В избе тепло, натоплено. На улице стужа, аж древо трещит. Снега нынче мало, к чему бы это? Мало ли дум у Волхва, малый еще с расспросами лезет: «Скажи, да скажи». Чего сказать-то?
- Бабка эта, что порчу на девку ту навела, родственницей соперницы была. В мужа ее малахольная она влюбилась.
- Вот и готов чунь, зашил малость. А ты: выкинуть все, да выкинуть. Похожу еще. Сейчас лапоть правлю, и гоже будет. Ты того, чего пригорюнился-то?
- Так чего далее-то было?
- Вот, ведь Малой. - Это я Велесу.
Велес ждал.
- Ну так тут просто в тонком теле убрал присоску со спины, что в Навь темную шла, а тут глянь - бабка эта. Она оказывается, померла давеча. А тут Велес, рядом был. Она видать чего попутала: «Негоже так делать» – говорит, и на Велеса. Понятно, что он такое терпеть не будет, с навьей ведьмой вмиг управился. Развеял что ль? Ну мы с духами потоки выправили, делов-то. Вот и вся порча. Чего девке маятся, рожать ей надо.
Велемудр вздохнул, поправил огарок свечи, как в дом постучали.
- Ты чего, Микола?
- Князь молодой, что давеча прибыл, Настасью к тайному подземному ходу поволок, и не один.
- Проследил значит. Молодец. За этим я и пришел, Велесом гонимый. Ты давай люд собирай. Внутрь-то вы не входите без ламп. А я так в темноте вижу, с детства приучен. Ступай давай, да и мигом давай, мигом.
Дверь хлопнула. Пора мне. Зипун-то куда подевался?
В подземелье сухо, прохладно. Петли смазаны, двери даже не скрипнули. Тайная вечеря у них началась, долго готовились. Темный обряд какой-то. Сознание менялось нескоро. Сумрак ушел, все в красном свете, давно я такого не видывал.
Велес:
- Ты скорее шагай, справишься с ними. Главное - кровь не пустили пока, так оглушили, рассматривают девственница она или как. Чистую надо, без порока.
Вот и пентаграмма: к каждому лучу вход под землей, а сверху часовня кладбищенская. Как все устроили, вражье племя. Сатанисты темные, власти им подавай.
Шар в руке сам заискрился светом, энергия метнулась - ударилась в грудь ближнего, запахло навью, он обмяк, вскрикнув. Темное коло распалось.
Волхв вошел внутрь пентаграммы, сатанисты оцепенели.
- Чего это вы, девчонку-то совсем заморозили.
Волхв немного нагнулся, коснулся лба рукой, послав энергию Живы. Настасья очнулась, вмиг оценив ситуацию, кинулась к собственным вещам и, прикрыв срам тела, тихо визжа метнулась за спину Волхва.
- Судить я вас не буду, народ вас сам осудит. Он скор на суд. Поймали вас. Пойдем Настасья, а то скоро тут, чую, дышать нечем будет.
Худенькое тельце девчонки, чуть дрожа, прижалось к большому телу Волхва, и вскоре, семеня ногами чуть ли не вприпрыжку, устремилась к выходу.
Волхв пытался осознать происшедшее, но Велес не дал.
- Ты как это умудрился их всех обездвижить, что они стоят, как чумные до сих пор - двинуться не могут, хотя и чуют, что участь их решена.
- Вот бы знать? Ты же знаешь, что у меня это само собой выходит. Чего, их там четверо осталось.
Навстречу шли мужи с рогатинами в руках.
- Микола, вы их там прикопайте, чего ими белый свет пакостить. А мы с Настасьей пойдем до старого князя, поведаем, что стряслось. Пускай он ответ держит. Скажу ему, чтобы духа их на нашей земле больше не было.
- Велес, а чуни-то я зашить успел. А ты все: не успеешь, не успеешь. Куда я в одном-то?