиям миграции птиц в рамках проекта UP-4: 19-страничная презентация, подготовленная исследователями, видимо для выступления на научной конференции, а второй — стандартная анкета возврата орнитологических колец, какую формирует национальный центр кольцевания, при получении информации о встрече окольцованной птицы.
Давайте поговорим о последних.
23 июля 1937 года первый замнаркома внутренних дел СССР Михаил Фриновский, один из организаторов Большого террора, переслал Иосифу Сталину сообщение о двух мертвых воронах.
Генсек, по мнению Фриновского, непременно должен был знать о птицах, которых нашли под Ленинградом. Поскольку на них были надеты кольца с номерами D-72291 и D-70398 и надписью «Германия».
Автор донесения, комиссар государственной безопасности 3 ранга Александр Минаев, счел, что «немцы при помощи ворон исследуют направление ветров, с целью использования их в чисто диверсионных и бактериологических целях» (что вполне соответствовало духу времени — всеобщей шпиономании).
Совпадение это или нет, но уже на следующий день вышла директива НКВД СССР о мерах предотвращения бактериологических диверсий, которая запустила волну репрессий сотрудников водопроводных и бактериологических станций, а также микробиологических институтов и лабораторий.
При этом к 1937 году прошло уже почти 40 лет с момента появления общепринятой практики кольцевания птиц — самого распространенного и доступного метода изучения маршрутов птичьих миграций.
Суть его состоит в том, что на станциях кольцевания орнитологи массово отлавливают пернатых и помечают их, надевая на лапы кольца (хотя есть метки, которые крепятся на шеи и крылья). На каждом кольце обязательно есть название страны или центра кольцевания, выпустившей кольцо, а также уникальный код. У России на кольцах написано «MOSKVA» или «MOSKWA».
Когда другие люди видят птицу с кольцом (или находят ее мертвой), то сообщают об этом или отправляют кольца в национальный центр кольцевания. Оттуда данные пересылаются в центр кольцевания той страны, которой принадлежат кольца, а тот, в свою очередь, уведомляет ученых, окольцевавших птицу, о том, где, когда и при каких обстоятельствах была встречена «их» птица.
Это позволяет начертить на карте линию, связывающую две локации — место кольцевания и место следующей встречи. Когда линий в одном месте собирается много, можно сделать вывод о существовании миграционного коридора птиц.
Выявление миграционных коридоров и нейтрализация антропогенных угроз внутри этих коридоров — важная часть природоохранной деятельности. Поэтому очень многие ученые в мире занимаются детальным изучением птичьих миграций.
Эта работа необходима, например, для того, чтобы эффективнее охранять редкие и вымирающие виды. Защищать их на территории одной только страны малоэффективно. Во время миграций они полетят в соседние страны и там могут погибнуть от столкновений с ЛЭП или от лопастей ветряков, могут отравиться пестицидами или попасть под выстрел браконьера.
В частности, наша команда орнитологов, в рамках проекта WWF России и фонда «Мир вокруг тебя» изучает миграции российских орлов, чтобы определить, что угрожает им не только в России, но и за ее пределами. Например, сейчас в миграционном коридоре орлов на территории Казахстана идет строительство большой ветряной электростанции. Если эта электростанция будет построена без соблюдения мер безопасности в отношении птиц, то популяции степных орлов (да и не только им) будет нанесен колоссальный ущерб. Узнать об этой угрозе помогли именно исследования миграций с помощью кольцевания и других более современных методов.
Первым метод кольцевания использовал в 1899 году датский учитель Ганс Христиан Мортенсен. Он лично окольцевал в Виборге около шести тысяч птиц. Мортенсен делал кольца из алюминия и выбивал на них название города, в котором он жил, и порядковый номер: VIBORG 1, VIBORG 2 и так далее. Российские орнитологи начали использовать этот метод в 1907 году, за десять лет в стране окольцевали около девяти тысяч птиц. В 1924 году, если верить книге «Юный натуралист», кольцеванием птиц занималась целая армия пионеров и школьников, было выпущено десятки тысяч колец с маркировкой «MOSKWA БЮН...» (БЮН - биостанция юных натуралистов).
Современные орнитологические кольца как правило большие и разноцветные — такое кольцо могут издалека увидеть в бинокль бёрдвотчеры или заснять фотографы-анималисты. Цвет кодирует информацию о месте кольцевания особи — так что сегодня птицу не обязательно убивать или ловить, чтобы прочитать номер на кольце.
Возвращаясь к истории про ленинградских ворон, можно допустить, что подчиненные замнаркома Фриновского, да и он сам, ничего не знали о кольцевании птиц, и руководствовались, как считает публицист Валерий Скобло, смутными воспоминаниями о боевой операции против древлянского города Искоростень, проведенной княгиней Ольгой и описанной в «Повести временных лет». Но, скорее всего, здесь работала логика «неусыпной бдительности»: все, что может быть связано с заграницей, должно рассматриваться как шпионаж или диверсия.
Возможно, примерно тем же самым руководствуются и российские военные, изучавшие протоколы возвратов колец и результаты спутниковой телеметрии речных уток.
Кому угрожают утки
Руководитель группы исследователей, чью презентацию показали на брифинге Минобороны, — доктор ветеринарии Денис Музыка из харьковского Института экспериментальной и клинической ветеринарии, автор более 140 научных статей, в основном посвященных проблемам распространения птичьих инфекций, главным образом, гриппа, болезни Ньюкасла, и методам борьбы с ними.
Птичий грипп в Европе, России и Китае исследуют уже больше 25 лет. Медики опасаются, что со временем могут появиться штаммы, которые будут передаваться от человека к человеку, что чревато глобальной пандемией. Кроме того, птичий грипп наносит большой вред сельскому хозяйству: нередко из-за нескольких заболевших птиц приходится забивать все поголовье на птицефабрике.
Чтобы предвидеть, куда пернатые могут разнести зоонозную инфекцию, необходимо знать, где локализованы природные очаги инфекций и как расположены пути миграций потенциальных переносчиков.
Работа, которая обеспокоила российских военных, посвящена распространению природных высоко- и низкопатогенных штаммов птичьего гриппа среди диких птиц Азово-Черноморского региона. Этот регион, как указывают ученые, исключительно важен, поскольку в нем пересекаются насколько важнейших межконтинентальных коридоров миграций птиц.
В 2019 году Денис Музыка и его коллеги опубликовали статью в журнале Avian Diseases, в которой подвели итоги изучения распространения гриппа среди диких птиц в Украине.
Ученые исследовали 21,5 тысячи образцов: помет, мазки и сыворотку крови, полученные от 105 различных видов диких птиц. Оказалось, что вирусы гриппа у диких птиц в Украине исключительно разнообразны — в собранных образцах было обнаружено 95 штаммов низкопатогенного вируса птичьего гриппа и 14 штаммов высокопатогенного.
«Это рутинная исследовательская работа, которая ведется во многих странах: мониторинг распространения субтипов гриппа птиц, определение их фенотипических свойств, поиск новых реассортантных штаммов. В основном у птиц LPAIV (низкопатогенные вирусы птичьего гриппа), но важно следить и за HPAIV (высокопатогенными)», — комментирует работу группы Музыки российский специалист-вирусолог, пожелавший сохранить анонимность.
По его словам, многие российские группы тоже ведут подобные исследования, в их числе, например, группа из новосибирского Центра фундаментальной и трансляционной медицины и Дагестанского госуниверситета, центра «Вектор» или ВНИИ здоровья животных.
Все полученные данные передаются в международную базу Организации по здоровью животных.
Важность исследований зоонозных инфекций мы сегодня понимаем хорошо. Пандемия COVID-19 возникла, согласно одной из самых авторитетных версий, после того, как коронавирус летучих мышей «научился» заражать людей (читайте об этом в материале «Вирусы наших мышей»).
Поэтому многие российские орнитологи, работающие с водными и околоводными птицами, основными переносчиками птичьего гриппа, во время полевых работ собирают образцы для лабораторных исследований в центре вирусологии и биотехнологий «Вектор» — клоакальные мазки и фекалии птиц.
Во время сезона охоты орнитологи выезжают в угодья, чтобы взять пробы с образцов водоплавающей дичи, добытой охотниками. Обычно охотники совсем не против посодействовать научной работе. И да, именно во время добычи происходит самый тесный контакт между человеком и потенциально заразной дикой птицей. Обычно дикие птицы старательно избегают людей.
В общем, группа Музыки в Украине как минимум пять последних лет занималась тем же самым. Они изучили разнообразие вирусов птичьего гриппа в образцах, но затем им нужно было понять, откуда прилетели зараженные птицы: то есть исследовать маршруты миграции основных видов-переносчиков вируса и то, как именно с этими маршрутами соотносятся разнообразие и распространенность обнаруженных штаммов вируса.
В этот момент в составе группы появляются сотрудники биосферного заповедника «Аскания-Нова»: именно они занимались кольцеванием диких уток и сбором данных об их перемещениях для работы, которая привлекла внимание российских военных.
Транзитная зона
«Когда мы начали проводить эти исследования, то обнаружили, что антитела к вирусу гриппа у диких птиц присутствуют практически с рождения, то есть они получают вирус от контакта с родителями. То есть дикие птицы являются носителями вируса, и они опасны для сельскохозяйственных птиц, которые обычно не контактируют с дикими. Но когда этот контакт происходит — например, дикие утки оказываются в одном водоеме с домашними, или при „посредничестве“ воробьев, могут возникать эпизоотии», — говорит в интервью N + 1 один из ученых, работавших над проектом UP-4.
Чтобы отслеживать миграции водоплавающих птиц, «Аскания Нова» подходит идеально — это своего рода птичий хаб, где пересекается множество маршрутов миграций.
«Это традиционное место зимовки водоплавающих птиц, в первую очередь тех, которые гнездятся в центральной России, в Западной Сибири и в приполярных регионах. Кроме того, это охранная территория, биосферный заповедник, здесь запрещена охота. Рядом кормовая база — поля, где есть послежнивные остатки. Мы решили, что это одно из ключевых мест, где можно отбирать пробы для последующих исследований происхождения зараженных птиц», — объясняет украинский собеседник N + 1.
Занимаясь кольцеванием птиц на территории заповедника, он и его коллеги параллельно отбирали биологический материал у попавших в отлов водоплавающих (чтобы выяснить, какими именно вирусами птицы заражены), а затем отпускали.
«География разлета довольно большая», — говорит ученый. Всего, по словам исследователя, они окольцевали около 700 птиц, и получили 35 «возвратов», то есть 35 сообщений, что окольцованных птиц видели или убили в разных концах Евразии — в Турции, в Грузии, в Польше, во Франции, в Тюменской, Оренбургской областях и Забайкальском крае.
Пути миграции перелетных птиц в Европе изучены хорошо. В заповеднике «Аскания-Нова» начали их исследовать еще до того, как Ганс Мортенсен придумал орнитологические кольца — в 1894 году. Тогда птиц тоже метили, но не так эффективно и безопасно: надевали кольца (но без кодов и «обратного адреса»), мазали чернилами, наматывали на лапки нити и проволочки, порой даже увечили, чтобы впоследствии отличать среди других.
Помимо колец, некоторые из птиц в украинском исследовании — как сообщил N + 1 один из ученых, занимавшихся проектом, их было 15 — были помечены GPS-трекерами. Устройства предоставили ученые из Швеции, которые стали соавторами исследования. Трекеры позволяют следить за движением птиц в реальном времени — то есть получить не только две точки на карте, а весь маршрут в деталях, увидеть, на каких водоемах птица кормится, на какой высоте летит, какая у нее температура тела и так далее.
Один GPS-трекер стоит около тысячи евро, поэтому исследователи были весьма разочарованы, когда в «Асканию-Нову» вернулись только две птицы из помеченных. Остальные были убиты охотниками.
«Одна утка возвращалась к нам осенью, но под Волгоградом ее подстрелили, видимо, охотники, потому что через день она оказалась в Шереметьево, а потом еще по Москве ездила по улице. Мы ее отслеживали до последнего момента, пока не разрядилась батарея или трекер не разобрали», — рассказывает ученый.
За помеченной птицей могут следить не только орнитологи, но и все желающие (1, 2). Мы видим точку на карте, но знаем что это живая птица: знаем ее привычки, знаем, когда она просыпается и когда уходит спать, знаем, где у неё любимые днёвки и ночёвки. К ней «в гости» ездят фотографы, чтобы заснять ее в природе, а потом она начинает миграцию — а мы с замиранием сердца следим, как птица приближается к родным границам. Если она гибнет — такое чувство, что ушел хороший друг.
Группа Музыки получила данные о разнообразии вирусов птичьего гриппа на Черноморском побережье, и собрали информацию о том, откуда потенциально могли прилететь инфицированные птицы, потому что обычно водоплавающие птицы курсируют между одними и теми же гнездовыми популяциями и местами зимовок, следуя по примерно одним и тем же маршрутам. То есть место, куда улетела на лето дикая утка, скорее всего, то же самое, откуда она прилетела годом ранее. Хотя перемены случаются — и в связи с изменением климата все чаще.
Участие же европейских и американских ученых в этом проекте объясняется просто: зоонозные инфекции не знают государственных границ и угрожают всему человечеству, поэтому знание о природных очагах инфекций важно для всех.
Еще в 1999 году шведы на орнитологический станции около городка Оттенбай, что на острове Эланд, начали масштабнейшее исследование птичьего гриппа у водных и околоводных птиц. Оно продолжалось шесть лет и охватило более 10 тысяч птиц. Уже тогда ученые выяснили, что около 10-20 процентов уток заражены птичьим гриппом. Другие страны Европы подхватили эстафету исследований: Нидерланды, Италия, Германия, Бельгия, Франция, Португалия.
Территория Восточной Европы осталась белым пятном в этих исследованиях. «Если шведы, итальянцы, немцы и многие другие уже исследовали всю Европу, у них большие базы данных, то наша территория оставалась малоисследованной. Международные коллабораторы понимали, что данные и по нашей территории необходимы», — говорит собеседник N + 1.
Так себе снаряд
Исследования миграций водных и околоводных птиц на Азово-черноморском побережье Украины ведутся уже давно — с конца XVIII века. По результатам опубликовано более 450 работ. В 2011 году Василий Костюшин из Института зоологии имени И. И. Шмальгаузена НАН Украины с соавторами сделал обзор по результатам работы Национального центра кольцевания Украины и Азово-черноморской орнитологической станции, используя данные с 1930 года. В обзоре были приведены результаты кольцевания, в том числе и всех основных видов речных уток. Уже тогда были понятны основные направления, куда летят утки, окольцованные в Украине, и откуда они прилетают на Азово-черноморское побережье.
Но чего раньше не было сделано — не был определен инфекционный статус всех этих уток. А значит применить прошлые результаты кольцевания для поиска природных очагов инфекций невозможно. Пришлось снова кольцевать птиц и метить их трекерами, параллельно собирая у них пробы, чтобы после определять их вирусную нагрузку.
Для этой цели, а также для того, чтобы следить за изменением миграционных путей в условиях меняющегося климата, трекинг и кольцевание эффективны. А вот пытаться таким образом найти переносчиков для таргетной доставки каких-либо агентов — нет. Несмотря на то, что основные пути миграции птиц в Европе подробно изучены, миграции отдельных особей и даже стай порой идут непредсказуемо. У орнитологов есть термин «залёт» — когда птица оказывается совсем не в том месте, где ей положено быть. Случаются залеты сибирских видов в Европу, чукотских видов в Америку — на Аляску, и наоборот. Американские виды регулярно обнаруживаются в Англии и Нидерландах. Птичьи маршруты связывают все континенты.
«Представьте, что мы заразили 100 птиц некоей опасной инфекцией и выпустили, — говорит один из участников украинского проекта. — Но птицы не поезда, которые идут по рельсам, из них 70 процентов полетят в разные регионы Украины и только 30 попадут на территорию России, и при этом им еще надо попасть куда-то, где они могут заразить хоть кого-то. Ведь в основном мигранты пойдут транзитом на крайний север. Мне кажется, это слишком низкая эффективность и слишком высокий риск самострела».
Будет ничуть не удивительно, если гусь или утка вместо архангельской тундры полетит в Скандинавию, испугавшись в пути стрельбы на просторах Карелии. Или, потеряв партнера, вообще не пойдет в гнездовой ареал, а вместо этого уже летом отправится нагуливать жир в Нидерланды. Дикие птицы — крайне ненадежный доставщик чего угодно, в том числе патогенов. Вот исследования в обратном ключе, того, откуда приносят природные патогены птицы — весьма перспективны, потому что помогают миру предвидеть и предотвращать опасные эпизоотии. А вопрос, куда они могут его занести — это по слишком многим параметрам дело случая.
Надо сказать, что российские военные не первые разглядели в перелетных птицах иностранных агентов. Случалось, что помеченных орнитологами птиц объявляли шпионами и диверсантами в странах, расположенных в окрестностях Израиля.
Например, в 2013 году турецкие ветеринары записали в шпионки степную пустельгу с израильским кольцом на лапе. Годом ранее находка мертвой щурки с израильским кольцом вызвала похожие подозрения среди жителей одного из турецких городов. Однако особенно часто с такими проблемами сталкиваются орлы и грифы с GPS-передатчиками.
Израильские орнитологи, изучающие этих птиц, регулярно получают сообщения о том, что их подопечные якобы ведут шпионскую и диверсионную деятельность. В 2011 и 2016 годах это произошло в Ливане, в 2011 году — в Саудовского Аравии,а в 2012 году — в Судане. Судя по всему, первые слухи об израильских птицах-шпионах стали появляться еще в 1970-1980 годах.
* * *
Загадку ворон, ставших в 1937 году главными героями спецсообщения Фриновского, разрешил в разговоре с N + 1 Константин Литвин, заведующий лабораторией российского Центра кольцевания птиц Института проблем экологии и эволюции РАН. По его словам, такие кольца использовались немецкими орнитологами на станции Росситен, расположенной в Восточной Пруссии, на Куршской косе.
Станция наблюдений за птицами в деревне Росситен (современное Рыбачье в Калининградской области, сейчас здесь действует полевой стационар «Фрингилла» Зоологического института РАН), была основана в 1901 году немецким орнитологом Иоганнесом Тинеманном. Он обратил внимание, что Куршская коса является важной транзитной точкой для птичьих миграций, и во время перелетов через этот район пролетают многие тысячи птиц.
Например, в один октябрьский день, по сообщению орнитолога Теодора Аренса, через косу пролетело около 29 тысяч птиц 26 разных видов. Германское орнитологическое общество и правительство Пруссии поддержали эту идею, и станция стала одним из важнейших в Европе центров изучения птиц.
Тинеманн и его коллеги только с 1903 по 1919 год окольцевали 7,8 тысячи птиц и получили 2 тысячи возвратов. В результате им удалось определить основные маршруты миграций многих видов птиц, в частности, аистов, чаек и ворон.
Дольше всего возврата колец они дожидались именно от ворон. Птица, окольцованная в Росситтене 12 октября 1903 года, была убита через пять лет и семь месяцев, в мае 1909 года в окрестностях Гатчины под Петербургом.
Поэтому находка в окрестностях Ленинграда вороны с кольцом, на котором было написано GERMANIA и номером, начинающимся с буквы D (буквами от A до G немецкие орнитологи обозначали размер кольца — от самых мелких до самых крупных), не должна была стать такой уж сенсацией.
К сожалению, документы со станции Росситтен были утрачены во время Второй мировой войны, поэтому выяснить, когда именно и кем были окольцованы вороны, найденные в 1937 году, сейчас уже невозможно.
Елена Шнайдер при участии Ильи Ферапонтова и Сергея Коленова